Аня Сокол - Первый ученик

Макс огляделся. Трава, кусты, справа большой валун, на котором веером осели брызги, когда Соболев упал, за ним корявая береза, сквозь листву мелькали черные пятна формы сокурсников. Засмеялась Натка, Игрок что-то сказал, и захохотали уже все. Берег пуст. Никого, кроме него и Сеньки. У самой кромки воды, рядом с колыхающейся от течения травой, лежал голыш. На первый взгляд, ничем не отличавшийся от тех, что на дне. За одним исключением — на камне подсыхала кровь.

Парень осторожно взял его двумя пальцами и поднес к глазам. Главный вопрос: Соболев неудачно навернулся сам, или камешек к его голове приложил кто-то другой? Их тут девять. Восемь, если вычесть Сеньку. Семь, если исключить себя.

Он услышал тихий звук и поднял голову. Там, где еще минуту назад лежал он сам, стояла староста Ленка. Девушка набрала в ладони воду, намереваясь то ли напиться, то ли умыться, но так и замерла с вытянутыми руками.

Соболев, которого он поддерживал, вдруг пошевелился и застонал. Афанасьева издала странный всхлип и попятилась. Девушка смотрела на камень в его руке, на кровь на нем, Сенька обхватил голову руками и, качнувшись, сел. Ленка открыла рот, чтобы заорать, и перевела взгляд куда-то Максу за спину. Ее глаза расширились, и парень понял, что сейчас заорет сам.

Он резко обернулся — лишенный опоры Соболев едва не опрокинулся в ручей.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил Самарский. Он, как и Грош, снял ботинки и, связав их шнурками, перекинул через плечо, предпочитая прохладу ручья летнему зною.

Макс разжал пальцы. Все, включая Соболева, проследили, как камень опустился на дно. Кровь растворилась в светлой чистоте ручья.

— Урод, — простонал Сенька. — Ну все, Грошев, капец тебе!

— Да пошел ты, — огрызнулся Макс, поднимаясь.

Ленка испуганно переводила взгляд с одного на другого, но визжать вроде бы передумала. Соболев стал подниматься вслед за Максом. Лицо из белого стало зеленоватым, и он грузно осел обратно в воду, цепляясь за лодыжку и шипя сквозь зубы.

— Урод, — с надрывом повторил он, закатывая штанину, на светлой коже алел глубокий разрез.

— Так, — Артем снял с плеча армейский рюкзак и достал аптечку, — Ленка, хватит там топтаться, надо перевязать, — он подхватил Сеньку под руку и помог выбраться на берег.

Афанасьева, к которой возвращалось спокойствие, старательно обошла Гроша и занялась раненым, ловко орудуя бинтом и зеленкой.

Макс не шевельнулся, продолжая стоять по щиколотку в воде.

— За что тебя так? — спросил Артем.

— У него спроси, — поморщился Сенька, Ленка как раз обрабатывала рану на голове, — я к нему не лез, склонился башку сполоснуть, тут он меня и приложил.

— Тебя ударил Максим? — не поверил Самарский.

— Эй! — возмутился парень. — Я очнулся, а надо мной этот с камнем в руках. Чего еще надо?

— Видел?

— Нет, — процедил Сенька, бросая на Грошева злой взгляд.

— Ленка?

Девушка замотала головой, завязывая бинт на ноге.

— Значит, и говорить не о чем, — подвел итог Самарский.

— Как это? — Соболев ухватился за протянутую руку и все-таки встал. — Мне башку разбили и ногу разрезали, а мы просто все забудем?

— Ногу ты, скорей всего, сам о камень распахал, когда падал, — вставила Афанасьева.

— Макс, ты его ударил? — спросил Артем.

Грошев не ответил, продолжая оглядывать берег.

— Так он тебе и сказал.

— Макс?

— Чего ты от меня хочешь, отличник? — Грош подошел ближе. — Любой ответ — это всего лишь слово. Думаешь, если бы я его отоварил, то сознался бы?

Сенька фыркнул, он услышал именно то, что хотел.

— Это ты? — с нажимом переспросил Самарский.

— Нет, — парень выбрался на берег.

— Для меня этого достаточно.

— А для меня нет! — парень повысил голос, веселые разговоры, доносившиеся из-за дерева, стихли.

— Нам топать еще семь часов, — Артем повернулся к Соболеву. — Мне не нужны склоки в группе. Твоя принципиальность может подождать до конца маршрута? В лагере подашь рапорт, согласен?

Сенька дернул головой и нехотя кивнул. Грош его понимал. Соглашаться не хотелось, но если отказать, то будешь выглядеть принципиальным дураком, заботящимся только о себе.

— Эй, у вас там все в порядке? — крикнул Леха.

— Почти, — ответил за всех Артем. — Сенька в воду свалился, голову разбил и ногу порезал.

Послышались охи, остальные поспешили на берег.

— Где твой кад-арт? — вдруг спросила Ленка.

Соболев машинально поднял руку к груди. Муляжа кристалла не было.

— У него спроси, — злым шепотом ответил студент.

— Не вали с больной головы на здоровую, — дернул плечом Макс. — Сам где-то посеял.

— Ну, можно его обыскать, — задумчиво предложила староста.

Грош широко ухмыльнулся.

— Только если ты сделаешь это лично, — и, раскинув руки, шагнул к девушке.

Та покраснела. Рыжие вообще очень легко краснеют.

— Тихо, — скомандовал Артем. — Нашли, о чем переживать. Вернемся в лагерь, пробьешь по базе.

— Ага, — отвернулся Соболев, — искать в этих горах кад-арт бесполезно.

Как ни печально, но парень был прав. Власть держащие давно позаботились о сохранности защитников разума. Встроенная электронная начинка позволяла обнаружить местонахождение кад-арта с точностью от метра до пятидесяти (в зависимости от региона). Исключение — Инатарские горы, которые гасили любые сигналы, делая поиск невозможным.

— Ты уж определись, — сказал Макс, — либо камень украли, либо он валяется в горах.

— Блин, — высказалась выбежавшая на берег Светка. — Как тебя угораздило?

Соболев бросил на Макса очередной хмурый взгляд.

Группа пошла дальше, вяло присматриваясь к окрестностям, иногда останавливаясь и проверяя подозрительные скопления камней, сухих веток и небольших возвышенностей, которые легко могли оказаться древними курганами. О главной цели походов — обнаружения старых могильников — особо не распространялись. По официальной версии, перезахоронены были все, но шахтеры или туристы время от времени находили замурованные ниши и гибли. Но отнюдь не от атак блуждающих. Костям столько лет, что о них не сталось упоминаний даже в исторических хрониках, не говоря уж о людской памяти. Они умирали от того, что совали нос туда, куда не следовало, и проваливались в пустоты, составляя компанию древним покойникам. Иногда в одиночку, иногда целыми бригадами, группами или семьями.

Отряд псионников мог обнаружить такую нишу, потому что даже старые и некогда активные кости фонили. Едва ощутимо пахли кислятиной и тленом. Вот и гоняли по горам мобильные группы студентов туда-сюда. Если удавалось найти что-то стоящее, то есть с десяток покойников столетней давности, отличившиеся освобождались от зачета. И это, по мнению Макса, радовало преподов ничуть ни меньше, чем учащихся.