Шарлин Харрис - Окончательно мертв
— Я прикинула, сколько могу позволить себе калорий, — ответила я, похлопав себя по заду.
— У тебя все в порядке, и сзади, и спереди, — сказал Квинн, и от теплоты в его глазах мне стало тепло, как на солнышке. Я знала, что на самом деле фигуристей, чем идеал. Я даже слышала, как Холли говорила Даниэль, что больше восьмого размера — это уже уродство. Поскольку день, когда я влезала в восьмой, был для меня редкой удачей, я аж на целых три минуты глубоко опечалилась. Я бы передала этот разговор Квинну, но он наверняка решил бы, что это я на комплимент напрашиваюсь.
— Давайте, только в ресторане угощаю я, — сказала я.
— При всем должном уважении к твоей гордости, не могу согласиться.
Квинн посмотрел мне в глаза, показывая, что говорит со всей серьезностью.
К этому времени мы дошли до тротуара. Удивленная его горячностью, я не знала, как реагировать. С одной стороны, это было облегчение, потому что мне приходится с деньгами обращаться аккуратно. С другой стороны, я знала, что с моей стороны было правильно такое предложить, и я бы с хорошим чувством восприняла, если бы он согласился.
— Но вы же понимаете, что я не хотела вас оскорбить?
— Я понимаю, что ты показываешь свое равенство со мной.
Я посмотрела на него подозрительно, но он был серьезен.
— Я верю, что ты ничуть не уступаешь мне ни в каком отношении. Но это я пригласил тебя, и потому это наше свидание финансово обеспечиваю я.
— А если бы я пригласила вас?
Он посмотрел мрачно:
— Тогда я сидел бы, не выступая, и предоставил бы тебе организовывать вечер.
Он сказал это неохотно, но все же сказал. Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
Машины ровным потоком выезжали со стоянки. Поскольку мы вышли из театра не спеша, машина Квинна одиноко стояла во втором ряду. Вдруг у меня сработал ментальный датчик тревоги. Где-то близко находился мощный источник враждебности и недобрых намерений. Мы уже сошли с тротуара, направляясь к машине, я стиснула руку Квинна и тут же отпустила ее, чтобы не мешать, если придется действовать.
— Что-то не так, — сказала я.
Квинн, не отвечая, стал сканировать глазами местность, левой рукой расстегнул пиджак, чтобы не стеснял движений. Руки его сжались в кулаки. Поскольку инстинкт защиты был в нем силен, он шагнул вперед, заслонив меня спиной. Поэтому, конечно, на нас напали сзади.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Одним слитным движением, которое нельзя было бы разделить на более мелкие, доступные моим глазам, зверь бросил меня на Квинна, который запнулся и чуть не упал вперед. Я лежала на земле под рычащим получеловеком-полуволком, когда Квинн резко развернулся, — и стоило ему это сделать, как ему на спину прыгнул второй вервольф, появившийся будто из ниоткуда.
Придавивший меня к земле оборотень был желторотым новичком, наполовину вервольфом — такой молодой, что видно было: укус он получил не раньше недель этак трех тому назад. В такой он был горячке, что даже не завершил частичное превращение, доступное укушенному вервольфу. Лицо его все еще вытягивалось волчьей мордой, хотя он и старался меня задушить. Полной красоты волчьего облика, доступной чистокровному вервольфу, ему никогда не достичь. Он был, как это называют сами вервольфы, «зубы, но не кровь». У него остались руки, остались ноги, тело было покрыто волосами, а голова волчья. Но он был яростен и дик, как вполне чистокровный.
Я вцепилась в его руки, которые так яростно сжимали мне шею. Сегодня я не надела серебряную цепочку. Я решила, что это будет бестактно, поскольку мой кавалер сам оборотень. Теперь мелькнула мысль, что бестактность могла бы спасти мне жизнь, и это была последняя связная мысль на несколько следующих секунд.
Полуоборотень оседлал меня, и я резко ударила вверх коленями, пытаясь так его двинуть, чтобы он отпустил руки. Немногочисленные прохожие завопили, зовя на помощь, и тоном выше завопил напавший на Квинна вервольф — я увидела, как он летит по воздуху, будто ядро из пушки. Потом здоровенная ручища сгребла моего вервольфа за шиворот и подняла в воздух, но мое горло он, к сожалению, не отпустил. Я потянулась за ним с асфальта, все сильнее чувствуя боль в сдавленном горле.
Квинн, очевидно, понял мое отчаянное положение, потому что дал оборотню такую пощечину, что у того голова откинулась назад, и он мотнулся, как тряпка, отпустив меня.
Схватив молодого вервольфа за плечи, Квинн отшвырнул его в сторону. Мальчишка шмякнулся на асфальт и остался лежать неподвижно.
— Сьюки! — обратился ко мне Квинн, даже не запыхавшись. С дыханием у меня было плохо, я изо всех сил старалась опять открыть горло и вдохнуть хоть немного кислорода. С чувством глубокой благодарности я услышала полицейские сирены. Квинн подсунул руку мне под плечи, поднял меня, мне наконец-то удалось вдохнуть, и воздух был чудесный, восхитительный.
— Нормально дышишь? — спросил он.
Я сумела собраться настолько, чтобы кивнуть.
— Хрящи в горле не сломаны?
Я попыталась потрогать рукой горло, но рука в данный момент отказалась слушаться.
Лицо Квинна оказалось прямо у меня перед глазами, и в свете уличного фонаря я увидела, что он лопается от гнева.
— Если эти гады тебе что-нибудь сделали, я их убью, — прорычал он, и это было очень, очень приятно слышать.
— Укусили, — прохрипела я, и он с ужасом в глазах стал ощупывать меня и осматривать, ища укус. — Не меня, — сумела выговорить я. — Их. Не рождены вервольфами. — Я всосала в себя цистерну воздуха. — И, может, под кайфом.
У него в глазах появилось понимание — иначе их сумасшедшее поведение объяснить было трудно.
Ко мне спешил коренастый черный полицейский.
— «Скорую» на Стрэнд, — бросил он кому-то через плечо. Нет, в переносную рацию. Я замотала головой.
— Вам нужна «скорая», мэм, — сказал он настойчиво. — Тут вон та девушка говорит, что этот человек вас повалил и пытался задушить.
— Все со мной в порядке, — сказала я, хотя голос у меня был хриплый, и горло болело чувствительно.
— Сэр, вы с этой дамой? — спросил патрульный у Квинна. Когда он повернулся, на жетоне сверкнула его фамилия — Болинг.
— Да, с ней.
— Это вы… это вы раскидали этих хулиганов?
— Да.
К ним подошел напарник Болинга — такой же, только белый, и посмотрел на Квинна с некоторым уважением. Только что он осмотрел нарушителей порядка — они успели полностью принять человеческий облик до прибытия полиции. Ну, и естественно, были голые.
— У одного сломана нога, — сообщил он. — Другой утверждает, что у него вывихнуто плечо.
Болинг пожал плечами:
