Единственная для принца. Книга 2 (СИ) - Агатова Анна

    Но в тоже время, та горячность, с которой она мне рассказывала обо всех этих случаях, давала мне повод радоваться – я сообразительная. Сообразила же спросить наедине, когда других барышень вокруг не было. Иначе страшно становилось, когда представляла, насколько увеличилось бы количество этих историй, а эмоции рассказчиц вообще погребли бы меня в своей пучине.

    - …и он стал перед ней на колено и сказал, что просто не может прожить без неё и дня! – она говорила так вдохновенно, сияла глазами и жестикулировала, что хотелось её обнять и погладить по голове.

    Эх, Ариша, Ариша! Романтик ты мой неубитый!

    Но если же отбросить всё лишнее – романтику, чувства, эмоции и концы счастливых и несчастливых этих историй – то получалось, что после потери девственности человеком, чья магия не подчинялась, она становилась послушной, словно комнатная собачонка.

    Объяснить, как это происходит и почему, Ариша не смогла. Ну вот, это и понятно: тут романтики нет, и это ей уже неинтересно.

    А для меня это было очень и очень важно: а вдруг ест способ похожий, только без мужчины? Ну очень мне такого хотелось!

    Пришлось мне всё же заглянуть в библиотеку – у меня была мысль искусственно создать такие условия, в которых можно овладеть своей магией. Подруга к моему величайшему изумлению знала название нескольких трактатов, в которых излагались все эти и похожие на них истории.

    К сожалению, оказалось, что и в библиотеке я также напрасно потратила время: ни в одной книге ничего о причинах влияния на магию всего этого ммм… процесса написано не было. Получалось, что как бы ни исследовали это явление, объяснить не смогли. Но в целом Аришины рассказы и слова Хараевского совпали. А значит, способ этот верный, и самое главное – быстрый.

    По большому счёту, ничего тут удивительного не было и вопросов не возникло о самом процессе.

    Вопрос был в другом. Вопрос во мне был. Как мне на такое решиться?

    Это если бы Джавад проявил внимание, если бы хоть цветок подарил, хоть бы один цветочек… Не вешаться же самой ему на шею, в самом деле? Да и о чем я вообще?    

Последние три дня, после того злополучного разбора боёв, происходило что-то странное. Я постоянно прокручивала в голове слова его брата о том, что я смотрю на него влюблённо, возмущалась и снова думала об этих его словах.

    Мало того. Так он же ещё несколько раз встретился мне – то в столовой, то в библиотеке, то на пути в корпус Эффе. И каждый раз улыбался во все зубы как родной, сверкал своей ямочкой на щеке, заговаривал, как со старой знакомой, но так, на общие темы: куда идёшь? как дела? какие новости? И называл снова и снова меня так странно: говорил вроде моё имя, Рада, а потом добавлял «сть». Получалось «Радость».

    И так это звучало, так звучало… будто и не называл он меня радостью, как я того требовала, но все равно получалось так, как хотел он.

    Я же запретила! Я же сказала, что не позволяю! Из-за этого готова была вцепиться ему в лицо. И так повторялось при каждой нашей встрече.

    Это и ещё одно.

    Каждый наш короткий разговор при очередной встрече он заканчивал какой-нибудь шпилькой вроде «Ну что же ты так всегда краснеешь в моём присутствии?». А вчера вот, оглядев меня с ног до головы, сказал: «Красивая причёска! Приятно видеть, что ты готовилась к нашей встрече, прихорашивалась» и провел по моему лицу рукой, убирая волосы, выбившиеся из маленького низкого хвоста, что я носила, как когда-то носила и моя мама.

    А у меня не было никакой причёски! И не прихорашивалась я для него!

    И только я открыла рот, чтобы выразить своё возмущение, как он просто развернулся и ушел. Просто ушёл! Ушёл, когда мне было, что ему сказать, и не только сказать, но даже было что проорать!

    Конечно, я с ним не переставая разговаривала в своих мыслях день за днём. Каких только убийственных слов и оскорблений не придумывала, чтобы стереть эту его улыбку, чтобы запихнуть все эти словечки обратно ему в глотку, чтобы он заткнулся и больше не лез ко мне со своими глупостями!

    А вот вчера мы, я и Ариша, столкнулись с их большой компанией.

    Зиад, как и всегда, был центром всей этой немалой, как по мне, ватаги. Ребят вокруг братьев было человека четыре-пять, и все они что-то обсуждали, потому что говорили эмоционально, громко и одновременно. Только Джавад, как и всегда, шел молча и был задумчив. Зиад тоже не улыбался, хотя и разговаривал сразу с двумя товарищами. Это было необычно и даже удивительно - красавчик Зиад, который не улыбается. Он внимательно слушал, поворачивался то к одному, то к другому из говоривших, что-то переспрашивал, хмурил брови.

    Я, заприметив компанию ещё издали, напружинилась, готовясь отбивать словесные атаки, вести пикировки и прочие устные военные действия.

Но ребята прошли мимо. Джавад, заметив меня, кивнул и неожиданно улыбнулся, а Зиад… Зиад просто прошел мимо, мазнул по мне взглядом и отвернулся к говорившему в это время приятелю.

    Просто отвернулся, будто и не видел меня!

    Это было так, будто идешь, не думая о плохом, и вдруг под ногой проваливается пол. Ты мгновенно оказываешься внизу, со сбитым дыханием, с синяками и ссадинами, болью и досадой, что не усмотрела, не среагировала вовремя, не смогла удержаться, и сидишь вот так в какой-то яме, и у тебя явная и очень крупная неприятность. Совершенно неожиданная и при этом невероятно неприятная.

    После этой встречи меня полдня трясло. Я не могла понять в чем причина, но меня потряхивало так, что заметила даже Ариша.

    - Что с тобой, Радка? Ты будто родного похоронила. Что-то случилось?

    Что я могла ей ответить? Я думаю о парнях, и мне это не нравится? Она бы меня не поняла.

    А я только и делала, что размышляла, крутила в голове произошедшее и так, и эдак, пытаясь понять тайный смысл.

    Почему всегда спокойный и даже слегка хмурый Джавад сегодня мне улыбнулся, а Зиад, такой обычно жизнерадостный, улыбчивый и несдержанный на язык сегодня меня не заметил? Почему? Почему один улыбнулся, а другой не заметил?! Почему они будто поменялись местами? Они что-то обо мне узнали? Но что? Здесь хоть что-то, но очень и очень мало, обо мне знает только ректор. И она вряд ли стала бы делиться этим с простыми адептами. Тогда что? Почему?

    Когда в голове, кроме вопросов, ничего нет, а они бурлят как горная река в половодье, то там ни для чего больше не остаётся места. Учиться не хотелось, я не могла ни есть, ни спать.

    - Ничего, Ариш. Не переживай, это я всё про магию свою думаю: как же с ней совладать?

    - Ааа, - многозначительно протянула подруга, но в глазах её остался вопрос. – Это как-то связано с этими парнями, что мы сегодня встретили?

    Я неопределённо пожала плечом – рассказывать не хотелось, тем более что и рассказывать особенно было нечего. Ну понравился парень, ну его брат сказал мне несколько слов, ну повозмущалась. Что тут обсуждать?

    - А то смотри, могу узнать про них, кто они и что они такое.

    Я в ответ всё так же неопределенно скривилась. Вряд ли что-то изменится, если я буду знать о них больше.

    - Как зовут знаешь?

    Я кивнула:

    - Джвад и Зиад.

    - На каком факультете учатся?

    - Не знаю, - я опять равнодушно подвигала плечом, - знаю только, что старшие курсы.

    ***

    Когда за последним гостем закрылась дверь, и хозяева остались вдвоём, один, тот, что был пониже ростом, младший, сказал другому:

    - Брат, я хотел тебе сказать о том случае, днём… Зачем девочке голову морочишь, а? Оставь её, слышишь?

    Тот, что повыше, старший, внезапно схватил первого за грудки и впечатал спиной в стену:

    - Это ты мне, брат, скажи, - от гнева у старшего заострились черты лица, а темные влажные глаза засверкали опасным блеском, - зачем улыбался ей?

    Еще раз впечатал в стену младшего, и всё крепче сжимал в кулаках его одежду, смотрел в глаза и играл желваками: