Жена колдуна — сама ведьма - Карина Иноземцева
Но утром меня разбудил крик под окнами:
— Веда! Веда! Веда!
Меня так никогда не звали, да и что случилось я не понимала.
Радим как всегда на стройку с позаранку ушел. В доме должна быть Ульяна и дочь. Но зовут явно не их.
— Веда! Быстрее! Скорее!
Я вышла на крыльцо едва скрыв свое ночное убранство.
Две девушки в точности собственные копии, подлетели ко мне с криками. Они не перебивали друг друга, а будто дополняли. И так у них ладно и складно получалось, что я даже не осознавала кто говорит.
— Бате на стройке...
—... плохо стало...
— ... Батя не двигается...
— Шибче надо, Веда Семислава! Шибче! — закончили они в один голос и взяли меня под руки с двух сторон.
— Котомку надо взять, — я повернула к крыльцу.
Ульяна уже стояла за моей спиной и подавала мне сумку с которой я почти не расставалась в последнее время.
Начался сезон дождей поэтому многие с соплями ходили и на уши жаловались. Приходя в клуб, я осматривала всех больных и поила людей своими снадобьями. До самого обеда чаи всем разливала с малиновым вареньем.
Теперь случилось что-то пострашнее насморка.
Быстро спеленала себя и направилась за двумя резвыми сестричками. Они бежали, вперед, а я за ними. Мокрые доски дороги были скользкими, поэтому галоши норовили меня уронить. Но я стойко держалась на ногах. Но две стрекозки впереди неудобств не ощущают, будто по теплой травке босиком бегают.
Добежали до церкви высокой и внутрь залетели две горлинки, а я их из поля зрения потеряла, пока сверху не услышала:
— Сюда, сюда.
Ух, куда они забрались. Аж, на строительные леса под самый потолок. Там кроме них была еще пара человек.
Выдержат ли нас эти леса?
Взлетела по лесенке деревянной, не заметила как. А там Радим сидит и незнакомого мужчину держит, чтобы тот не двигался. А тот и не двигается. Корявым ртом что-то булькает, да правой рукой из стороны в сторону крутит.
— Паралич ударил, — вынесла я вердикт. — Здесь не угадаешь, выкарабкается или навсегда лежать останется, — честно сообщила всем стоящим.
В глаза его выпученные заглянула. На его очи будто давит изнутри. Капнула ему пару капель настойки своей горькой на кончик языка, а сама девок послала мешковину нести, да спорых мужиков звать.
Для бедного отца нелегкая доля — движение потерять. Он же кормилец семейный, а тут такая напасть.
— Как же он теперь будет? — тихо прошептала я, когда пациент уснул под действием моего снадобья.
— Выкормит деревня, — произнес Радим и взял меня за руку, желая успокоить мои нерадостные мысли. — Смотри, — мотнул он головой, пока люд честной собирался.
Я повернулась и обомлела. На деревянных стенах пресветлой церкви были вырезаны вручную святые образа и сцены из библии. Но не это меня удивило больше всего, а вещество которым заливали эти фигуры. Казалось, что лик святого впаен в стекло и будто светится изнутри.
— А как это? — восхитилась я, ловя отраженных зайчиков от прекрасных творений людских.
— Смолу придумали, — улыбнулся зодчий и гордо добавил: —... На ярмарку повезем. Добрая выручка будет. Деревне достаток.
Он был так рад, будто ему одному целый кошель дадут, а не в казну деревни.
Не понимаю я их финансовой состовляющей. В моей деревни каждый сам за себя был и кусочек послаще пытался отхватить, а здесь... все сделает староста. Все общее, все можно брать. В дома входи кто хошь. Замков нет, собаки все только лаять горазды. Полей толком нет. Огород скудную мелочь дает, зато у всех и всего в достатке. Я столько стеклянных бус в жизни не видывала, сколько в нашем клубе есть. И все бери, все трогай, только ручной работой делись.
Вскоре появились мужчины. Они очень быстро соорудили веревочную конструкцию на которой спустили человека.
— Обычно мы на ней бревна поднимаем, — наблюдал за всем процесом староста. — А вишь для чего пригодилось. Ох, несладко, несладко.
Две девчушки дочки стояли подле старосты и с надеждой смотрели вверх, на то как отца спускают.
Интересно, хватит ли у меня сил поднять человека на ноги?
Я свои возможности трезво оценивают. Сила брата велика и я достаточно беру его мощи для обычной деревенской жизни, но ни разу еще не хватала его "бездонное море". А сейчас, мне надо много черпнуть чтобы, уж, точно человека поставить.
Обычно мне больно если я тяну братову силу. Волос короткий, поэтому жжет мои руки и даже глаза. Но я очень надеюсь что сумею справиться со всем.
— Несите в баню его, — приказала я добрым молодцам и те побежали.
Понесли правда ко мне на двор и там в предбаннике оставили. Странно, я думала что его в собственном доме разместят.
Достала свои лекарственные травы и принялась их смешивать. Боярышник, листья березы, пустырник, рябиновы плоды и мята были ссыпаны в одну ступку, а позже залито кипяченой, но не горячей водой. Пусть настоится. Это на один прием, а надо много раз пить. В другой ступке смешиваю шалфей, тот же боярышник, лопух и настойку из сосновых шишек. Этого пить тоже много придется. А теперь, то что порицает церковь — заговоры.
— Болезнь болючая, хворь колючая к дереву тянется, от тела к корням передаётся. Траян — батюшка, дай мне сил и умений с хворью справиться и во славу твою и умение твое окунуться. Слово мое — ключ. Замыкаю.
Теплое молоко полилось на готовое блюдечко с изображением цапли. Надеюсь, бог услышит мою тихую требу. Позже я испеку хлеб и отнесу его к любому из существующих озер. А сейчас мне надо силу свою почувствовать, к брату в
