Александра Айви - Когда приходит тьма
Обращение, которое употребил Данте, поразило Эбби.
Он никогда еще не называл ее так. Не давая ей опомниться, Данте схватил ее за руку и увлек в сторону деревьев на противоположном конце большой поляны.
Некоторое время Данте хранил молчание, а следовавшая за ним Эбби бормотала проклятия и бранные слова, спотыкаясь в темноте о сучья и поскальзываясь.
Эбби потеряла счет времени, механически переставляя онемевшие ноги, и с облегчением вздохнула, когда Данте наконец-то замедлил шаг.
— Ну вот мы и у цели, — сказал он, отодвигая полог из плюща, которым порос невысокий холм. — Это, конечно, не пятизвездочный отель, но здесь темно.
— И сыро, — пробормотала Эбби.
Нагнувшись, она вошла вслед за Данте в узкий туннель, который привел их в небольшую круглую камеру, дно которой покрывал песок.
Сев на землю, Данте дернул Эбби за руку, приглашая ее последовать своему примеру.
— Ты можешь успокоить себя тем, что это по крайней мере не склеп, — сухо заметил он.
Несмотря на низкий потолок и покрытые мхом стены, Эбби действительно была рада хотя бы тому, что рядом с ними нет трупа.
— Ты хочешь сказать, что я должна довольствоваться малым?
— Ну, ты же имеешь удовольствие постоянно общаться со мной. Мое общество превращает любую дыру в настоящий рай.
— О Боже, какое самомнение! — пробормотала Эбби и, подтянув колени к груди, обняла их руками.
Почувствовав, что Эбби бьет дрожь, Данте вгляделся в ее бледное лицо:
— Ты замерзла?
— Немного.
— Иди ко мне, — сказал он и, обняв ее за плечи, притянул к себе. Наклонив голову, Данте прижался щекой к макушке Эбби. — Когда взойдет солнце, станет теплее.
От тела Данте не исходило тепла, тем не менее Эбби сразу же бросило в жар. У нее уже давно не было близости с мужчиной. Эбби начала забывать о том, что такое удовлетворенная страсть.
Кроме того, Эбби в течение последних месяцев неудержимо влекло к Данте. Она не могла отрицать этого. Ее мучила неукротимая жажда любви.
— Постарайся заснуть, — нарушая молчание, промолвил Данте. — Я буду охранять твой сон.
Он рассеянно наматывал на палец локон ее волос. Эбби попыталась отвлечься от грешных мыслей. Влечение к вампиру было чревато серьезными последствиями.
— Я слишком возбуждена, чтобы заснуть.
— С чего бы это? — сухо поинтересовался Данте.
— Тебе перечислить все мои злоключения?
— Не надо.
Эбби вздохнула:
— Мы сейчас оба на взводе, согласись.
Данте немного помолчал, подбирая слова.
— Не знаю, следует ли мне говорить тебе это, но нападение на ведьм существенно осложнило нашу задачу.
— Как ты думаешь, кто расправился с ними?
— Пока я не знаю ответа на этот вопрос. — В голосе Данте звучала тревога. Несмотря на все усилия казаться спокойным, он не мог скрыть своего смятения. — Демоны не смогли бы преодолеть воздвигнутый на их пути барьер, а люди никогда не учинили бы такую кровавую расправу.
По телу Эбби пробежала дрожь.
— О Боже, как это все ужасно…
— Хотя… — продолжал размышлять вслух Данте.
— Что «хотя»? — спросила Эбби, когда он замолчал.
— Люди, поклоняющиеся Князю Тьмы, способны обрести огромное могущество.
Эбби была поражена его словами. Она не допускала и мысли о том, что дикую расправу над ведьмами учинил человек, простой смертный. Эбби полагала, что это дело рук монстра.
— Ты думаешь, это был человек?
— А ты считаешь, что творить зло способны только демоны?
Жесткий тон, которым были произнесены эти слова, заставил Эбби поднять на Данте глаза. Выражение его лица было суровым.
— Нет, — мягко сказала она, — я прекрасно знаю, какими жестокими могут быть люди.
— Прости, я не хочу, чтобы ты предавалась грустным воспоминаниям.
Эбби решила перевести разговор на другую тему.
— Скажи, ты считаешь, что нападение на ведьм как-то связано с убийством Селены? — спросила она.
— Пока я не знаю этого.
Эбби невесело засмеялась:
— Да уж, из нас, пожалуй, не получится Нэнси Дрю и Эркюля Пуаро.
— Ты права, — сказал Данте и поцеловал Эбби в висок. — Я далеко не герой, правда, любовь моя?
Эбби нахмурилась:
— Не говори так. Если бы не ты, меня бы сейчас уже не было на этом свете.
Данте усмехнулся:
— Тем не менее сейчас ты вынуждена прятаться в какой-то дыре, и до сих пор неизвестно, удастся ли тебе избавиться от вселившегося в тебя Феникса.
Он крепче прижал Эбби к себе, и у нее учащенно забилось сердце.
«Не думай об этом, Эбби, — приказала она себе. — Не думай о его прикосновениях к своему нагому телу, о его губах, шарящих по твоим интимным местам. О том, как ты обхватишь ногами его талию, когда он…»
У Эбби перехватило дыхание и потемнело в глазах. Она таяла в его объятиях. Ей больше не хотелось бороться со своими желаниями.
— Ты, кажется, говорил, что можешь превратить это убогое убежище в настоящий рай?
Данте сразу же уловил перемену в ее настроении. Взор его серебристых глаз затуманился.
— Что такое, Эбби? — прошептал он.
Не давая себе времени одуматься, Эбби быстро погрузила пальцы в роскошные волосы Данте. Она тяжело дышала, ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
— Я не желаю думать ни о демонах, ни о ведьмах, ни о других существах, которые пытаются убить меня.
Данте приподнял Эбби и посадил ее себе на колени.
— Чего ты хочешь? — тихо спросил он, поглаживая ее по спине.
— Я хочу тебя, — ответила Эбби и припала к его губам в жадном поцелуе, в который вложила всю свою страсть.
Глава 10
Она услышала его слабый стон:
— Эбби…
Все ее тело было охвачено пламенем страсти. Место, в котором они находились, было похоже на первобытную пещеру, и Эбби ощущала себя сейчас неандертальцем, жаждущим совокупления. Она хотела Данте и знала, что получит то, чего так страстно жаждала.
— Что? — пробормотала Эбби, запрокидывая голову.
— Ты понимаешь, что утратила способность ясно мыслить?
— Мне наплевать.
Данте осыпал поцелуями ее шею, Эбби ощущала прикосновения его влажного языка к своему горлу.
— Я просто боюсь, что ты вдруг придешь в себя и начнешь выискивать на моем теле подходящее место для острия осинового кола, который ты грозилась всадить в меня, — промолвил он.
Эбби немного отстранилась от него и, стянув через голову рубашку, отбросила ее в сторону. За рубашкой последовал лифчик.
— Я уже смирилась с тем, что сошла с ума. Одним безумным поступком больше, одним меньше — какая теперь разница?
