Стелла - Чарльз Гэвис

Стелла покраснела, и ею овладело чувство смутного раздражения. Почему, она едва ли знала.

– Я думаю, что все были бы рады приехать в Уиндворд-холл в любое время, -даже леди Ленор Бошамп, – сказала она тихим голосом.

Он кивнул.

– Уиндворд-холл – прекрасное место, – медленно проговорил он, – но леди Ленор привыкла … ну, к дворцам. В Лондоне нет ни одного бального зала, где ее отсутствие не было бы замечено. Это странно. Возможно, – и он улыбнулся, – у леди Уиндворд есть какой-то мотив.

– Какой-то мотив? – повторила Стелла, поворачивая к нему глаза. – Какой у нее может быть мотив?

– Вот Лейчестер, – сказал он задумчиво.

– Лейчестер?

Слово сорвалось с ее губ прежде, чем она осознала это, и яркий багровый цвет окрасил ее лицо.

– Я имею в виду лорда Лейчестера.

– Да, – ответил он. – Ничто так не обрадовало бы его мать, как то, что он женится, а он не мог бы жениться на более подходящей женщине, чем Ленора. Да, конечно, так оно и должно быть. Что ж, он не мог бы сделать лучше, а что касается ее, хотя она отказалась от больших шансов, в том, чтобы быть графиней Уиндворд, тоже есть очарование. Я задаюсь вопросом, попадет ли он в ловушку, если ловушка предназначена для этого.

Стелла сидела молча, запрокинув голову и устремив глаза на звезды. Он увидел, что она очень бледна, и в ее глазах было странное, пристальное выражение. Была также тупая боль в ее сердце, которая едва ли была достаточно отчетливой для боли, но которая раздражала и стыдила ее. Какое это могло иметь значение для нее, для нее, Стеллы Этеридж, племянницы бедного художника, на ком женится лорд Лейчестер, будущий граф Уиндворд? Никакого, меньше, чем никакого. Но все равно тупая боль пульсировала в ее сердце, и его лицо парило между ней и звездами, его голос звенел в ее ушах.

Как удачливы, как благословенны были некоторые женщины! Вот, например, эта девушка двадцати трех лет, красивая, славно красивая, благородная и царящая, как королева в большом мире, и все же боги не были удовлетворены, но они должны были отдать ей Лейчестера Уиндварда! Ибо, конечно, было невозможным, чтобы он устоял перед ней, если бы она решила проявить свое обаяние. Разве ее дядя только что не сказал, что она может очаровать? Разве она явно не очаровала его, мечтателя, художника, человека, который видел и который так хорошо знал мир?

На мгновение она отдалась этому размышлению и тупой боли, затем нетерпеливым жестом поднялась так внезапно, что испугала старика.

– В чем дело, Стелла? – спросил он.

– Ничего, ничего, – сказала она. – У нас будет свет? В комнате так темно и тихо, и … – ее голос на мгновение сорвался.

Она подошла к каминной полке, зажгла свечу, подняла глаза, увидела свое отражение в старинном зеркале и вздрогнула.

Это было ее лицо? Это бледное, наполовину испуганное лицо, смотревшее на нее так печально. Со смехом она откинула темные волосы со лба и, скользнув к органу, заиграла; сначала лихорадочно, беспокойно, но вскоре музыка подействовала очаровательно и успокоила ее дикую грудь.

Да, она была дикой, она знала это, она чувствовала это! У этой женщины было все, в то время как она…

Дверь открылась, и в комнату ворвался поток света от лампы, которую несла миссис Пенфолд.

– Вы здесь, мисс Стелла? О, да, вот вы где! Я думала, это играет мистер Этеридж; вы не часто так играете. Там для вас записка.

– Записка! Для меня! – воскликнула Стелла, изумленно поворачиваясь на табурете.

Миссис Пенфолд улыбнулась и кивнула.

– Да, мисс, и, пожалуйста, ответьте.

Стелла нерешительно взяла записку, как будто почти ожидала, что в ней будет заряд динамита; конверт был адресован тонким красивым почерком мисс Стелле Этеридж. Стелла перевернула конверт и вздрогнула, увидев на нем герб. Она знала это, это был герб Уиндварда.

Мгновение она сидела, глядя на него, не решаясь открыть, затем с усилием медленно разорвала конверт и прочитала вложенную записку.

"ДОРОГАЯ мисс ЭТЕРИДЖ,

Вы выполните обещание, которое дали мне сегодня днем, и приедете навестить меня? Не могли бы вы попросить мистера Этериджа отобедать с нами завтра в восемь часов? Я всегда обедаю в одиночестве, но, может быть, вы не откажетесь ненадолго зайти ко мне после обеда. Не позволяйте мистеру Этериджу отказываться, как он обычно делает, но скажите ему, чтобы он привел вас ради меня.

Искренне ваша,

ЛИЛИАН УИНДВОРД"

Стелла читала и перечитывала записку, как будто не могла поверить своим ощущениям. Приглашение леди Лилиан прозвучало так туманно, что она едва его запомнила, а теперь вот прямое приглашение в Уиндворд-холл и на ужин.

– Ну что, мисс? – сказала миссис Пенфолд.

Стелла вздрогнула.

– Я отвечу, – сказала она.

Затем она подошла к дяде и встала рядом с ним, держа письмо в руке. Он был погружен в свои мысли и совершенно не подозревал о готовящемся для него раскате грома.

– Дядя, я только что получила письмо.

– А? От кого, Стелла?

– От леди Лилиан.

Он быстро поднял глаза.

– Она пригласила меня завтра на ужин.

– Нет! – сказал он. Она вложила письмо ему в руку.

– Прочти это, пожалуйста, моя дорогая, – сказал он.

И она прочла письмо, сознавая, что ее голос дрожит.

– Ну и что? – спросил он.

– Ну и что? – повторила она с улыбкой.

Он приложил руку ко лбу.

– К завтрашнему обеду? О, боже мой! Ну и ну! Ты хотела бы пойти? – и он посмотрел на нее снизу вверх. – Конечно, ты хотела бы пойти.

Она опустила глаза, ее лицо слегка раскраснелось, глаза сияли.

– Конечно, – сказал он. – Ну, скажи "Да". Это очень любезно. Видишь ли, Стелла, твое желание исполняется почти сразу, как только ты его произносишь. Ты увидишь свой образец – леди Ленор.

Она вздрогнула, и ее лицо побледнело.

– Я передумала, – сказала она тихим голосом. – Я обнаружила, что не хочу видеть ее так сильно, как думала. Я думаю, что мне не хочется идти, дядя.

Он уставился на нее. Она все еще оставалась для него загадкой.

– Чепуха, дитя мое! Не хочу видеть Уиндворд-Холл! Чепуха! Кроме того, это леди Лилиан; мы должны идти, Стелла.

Она все еще стояла с письмом в руке.

– Но … но, дядя … Мне нечего надеть.

– Нечего надеть! – И он оглядел ее с ног до головы.

– Ничего подходящего для Уиндворд-холла, – сказала она. – Дядя, я не думаю, что мне хочется идти.

Он мягко рассмеялся.

– Ты найдешь, что надеть между