Секретарь старшего принца 3 (СИ) - Свадьбина Любовь

Глава 16

Вчера меня настолько поразило это известие, что я не могла ничего делать и здраво рассуждать. Конечно, я понимала, что Неспящие никуда не пропадали. Возможно, на какое-то время они даже покинули Эёран, чтобы не подставлять слабых последователей и связи под удар Аранских, но им открыты десятки миров, и, в отличие от драконов, вампиры прекрасно ощущают себя в магически слабых – непризнанных – мирах, ведь они могут компенсировать недостаток магии в окружающем пространстве потреблением крови*.

Но осознание того, что вербовщики Неспящих в Столице – так близко! – сводило с ума. Мне стало тесно в кабинете. Стены, само здание давили. Чем больше я задумывалась о Неспящих, о том, что они – не все, но кто-то из них, возможно, даже те, кто уничтожил мою семью, убивал Халэнна – рядом, в одном городе со мной, строят свои мерзкие планы, тем тяжелее было дышать.

«Они здесь», – мысль билась, колола, врывалась в идиллические эротические фантазии. Заниматься делами службы я больше не могла.

Но и на территории дворца легче не стало. Охрана, стены, запертые двери – ничего не спасало. И действие порошка как-то резко стало проходить, ввергая меня в безумие сверхчувствительности и похоти. Снова я вынуждена была раздеться и подвесить себя телекинезом в воздухе, спасаясь от прикосновений одежды, постели. Сосредоточение на телекинезе помогало, но не избавляло полностью, и образы сцепившихся в единых ритмичных порывах тел смешивались с обрывками кровавых воспоминаний. Страсть – кровь, кровь и ослепляющая страсть, поцелуи и сладостные стоны накладывались на комнаты с обрубками конечностей, с мёртвыми остывающими телами.

Кончилось всё тем, что меня физически стало выворачивать от этой безумной противоречивой круговерти. Тело содрогалось, пытаясь отторгнуть то, что таким простым способом не вытолкнуть из себя, потому что это память и магия.

Двери, когда-то запертые мною за упакованным в самую глубину сознания страхом крови, трещали, норовя рухнуть и вернуть прежний ужас. И всё это смешивалось – непрерывно, страшно, отвратительно – с тем, как я горела от желания и в воображении отдавалась Элору. Два эфемерных мира, треснув, начали сливаться, просачиваться друг в друга, и под нами вместо мехового покрывала растеклись кроваво-красные простыни, мы утопали в них, но это не останавливало сладострастных стонов, и меня снова тошнило.

В конце концов, я не выдержала. Записку придворному целителю я писала трясущейся рукой, почти не видя букв, и с лица текли, обжигая, слёзы. Мне нужно было снотворное, и стало плевать, что после такой просьбы, после так написанной просьбы, приправленной каплями слёз и расплывающейся туши, целитель Велларр точно заинтересуется моим здоровьем.

«Ради Великого дракона, пришлите сейчас и без лишних вопросов», – было последней фразой записки, и Велларр действительно прислал сразу и без лишних вопросов гранёный флакон с леденящим зельем зеленоватого цвета. Драконов сложно чем-то опоить, всё лишнее слишком быстро выводится из тел, но действия зелья хватило вырубить меня, и даже сновидений почти не было. Несколько часов блаженного отстранения от всего. Жаль, нет снотворного, способного перебороть рассветный кошмар и оставить меня спать дальше – проверяла. Не справилось с задачей и это, отпустило из своих объятий слишком быстро.

А новый день… в чём-то, может, и был лучше. Онемение помогло пригасить чувственные ощущения, но всё равно я не могла забыть, как сцены страсти смешивались с воспоминаниями о моей убитой семье, и от этого было так тошно, хоть кричи. Словно сама судьба помогала отторгнуть это ненужное влечение к Элоранарру.

Обнимая сердце коллекции я не ощущала покоя, которое, как говорят, они дают своим драконам. Мне хотелось сбежать из этой меховой темноты. Пусть с моим покрывалом, оберегая его и лелея, но сбежать подальше отсюда, от Элора, присутствие которого давило на меня даже сквозь разделяющие нас стены.

Я ощущала, что он в своей комнате, совсем рядом, и брачная магия тянула к нему. Я поднялась. Меня слегка мутило. Желание по-прежнему смешивалось с отвращением, поэтому я не пошла к Элору, я провела привычные утренние ритуалы и, чётко управляя телом с помощью телекинеза, миновала его дверь, несмотря на все порывы туда заглянуть.

Солнце уже поднялось, высушило росу, согрело пахший зеленью воздух. Я окинула взглядом парк, наслаждаясь тем, что его первозданный видом ничем не напоминает о прошедшем отборе. «Всё наладится, – пообещала я себе, – всё забудется, сотрётся из памяти, как с этой земли стёрли все напоминания о недавних событиях, вернув все дорожки, живые изгороди и беседки на прежние места. Так и в моей душе когда-нибудь настанет покой. Когда-нибудь…»

Уже делая шаг с крыльца, заметила на дорожке к дворцу странно идущего медведеоборотня в красном мундире. Потом сообразила, что странное в его походке – попытка подстроиться под неторопливый мелкий шаг девушки, в то время как ему явно хотелось идти быстрее. Её золотое платье сверкнуло на солнце, медведеоборотень перевёл взгляд с неё на беседку впереди, и я узнала Дариона. Девушка оступилась, и он поддержал её под локоть.

Они свернули по дорожке, и он сместился, открывая её моему взгляду. Это была леди Заранея. Опираясь на его руку, она хмурилась. Меня царапнуло противоречивыми эмоциями: вроде естественно, что они общаются о делах, но недавние события показали, что Дарион слишком требователен к ней, и мне захотелось подойти и поддержать леди Заранею, как-то защитить, потому что Дарион не отличался мягкостью. Но потом я сообразила, что это не моё дело (я могу быть ей не очень приятна, всё же она стала любовницей императора, спасаясь от брака с моим отцом), и, тряхнув головой, зашагала к телепортационной площадке.

***

«Они здесь», – это знание не давало покоя, придавливало к креслу моего кабинета в столичном ИСБ, затмевало свет солнца. Самое плохое – я не могла даже признаться, что получила информацию об отчёте агента. Пыталась сосредоточиться на документах, заботливо сохранённых официальным заместителем Элора Миллорионом неприкосновенными до моего возвращения к делам, но смысл предложений упорно отказывался оседать в сознании. И это грозило стать проблемой, потому что на рассмотрение у меня была стопка бумаг высотой десять сантиметров.

Я смотрела на буквы, и казалось, они складываются то в ненавистную уже вязь переплетающихся тел, то формируются в обезображенные тела и истекают кровью.

– Да сколько можно?! – Отшвырнув ни в чём неповинное перо, я резко поднялась. – Почему я должна выполнять все его обязанности?

Во мне говорили злость на себя и Элора и уязвлённая гордость: когда я спросила, зачем он держит такого непутёвого заместителя (очередного, между прочим, ведь предыдущий ничего не делал, ещё и предателем оказался), Элор ответил, что заместителем считает меня, а Миллориона – секретарём. Но официально нас переназначать на должности друг друга не будет, потому что такая должность эльфа – политический шаг, да и он просто не согласен постоянно терпеть рядом с собой ничего не понимающего в драконах ушастого, другое дело я. И добавил мне оклад из своих средств, так что получала я вдвое больше Миллориона. Сейчас мне как никогда захотелось, чтобы эльф, наконец, занялся прописанными в договоре о службе обязанностями. Ему за них платят!

Схватив бумаги, на которых опять мерещились тела – и я уже не могла понять, живые или мёртвые – я ринулась к выходу из кабинета. Распахнула дверь, и лёгкие сковало, заморозило в них вдох.

Со стен коридора стекала кровь, по полу струилась кровь, унося с собой оторванные руки, ноги, головы, обезображенные тела. Настоящая полноводная река. Она хлынула на мои сапоги алыми волнами, накрыла щиколотки, поднималась к коленям.

Не в силах ни пошевелиться, ни вдохнуть, я смотрела, как она поднимается всё выше. Позади меня качнулся и поплыл диван, кровь выворачивала с полок документы и неумолимо наполняла комнату. Захлестнула бёдра. Я не чувствовала этого из-за онемения тела, я не ощущала запаха крови, потому что не могла выдохнуть и вдохнуть. Я ничего не могла сделать, кровь поднималась всё выше, охватила грудь, шею. Наконец грудь чуть отпустило, я выдохнула, а когда вдохнула, в рот полилась густая, терпко пахшая кровь, похожая на солёный металл.