Роза для герцога (СИ) - Соул Таня

Теперь мысли об Андриане занимали не несколько часов в день, а каждый час её бодрствования и порою даже просачивались в сны. Тревожные и томительные. Ей снилось, что он входит к ней в комнату и смотрит с равнодушием, будто она для него не больше, чем предмет интерьера. Не самый дорогой и ничуть не изысканный.

Поэтому вылазка в город казалась теперь единственным спасением от преследовавших её мыслей и раскаяния, которое должен был испытывать Андриан, а не она. Ей ужасно хотелось верить, что он тоже страдает. Ведь в возникшей между ними привязанности был виноват в первую очередь он.

Прогулка по окружённым невысокими каменными домами улочкам на удивление прошла без происшествий и помогла Розалин набраться сил. Когда они вернулись в замок, у входа их встретило несколько стражников.

— Его Светлость велел отвести вас к нему.

— Я говорил, что стоило его предупредить, — сказал Жак, когда стража повела Розалин наверх.

Дверь его кабинета бесшумно открылась, и инара встретилась взглядом с раненным и озлобленным зверем. Герцог был не в себе от злости.

— Всем выйти! — рявкнул он стражникам. — А ты, Розалин, останься. — Он показал на стул, стоявший рядом с его письменным столом, и Розалин молча присела. — О чём ты вообще думала? На себя тебе плевать. На меня, ладно, тоже. А Жак тебе что сделал? Ты хочешь, чтобы я его разжаловал?

— Ты его не разжалуешь. Он ведь знает о моём даре.

Андриан горько усмехнулся и вместо того, чтобы продолжить ссору, присел напротив неё, прямо на стол.

— Если бы ты знала, Розалин, как я устал… Пока тебя не было, я уже успел перебрать кучу вариантов, куда ты делась и что с тобой случилось. Я дурак, Розалин, что потащил тебя на тот званый обед и что не пресёк то обсуждение на корню. Но и ты тоже… Источники свидетели, как непросто мне с тобой приходится.

— А мне как приходится с тобой, об этом ты не думал? Ты так… на меня смотришь, что внутри всё… Я не знаю.

Раньше ей ничего не стоило бросать в него правдой и выводить его на откровенность, но сейчас она не могла наскрести и десятка связных слов, чтобы выразить свои мысли.

— И я тоже не знаю… Мы можем просто забыть о нашей ссоре? Сделать вид, что её не было.

Ей даже не нужно было на него смотреть, чтобы угадать ожидание и надежду в его позе и взгляде. Но она уже решила для себя, что не будет поддаваться на уговоры. Между ними и так всё слишком далеко зашло.

— Нет, Андриан, не можем, — ответила она, сжимая кулаки и надеясь, что он примет её ответ и не станет уговаривать.

— Что мне сделать, чтобы ты передумала? Я уже попросил прощения. Что ещё тебе нужно?! — его голос дрогнул и сорвался на крик. Андриан сделал глубокий вдох и ждал от неё ответа, но она молчала. — Что ж, прогулка, должно быть, тебя утомила. В следующий раз хотя бы предупреди, если соберёшься выйти в город.

Она кивнула и на ватных ногах направилась к двери. Рука легла на тяжёлую кованую ручку, потянула за неё, и приоткрывшаяся дверь впустила в кабинет прохладный осенний воздух. Наверно, кто-то оставил открытым окно. В коридоре пахло опавшими листьями, мокрой землёй и ещё чем-то едва уловимым, но неприятным, похожим на перегной.

Вернувшись к себе в комнату, Розалин присела у окна и взяла недавно начатую вышивку с изображением Каринэйского замка, обрамлённого ухоженным кустами роз. Именно сейчас ей хотелось вновь оказаться на юге, погреться в лучах остывающего осеннего солнца и забыться в утомительных, но приятных хлопотах. Здесь Андриан не позволял ей заниматься ничем, кроме редких прогулок и долгих бесед с ним. Хотя после их ссоры даже это её больше не радовало.

Через два дня герцог должен был отправиться в столицу, король согласился уделить ему время. Сначала она с нетерпением ждала его отъезда, ведь правильно говорят: с глаз долой — из сердца вон. Но теперь стоило ей представить, что больше никто не будет украдкой наблюдать за ней из окна, отчитывать за своевольный выход на улицу и укорять её нрав во вздорности, как сердце начинало болезненно щемить. Эти чувства, как осенний холодный ветер, пробирались под кожу. Только кровь от них не холодела, а становилась лишь горячей.

«Быстрее бы он уехал», — думала Розалин. — «Хоть бы он никуда не уезжал», — противоречила она самой себе.

В растрёпанных чувствах, уже после заката она погасила лучину и отправилась спать. Сон тяжёлым покрывалом лёг на тело, придавил к кровати и потушил пожар сомнений и противоречивых мыслей, заменяя их бессвязными образами, о которых к рассвету не останется даже воспоминаний. Подобные ночи, когда сон оказывался особенно глубок, обычно проходили незаметно, без единого пробуждения.

Но на этот раз Розалин открыла глаза не на рассвете, а глубоко за полночь. Руки инары жгло, особенно левую, а в комнате было так темно, будто на небе погасли и луна, и звёзды. Воздух казался спёртым и пропитанным смрадным, гнилым запахом. Розалин медленно вытащила левую ладонь из-под одеяла, но она и без того понимала, что в её комнату кто-то впустил скверну.

Голубоватый свет, исходивший от ладони, скользнул по кровати и сполз на пол, где тёмные языки магического пламени плясали и извивались, словно змеи, сотканные из чёрного тумана.

У её кровати он немного рассеивался, но у двери, ведущей в коридор, скверна была особенно густа. Из комнаты выбраться у Розалин так просто не получится.

Она осторожно подвинулась ближе к краю постели и медленно занесла левую руку над полом. Языки чёрного пламени разбежались в стороны, как капля масла, упавшая на поверхность воды. Но на полу всё равно оставалась едва заметная тёмная дымка. Инара спрятала руку за спину, и пламя вновь устремилось к кровати.

Она отползла как можно дальше от края и выставила руку перед собой, не давая скверне забраться на постель и пытаясь сообразить, что делать дальше. Пока её силы не иссякли, бояться за свою жизнь причин у неё не было. Её взгляд вновь упал на высокое чёрное пламя у двери.

«В коридоре оно, наверно, и того выше», — подумала Розалин и тут же вспомнила о дежуривших возле её комнаты стражниках.

— Жа-ак, — позвала она, уже подозревая, что не услышит ответа. Господин Гарнер предупреждал, что соприкосновение со скверной может сразу же привести к болезни. Жак не поможет, а Андриан…

А Андриан спал в соседней комнате, наверняка точно также объятой чёрным пламенем, невидимым для обычного человека.

— О источники! Им нужна не я…

Глава 11

Это осознание её отрезвило.

Если в ней есть дар элима, значит очистить дом от скверны должно быть в её силах. Нужно лишь сделать ещё одну попытку. Розалин вновь подползала к краю постели, не обращая внимание на подступавшую к горлу тошноту, и, выставив руку вперёд, стала направлять сквозь неё магию. Свет, идущий от ладони, стал ярче и начал распространяться по комнате, чёрное пламя же уменьшилось и прижалось к полу, но не исчезло до конца.

— Этого недостаточно, Розалин, — сказала она самой себе и, сжав зубы, начала сильнее выталкивать из себя магию. Но, что бы они ни делала, дымка на полу никак не хотела рассеиваться. Время, драгоценное, скоротечное, уходило, проскальзывало песком сквозь пальцы и, возможно, забирало сейчас жизнь Андриана. — Проклятая скверна!

От досады Розалин взмахнула рукой что было силы, сгусток света сорвался с её пальцев, пролетел через комнату и, приземлившись на пол, рассыпался на множество голубых искр. Там, куда они падали, вспыхивало новое пламя, но уже не чёрное, а белёсо-голубое. Сначала едва заметное, оно мерцало светлячками в окружении мрака, но постепенно разгоралось всё ярче, пока на его месте не возник настоящий пожар, жадно вгрызавшийся не в деревянный пол, не в лежавший возле камина дрова, а в скверну. Очистительный огонь использовал её как топливо и расползался по комнате, освещая каждый её уголок, уничтожая тьму, заменяя её собой.

Когда свечение погасло, в комнате не осталось ни тёмный дымки, ни гнилостного запаха.