Барбара Эрскин - Призрак страсти
Матильда молча направилась к лестнице и потихоньку начала спускаться, поглубже вдохнув, чтобы успокоиться. Теперь, когда приближался решающий момент, ее вдруг охватил испуг, но она заставила себя не думать о том, что Уильям может отправить ее из зала на глазах у всех. Она была слишком взволнованна, чтобы отказаться от своей затеи и повернуть назад.
Дойдя до основания лестницы, она остановилась и прислонилась к стене, не торопясь выйти в шумный зал. За выступом стены ее никто не видел. День был в разгаре, но зал освещали факелы и сотни свечей. Дымное душное облако плавало под самым потолком и ползло вверх по лестнице к верхним этажам, где было прохладнее. Шум оглушал. Прижимаясь к стене, Матильда продвинулась на несколько шагов и осторожно выглянула из-за угла.
Арка с притаившейся в ней Матильдой находилась немного в стороне от стола на возвышении, за которым сидел ее муж со своими почетными гостями, и все они были видны ей вполоборота. Арка тонула в густой тени, надежно скрывая Матильду, и ей можно было не опасаться, что ее заметят.
Принц сидел по правую руку от Уильяма. Он был гладко выбрит, темные волосы спускались на лоб аккуратно подстриженной челкой. Желтая мантия и туника очень шли ему. Кольцо сверкнуло на его руке, когда он поднял ее. Сидевший справа человек что-то сказал, и принц в ответ рассмеялся, откинув голову.
В тот самый момент, когда Матильда, набравшись храбрости, собиралась покинуть свое убежище, Уильям поднялся со своего места со свитком пергамента в руке. Требуя внимания, он постучал по столу украшенной драгоценными камнями рукояткой кинжала и окинул взглядом притихший в ожидании зал.
Тем временем Матильда из своего укрытия рассматривала тесно сидевших за столами людей в поисках знакомых лиц. Она увидела одного из советников короля по вопросам границ Ранулфа Поуэра. Летом он часто наведывался к ним в Брамбер, и она хорошо запомнила его по лисьему хитрому лицу и вечно потупленному взору. За столом для почетных гостей сидел и плотный седовласый Филипп де Броз, дядя ее мужа. А между ними Матильда увидела юношу лет пятнадцати, не намного моложе, чем она сама. Несомненно, это был сын принца. Когда он повернулся к отцу, Матильда заметила блеск в его глазах и розовеющие румянцем щеки. Мальчик был также взволнован, и она в душе позавидовала ему, что он сидит в зале, а ей приходится прятаться. Больше знакомых не оказалось к немалому удивлению Матильды, не было среди гостей и женщин, как и предупреждал ее Уильям. Она ожидала встретить многих их соседей, также живших на границе с Уэльсом, но никто из них приглашения не получил, на что ей жаловался и Уолтер де Блот.
Уильям рассматривал бумагу с таким вниманием, как будто документ впервые попал к нему в руки. Матильда заметила, как во вздувшейся над воротником вене сильно пульсировала кровь. Просторная одежда полностью скрывала кольчугу.
– Милорды, джентльмены, – начал Уильям неестественно высоким голосом. – Я собрал вас здесь, чтобы огласить указ могущественного повелителя, короля Генриха, который касается валлийцев Гвента. – Здесь он сделал паузу, поднял кубок и отпил большой глоток. Матильда отметила, что рука его при этом дрожала. Теперь внимание всех присутствующих было отдано ему. Воцарилось молчание, и только слуги, стоявшие сзади, переговаривались приглушенными голосами, да две собаки рычали от нетерпения в предвкушении объедков, которые должны были вскоре им достаться. Матильде показалось, что она видит в конце зала Меган, рядом с одним из прислуживающих за столом слуг. У нее вдруг промелькнула мысль: почему Меган нет ни за одним из общих столов, она же жена управителя?
А вот Нелл тут же попалась ей на глаза: та нашла себе место сразу за помостом.
Принц Сейсилл с добродушной улыбкой на мужественном лице взирал на Уильяма, удобно устроившись в своем резном кресле.
– В указе говорится о ношении оружия на этой территории, – продолжал между тем Уильям. – Король в своем указе объявляет, что валлийцам отныне запрещается носить оружие под угрозой… – Он не успел договорить: принц Сейсилл резко выпрямился и с силой ударил по столу кулаком.
– Что такое? – взревел он. – Что осмелился приказать Гвенту король Англии Генрих?
Уильям несколько мгновений смотрел на него с бесстрастным лицом, храня молчание, затем нарочито медленно опустил на стол свиток. И тут же его рука, продолжавшая сжимать кинжал, взметнулась вверх, потом резко вниз, и сверкающее лезвие вонзилось в горло принца.
Сейсилл приподнялся, слабеющими пальцами цепляясь за руку Уильяма, и с жутким хрипом повалился на стол, заливая хлынувшей изо рта кровью белую льняную скатерть. Наступила гробовая тишина, но в следующее мгновение зал взорвался шумом и криками. Сторонники Уильяма выхватили спрятанные под одеждой мечи и кинжалы и продолжили кровавую расправу с безоружными валлийцами на глазах у оцепеневшей от ужаса Матильды. Она видела, как Филипп де Броз ударил кинжалом в спину сына принца, когда тот рванулся к отцу. Затем Филипп и Ранулф покинули свои места и бросились к двери, рубя мечами направо и налево. Уильям молча взирал на бойню, на его рукаве алели капли крови убитого им принца. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
Неожиданно среди криков и диких воплей раздался необычный и оттого показавшийся еще более жутким звук, который эхом отозвался под сводами зала. Один из воинов пронзил мечом сердце валлийца-арфиста, ждавшего сигнала принца, чтобы пропеть хвалебную песнь хозяину замка. Старик повалился вперед, и его стиснувшие струны пальцы взяли заключительный трагический аккорд. Тело арфиста свалилось на пол, и Матильда увидела, как воин рассек струны арфы мечом, обагренным кровью ее владельца.
8
В ее сознание медленно вошла боль. Матильда оторвала взгляд от кошмарной сцены и посмотрела на руки. После ярко освещенного зала и пережитого потрясения ее глаза сначала ничего не могли разглядеть. Но постепенно они привыкли к полумраку, и в отблесках факелов она заметила, что вцепилась в необтесанный камень арки с такой силой, как будто отпустить руки – значило погибнуть. Кончики пальцев кровоточили, стертые о шершавую поверхность кладки. Следы крови, уже ее собственной, виднелись на светлой поверхности камня.
Это была последняя врезавшаяся в ее память сцена. Держась зa стену, она, как слепая, побрела обратно. Сковавший чувства ужас не дал пробиться в ее сознание душераздирающим крикам юноши – сына Сейсилла. Промокшие от пота сорочка и платье липли к телу. На ватных ногах, чувствуя подступающую к горлу тошноту, Матильда тащилась по лестнице, путаясь в длинных юбках, инстинктивно стремясь добраться до спальни, прежде чем силы оставят ее.
