Драконова воля. Книга вторая - Агата Грин
— И что же ты собираешься делать?
— Мы с семьей пробудем при дворе какое-то время, потом вернемся в Колыбель. Я надеюсь, вы вернетесь с нами. Император прав — Теодор, как внук Гелла, должен жить в Тоглуане. Там он будет под защитой, там его место, и там его очень ждут.
— Но там не ждут нас с Рензо, — добавила я. — Как ты вообще представляешь нашу совместную жизнь в Колыбели?
— Нашу? — повторил плад. — Нашу с тобой?
— Наших семей! — грубовато возразила я. — Это тебе такое решение представляется простым, а ты подумай о сестре, жене… Они никогда меня не примут, они нас со свету сживут. Забыл о шраме на моем лице?
— Я ничего не забыл, — сухо сказал Мариан. — И Кинзия тоже. Ты обрела все, а она потеряла все.
— Я потеряла отца!
— Вот только не надо изображать страдание, Лери! Ты знала Брадо всего ничего, а для Кинзии он был мужем долгие годы, ее защитой и поддержкой.
— Разве? Это ты был ее защитой и поддержкой, Мариан. Мой сын не будет жить с этой женщиной в одном доме, я не желаю, чтобы она как-то на него влияла, я не желаю, чтобы она вообще к нему приближалась! — прорычала я и шагнула к пладу вплотную.
— Умерь эмоции, — посоветовал он, глядя на меня сверху вниз; в его кажущемся спокойном тоне я различила что-то дикое и почувствовала отклик на эту дикость, на этот… зов?
Я отошла от мужчины на два шага и отвела от него взгляд; в глаза бросилась картина с драконом и девой. Хищная драконья морда вдруг показалась мне живой, а его глаза… он что, подмигнул мне?
Я вздрогнула все телом. Неужели схожу с ума?
— Кинзия, если хочешь знать, тоже не горит желанием видеть тебя и тем более жить с тобой в одном доме, — продолжил Сизер. — Она долгие годы жила в Тоглуане, и теперь, когда ее мужа не стало, собирается путешествовать. А еще ее тянет на север, в родные места. Она оставляет Тоглуану мне, Лери, и начинает новую жизнь.
— Прекрасно.
— А что касается Геммы, то она не видит ничего дурного в том, чтобы воспитывать сразу двоих детей.
— Это тебе так кажется.
— Мне не кажется. Гемма умна и понимает, что воспитание твоего сына только сделает нас влиятельнее.
— С чего ты взял, что я позволю этой пигалице воспитывать моего сына?
Сизер ничего не ответил, он лишь смотрел на меня этак задумчиво…
— Как это, должно быть, сложно — во всем видеть трудности и врагов, — протянул он потом и, шагнув ко мне, сказал: — Повторяю: я не хочу проблем и разлучать тебя с сыном не собираюсь. Но жить вам все равно придется в Тоглуане, где, кстати, далеко не все к тебе настроены враждебно. Если я объявлю тебя хорошей матерью и достойной эньорой, ты станешь таковой в глазах людей и императора. Подумай над этим, Лери.
С этими словами Сизер ушел.
А я, протерев глаза, еще раз посмотрела на картину: дракон, конечно же, был нарисованным, и он никак не мог мне подмигнуть… Видимо, у меня от напряжения уже начинаются видения… или Великий Дракон дает мне знаки? И если так, то какой это знак?
Глава 9
Придворная жизнь оказалась не так уж плоха, и в ее распланированности были свои плюсы. Подъем в девять утра, ленивый завтрак, одевания-причесывания, прогулка в саду или на придворцовой площади, обед, послеобеденный отдых, прогулка с Тео, вечерние посиделки в круге замужних эньор — вот что составляло мои дни. Фрейса Клара с ее бульдожьей хваткой и орлиным взором не оставляла мне ни единой возможности вырваться из-под ее опеки, да я и не старалась: мне нужно было восстановить душевное равновесие и создать образ добродетельной эньоры. Фрейса контролировала все: что я ем, что ношу, с кем общаюсь. Мы с ней и прочими уважаемыми особами посещали музеи Авииарана, выставки, занимались благотворительностью, а по выходным работали в храме Великого Дракона: мыли посуду, стены и полы, выполняли прочую черную работу. Далеко не все эньоры приходили работать в храм (та же Гемма не приходила), но меня фрейса Клара тащила туда каждые выходные и прямо-таки наслаждалась, глядя как я что-нибудь намываю. Если фрейса и давала мне свободное время, то только на общение с сыном.
Тео подрос и похорошел, став симпатягой с ямочками на щеках; он перестал капризничать у меня в руках и пугать огнем по любому поводу и когда улыбался мне или лепетал что-то, мое сердце таяло. Тео казался мне самым красивым, самым интересным и умным ребенком, и, качая его на руках, я рассказывала ему, какой он замечательный.
Порой сам император приходил к нам, чтобы посмотреть на Теодора Гелла и убедиться, что он в порядке. Его величество Дрего долго смотрел на маленького плада, затем, удовлетворенно кряхтя, трогал его за пухлую руку, и, склонившись, скрежетал: «Теодор Тоглуанский». Тео каждый раз пугался и разражался ревом и огнем, и император, смеясь, обращался к нам: «Настоящий дракон!»
Естественно, приходил и Мариан… В первый раз, когда они явились с Геммой, я была сильно напряжена, но зря: Сизеры повели себя очень мило и, склонившись над малышом, который в будущем все у них заберет, расплылись в восторженных улыбках.
— Какой хорошенький! — выдохнула Гемма. — У него ямочки на щеках! И кудри!
— В маму пошел, — шепнул Мариан. — Считается хорошим знаком, когда сын похож на маму.
Тео не испугался светловолосых Сизеров, напротив, заинтересованно посмотрел на них. Мы с Рензо делали все, чтобы у нашей семьи при дворе не было проблем; Мариан с Геммой часто приходили к нам или составляли компанию на прогулках, и вроде бы все между нами было решено, но я все же чувствовала угрозу, да и не я одна.
Стоило Сизеру бросить на меня взгляд, как Гемма каменела. Девушка считывала интерес своего мужа ко мне и старалась балансировать, чтобы мы дружили, но в то же время не были очень близки. Рензо и тот понимал, что Мариан приходит не столько чтобы поглядеть на воспитанника, сколько чтобы поглазеть на меня.
