Король призраков - Джульетт Кросс

Парвиана — так звали первую лунную фейри, которая заболела этой чумой. Ничто и никто не смогли предотвратить её смерть.

— Я знаю, ты ненавидишь, когда я уезжаю, но это ненадолго, — соврала я, понимая, что это прощание.

Нäкт Мир был далеко от Иссоса, и я понятия не имела, когда или если вообще смогу вернуться.

Я сжала руку отца.

— Я вернусь, папа. Обещаю.

По крайней мере, я попробую. Как только король призрачных фейри позволит мне, я вернусь.

Папа медленно моргнул. Я всхлипнула и смахнула слезу, скатившуюся по щеке.

— Да. Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

Я наклонилась и поцеловала его в щёку.

Он закрыл глаза и снова погрузился в сон.

Оставив отца спящим, я направилась прямо в свои покои с двумя стражами призрачных фейри за спиной. Дойдя до спальни, я повернулась к ним.

— Я собираюсь собрать вещи. Прошу, оставьте меня одну.

Они нахмурились, но старший из них кивнул, и они остались у двери.

Я не стала терять времени даром, поспешно упаковывая как можно больше платьев и сорочек в дорожный сундук. Я положила в него и своё золотое ожерелье с полумесяцем. Оглянувшись на открытую дверь, чтобы убедиться, что они не подглядывают, я вытащила из-под кровати свой заветный дневник.

Я собрала пророчества всех трёх видов оракулов — душевидящих, которые могли предсказывать судьбу для одного человека, боговидящих, слышавших и передававших волю богов, и мировидящих, предсказывавших судьбу фейри. Но именно видения, касающиеся чумы, заставляли меня неустанно искать. И я нашла их все. Все три.

Я схватила свернутую сорочку на кровати и поспешно обернула её вокруг дневника, полного пророчеств, которые я собрала. Затем я положила его на дно сундука.

Закончив, я вернулась к дверям, обращаясь к старшему стражу.

— Мой сундук готов. Проследите, пожалуйста, чтобы он прибыл в целости, ведь это всё, что у меня останется от моей родины на долгое время.

Страж призрачный фейри лишь кивнул.

— Будет исполнено, миледи.

Теперь настало время выйти замуж за Голлайю Вербейна.

***

Стеклянный купол великого зала над нами отбрасывал лунный свет на центр беломраморного пола. Я стояла в свете Лумеры под куполом, рядом со старейшиной. Но мой взгляд был устремлён на брата, стоящего у подножия трона и яростно шепчущего Гаэлю, которого освободили от наручников, пока он спорил с Бейлином.

Всех вывели из зала, кроме Бейлина и Гаэля. Голл и его помощник решительно шли к нам от дверей, на их лицах застыло суровое выражение. Я не понимала, о чём они могли спорить или ругаться. Я-то стояла у алтаря жертвоприношения.

Когда они подошли ко мне, я спросила:

— Зачем ему оставаться? — Я кивнула в сторону трона.

Потому что заставить Гаэля наблюдать за тем, как я выхожу замуж за другого, было бы жестоко. Хотя я не питала к нему любви, я была предана ему и была готова выйти за него замуж большую часть своей взрослой жизни. И я знала, что он испытывал ко мне глубокую привязанность, хотя теперь это мало что значило. Но всё же я не считала это правильным, заставлять его смотреть.

— Старейшина сказал, что у каждого из нас должны быть свидетели, — голос Голлайи звучал сурово. Король воин теперь стоял рядом мной у алтаря.

— Моего брата вполне достаточно.

— Нет, — быстро ответил он. — Его помощник тоже останется в качестве свидетеля.

Жёсткий взгляд Голлайи скользнул к Гаэлю, и моё сердце забилось быстрее, ведь он знал, что это мой бывший жених.

Затем мой брат пересёк зал вместе с Гаэлем, направляясь к священному кругу, который мы называли «камнем храма», где теперь стояла я. Он занял место позади меня. Я встретилась взглядом с Гаэлем, вздрогнув от ярости, горящей в его глазах.

Конечно, это было нелегко для него, но не так сложно, как для меня. Он не имел права спорить с моим братом из-за своих потерь как жениха. Я потеряю гораздо больше.

Голл занял своё место напротив меня в священном круге, Сорин стоял позади него, нахмурившись. Он определённо меня не любил.

Старейшина, до этого молчавший вне круга, теперь подошёл ко мне и Голлайе. Он начал говорить о значении союза, связывающего сердца, тела и души, но не успел он произнести и двух фраз, как Голл поднял руку, прерывая его речь.

— Перейдём к сути, жрец. Мои люди внизу начинают волноваться, и мне не хотелось бы заставлять их ждать слишком долго, прежде чем они решат нарушить мои приказы и разграбить город.

У меня отвисла челюсть.

— Они разграбят город, когда мы уже сдались?

Голл повернул на меня свой пронзительный взгляд, и от этого взгляда меня всегда пробирал электрический разряд.

— Пока я не выйду из этого дворца с тобой, сделка не завершена. Задержки делают солдат беспокойными и могут создать впечатление, что что-то пошло не так. — Он приподнял бровь. — Мои люди любят неприятности.

Стиснув зубы, я сквозь сжатые губы произнесла:

— Пожалуйста, поспешите, старейшина Лелуин.

— Да, старейшина Лелуин, — поддел Голл с насмешкой. — Серьезно, поторопитесь.

Впервые его помощник позади него усмехнулся, его красные глаза прищурились с весёлым злорадством, делая меня ещё более сердитой.

— Да-да, конечно, — старейшина Лелуин, добрый, пожилой фейри, который служил нашему дому много лет, взволнованно кивнул. Он даже присутствовал на церемонии лунного обета моих родителей. Теперь он быстро перешёл к сути, как того пожелал Голл.

— Соедините руки и прижмите предплечья для произнесения слов обета, — сказал старейшина Лелуин.

Я подняла руки, согнув их в локтях. Голлайя лишь смотрел на меня, его взгляд блуждал по моим приподнятым рукам.

— Возьми меня за руки и сделай, как я, — прошептала я.

Голл шагнул вперёд и поднял руки. Его внушительные размеры, особенно покрытые толстой бронёй из чёрной стали, казались почти нелепыми в этот момент. Я привыкла к изящно одетым фейри, в шелках и парче, благоухающими духами и с гладкими руками. Голл был полной противоположностью.

Его мозолистые ладони прижались к моим, затем он переплёл свои длинные пальцы с моими, напомнив мне, где эти пальцы недавно были. Его когти касались тыльной стороны моей руки, но не пробивали кожу. В его глазах полыхал тот самый знакомый огонь, который я видела, когда он впервые вошёл в мою комнату в Нäкт Мире.

Я сглотнула, когда старейшина Лелуин попросил нас обоих повторять за ним.