Одна из двух (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
— Я люблю тебя, Лей.
Я повалил ее на подушки и принялся лихорадочно распутывать шнуровку на камизе. Потом, не справившись с проклятыми лентами, опять разорвал изящную шелковую вещицу и отбросил в сторону.
Через час, отдышавшись, я бросил взгляд на обрывки царского шелка и повинился перед женой:
— Я опять порвал твою камизу, прости… Веду себя будто дикарь. Но видит Наягна, мне трудно устоять.
— Переживу, — отмахнулась Цита, довольная как кошка. Она лукаво посмотрела на меня и снова заладила о своем Шекспире. — Лей, а Матео сам признался в авторстве?
— Нет, — фыркнул я. — Это я так решил. Он писал каждый день, никуда не заглядывал. Иногда ходил по комнате из угла в угол, словно подбирая слова.
— Вспоминал, наверное, что зубрил в школе, — предположила жена и, смеясь, добавила: — Оказывается, генерал Маас не только командует армией Республики, но и переводит на стреттский любовную лирику.
Глава 35. Цита
С того самого дня, как Фьюнис восстановил мне зрение, прошло немного времени. Лей отбыл с крессангами в степь, прошел слух, что там видели Нурна, а я от скуки не знала чем себя занять.
— Пойдем на террасу, умма! — закричала, вбегая Лейя. — Дарра покажет мне, как правильно ткать цветные тучи. Ты тоже должна научиться. Это так весело.
Я посмотрела в радостное личико своей дочки и согласилась. Расстраивать ребенка не хотелось. Тут, в Кхратто-анне, и так нет детей ее возраста. Поиграть, пошалить не с кем. Я вспомнила, как в детстве мы с сестрой и братьями носились по дворцу Брао, играли в мяч в бальном зале. Матушка никогда нас не ругала, а отец возвращался домой, когда мы уже спали. Здесь же все подчинялось негласному распорядку дня Мойна, а стало быть, и госпиталя. Маленькой девочке тут не было места.
— Посмотри, как это весело! — затеребила меня Лейя. — Говоришь магические слова, и прямо в воздухе получается тучка. Дарра, давай сделаем зеленую, — попросила малышка старуху.
— Да хоть голубую, — вздохнула та. — Какую хочешь, дитя?
— Голубая сольется с небом, а зеленую увидят издалека и подумают… — начала Лейя.
— Что княжне Лейе надоели куклы, — закончила за нее Дарра.
— Я тоже хочу научиться, — попросила я.
— Это просто, моя дорогая, — рассмеялась старая княгиня. — Ставишь руку, будто лопатку, и начинаешь накручивать… Вот так. — Она поправила мою ладонь. — А теперь в зависимости от желаемого цвета произнеси заклинания.
— А если белые? — тут же поинтересовалась я.
— Умма, белые скучно. Вон их сколько наткала Наягна, — запричитала Лейя, показывая на небо. — Давай я сотку зеленую, а ты — красную? Знаешь, как будет весело!
— Хорошо, — согласилась я и обратилась к Дарре: — А с рисунком можно?
— Да, — улыбнулась бабка моего мужа. — Только это требует сноровки. Давай покажу.
Мы с Даррой совместно соткали кособокую красную тучу с белыми горошинами. Хотя лично мне эти горошины казались размытыми пятнами.
— Ничего, в следующий раз получится, — заверила меня Дарра и повернулась к Лейе, выпускавшей на простор чудесную зеленую тучку. — Молодец, детка, — похвалила старая княгиня. — А теперь пусти дождь!
Через пару секунд из зеленой тучи полились грязные черные капли.
— Это что такое? — возмутилась Дарра и взмахнула рукой. Дождь перестал. — Отправлю ваши поделки в океан, — решила она. — Пусть пугают паури, а не стреттов.
Я, обняв Лейю, смотрела вслед удаляющимся тучкам.
— Я хочу забрать Лейю в Стратту-арре, мать стреттов, — тихо оповестила я Дарру.
— Давно пора, — кивнула княгиня. — Ребенок должен жить рядом с родителями и общаться со сверстниками.
— Умма! — радостно воскликнула Лейя. — Я поеду с тобой и с фра?
— Да. Думаю, Лей возражать не будет, — просияла я и, подхватив девочку, стала кружить по террасе.
На шум из кабинета выглянул старый Мойн. Он подошел к Дарре, приобнял за плечи и громко изрёк:
— Хвала Наягне! Наконец-то наш внук взял в жены женщину, достойную священной крови Кхрато-аннов.
Глава 36. Лей
Нурна в высокой траве не оказалось. Встретившиеся степняки давно не видели этого напыщенного шута. Нам пришлось прошерстить всю степь, но на следы моего отчима мы так и не наткнулись. Даже назначенное вознаграждение в тысячу линдов результатов не принесло. Кто прячет негодяя, и где, хотел бы я знать. Я возвращался в Кхратто-анне усталый и злой. Дворец уже погрузился в полную тьму, лишь из моей спальни пробивался свет аризов. Цита дожидалась меня.
Я взбежал по лестнице и прямиком направился в свои покои, горя желанием оказаться рядом с любимой. Но в коридоре меня поджидал старый Мойн. И как всегда, голосом, не терпящим возражений, он начал без предисловий:
— Завтра хочу перелить Ците твою кровь. Отмени все дела!
Утро только занялось, когда мы с женой вошли в операционную. Всю ночь мы оба не сомкнули глаз. Я пытался объяснить жене всю важность переливания.
— Я не понимаю, — в сердцах воскликнула она.
— Люди и стретты очень похожи по своему развитию и строению, дорогая, — начал я издалека. — Мы мало чем отличаемся друг от друга.
— А зубы? — насмешливо заметила Цита.
— Правильно, у вашего вида зубы крепче, и вы употребляете даже твердую пищу, а нам остается только стина из-за хрупкости наших зубов. Зато Наягна постаралась, и на месте выбитого зуба через месяц вырастает новый. А у людей зубы вырастают дважды за всю жизнь. У нас разная восприимчивость к микробам. Ты думаешь, почему долина смерти оказалась необитаемой? Стретты, стоило им туда попасть, задыхались в течение одного дня, а люди смогли выжить и победить бактерии. У вас развита печень и две почки, а у любого стретта печень в зачаточном состоянии, но почек аж четыре, и они выполняют все функции печени. У нас более гибкий позвоночник и эластичные мышцы. Зато у людей скелет крепче нашего. Но главное — кровь и стволовые клетки. У стреттов и у людей в крови содержится гемоглобин, белок, содержащий бенгарри, железо по- вашему, поэтому кровь красная. А вот у фрагганов гемоцианин, аналог на основе канззи- меди. И кровь фрагганов голубого цвета. Представляешь? Наши два вида так похожи, что старый Мойн давно задался целью получить жизнестойкую расу, которой не страшны никакие лишения и даже смерть. У него получилось. Первыми участниками эксперимента стали мы с Матео. Теперь я хочу поделиться с тобой, чтобы у наших детей уже циркулировала более сильная кровь, были крепкие зубы, сильные мышцы. Чтобы они вобрали самое лучшее, что есть у наших рас.
Мойн вгляделся в наши бледные лица и велел:
— Цита, ложись на кушетку, Лей садись рядом!
И снова время остановилось. Я вспомнил, как сидел точно так же около Ренцы, и моя кровь по тонким трубкам поступала в вену моей жены. Ренца, слегка свесив голову, улыбалась мне, явно ничего не понимая в происходящем. Я даже не удосужился объяснить ей. А о том, чтобы всю ночь напролет разговаривать о строении гуманоидных рас, я и помыслить не мог. Я просто взял свою наложницу за руку и привел к деду. Она не сопротивлялась и вопросы не задавала. Не то, что Цита…
Я взглянул на жену, лоб которой покрылся испариной, и вспомнил, как плохо стало Матео после подобной манипуляции. Старик тогда только сотворил новую плазму и поместил туда стреттские и человеческие красные тельца, которые прямо у него на глазах становились едиными. Если я перенес процедуру переливания хорошо, то Матео воспринял как издевательство. Он не мог ходить несколько дней, от слабости подгибались ноги, и даже глаза косили.
Наягна, какой же я дурень! Матео даже в пятнадцать лет выглядел крепче Циты. А если она умрет? Что мне, захотевшему бессмертия для любимой, делать тогда? Я внимательно всмотрелся в бледное лицо жены. Она судорожно вздохнула и затихла. Будто уснула.
— Что с ней, фра? — испугавшись, крикнул я деду.
— Не ори, как фрагган! — возмутился старый Мойн. — Цита спит. Должна проспать часов десять-двенадцать. Тебе тоже сон не помешает.
