Желая дракона - Аманда Мило

Ничто не могло подготовить меня к странностям этих двух вторжений. Дико извиваясь и щекоча.

Но крики, которые они вырывают у меня, — это не жалобы.

Когда лицо Халки скользит по моему, я поднимаю голову, чтобы принять его поцелуй.

Вместо этого он шокирует меня, прижимая свою текстурированную челюсть к моей и… его губы находят мою мочку уха.

Он открывает рот, осторожно протягивает мою мочку к губам — а затем кусает меня.

— Ах! Я думала, это будет поцелуй!

Я вздрагиваю, мои руки летят к его рукам, сжимая его мускулы — и от их твердости меня охватывает волна похоти.

Тем временем, слегка лизнув, Халки отпускает мое ухо и начинает дразнить мою шею.

Он сжимает губы, посасывая мою шею — а затем кусает меня, как летучая мышь-вампир.

— Что ты делаешь?

Я тяжело дышу.

Я не могу представить старого Ятанака, сосущего женскую шею. На самом деле, я не хочу этого представлять. Но я видела некоторые свидетельства этого. Кроме того, слышала хихиканье и стоны, исходящие из его дома на газоне, и слышала много историй, но кусание ушей и шеи все еще кажется мне странным.

Однако… это ЧУВСТВИТЕЛЬНО хорошо. Намного, намного лучше, чем я могла себе представить.

— Я, — грохочет он, когда его зубы касаются моего плеча, его голос грубый, гортанный, — отмечу тебя, как дракон отмечает свою половинку.

Халки снова меня кусает.

Я кричу, и мои пальцы впиваются ему в волосы, сжимая его. Почему это так хорошо?

Он наклоняется ко мне и кладет ладонь под одну из моих грудей, держа ее так, будто это подношение.

— Нееет, — стону я, слишком много переживая и чувствуя себя слишком хорошо, чтобы напрягаться.

Несмотря на то, что дракон использует меня как свою жевательную игрушку, я также осознаю, насколько удивительно распухла внизу. И, когда мои бедра скользят мимо друг друга с поразительной легкостью, я обнаруживаю, что достигла состояния, близкого к насыщению. Кто знал, что мои сливки собираются от укусов драконов?

Глаза Халки вспыхивают, когда он ненадолго смотрит в глаза, а затем его внимание отвлекает мой сосок, и он набрасывается на него ртом.

Он обхватывает его языком и сосет.

Я слышала об этом акте — игра груди, конечно, слышала — но у меня не было контекста, насколько невероятно это чувствовать, когда рот мужчины прижимается к такой чувствительной области. С каждым рывком из его рта я чувствую, как искра пробегает к вершине моих бедер, отчего в животе вспыхивает жар.

— Халки!

Я задыхаюсь.

Он кусает меня за сосок.

Я кричу и хватаюсь за его шею сзади. Но из-за того, что у него острые зубы, он невероятно… каким-то образом нежный. Потому что это не больно, как настоящий укус, и когда я восстанавливаю возможности своих мускулов, чтобы поднять голову и взглянуть на себя, у меня нет кровотечения.

Халки переводит свое внимание на другую мою грудь, и я готовлюсь, когда он закрывает рот другим моим соском…

Но он только втягивает его языком, добавляя сосательное давление, прежде чем отстраниться.

Мое тело немного сжимается от странного разочарования.

Между яркими белыми зубами моего дракона вырывается смех, заставляя мои глаза метаться к нему.

Он провел щекой по моему плечу, прежде чем снова опуститься на уровень моей груди, и, поцарапав чешуйчатым лицом, наносит удар ртом.

Вспышку боли преследует вспышка удовольствия, которая бьет меня прямо между ног даже сильнее, чем раньше.

— Зачем мне это нужно? Почему это так хорошо? — ошеломленно спрашиваю я.

— Потому что я Хохлатый Мерлин, и мы великолепны во всем, что делаем, — отвечает Халки.

Он говорит совершенно серьезно. Я моргаю, глядя ему в макушку.

— Хм, просто чтобы ты знал, смирение, возможно, не является одной из твоих сильных сторон.

— Эх. Это хорошо известный факт среди драконов.

Его руки скользят по моим бокам и крепко сжимают мои бедра. Он проводит языком по линии моего живота, заставляя всю мою кожу подпрыгивать, заставляя мои щеки вспыхивать, останавливаясь прямо над моим курчавым холмиком. Он смотрит на меня и усмехается. — Но кому нужно быть скромным, когда я великолепен?

А затем его толстые пальцы умело разводят мои нижние губы, а его костяшки проходят мимо моего опухшего центра удовольствия.

— НГНХА! — это то, что я кричу.

Халки громко мурлычет и дразнит меня пальцами по внутренностям, растягивая меня, проверяя, что-то ища.

— Интересно, — удается ему сказать сквозь дребезжащий звук, который издают его грудь и горло, его веки опускаются так, что у меня бешено колотится сердце, — если ты такая, как говорят женщины-драконы, и у тебя есть особое сладкое местечко, спрятанное в твоем отверстии.

Отверстии? Я качаю головой, чтобы очистить образ змеи с откинутым назад хвостом и открытым люком — той, которая изгоняет и впитывает в себя размножающийся материал, а также пустоту меловых отходов. Грубо. Я качаю головой сильнее.

Глаза Халки встречаются с моими, и на мгновение он выглядит удрученным. Если бы он был в форме дракона, это могло бы происходить буквально, когда его настоящая оборка сдулась при моем ответе.

— Не ты, — говорю я ему. — Я представляла змею — не важно. Да, у меня есть золотая середина, и если ты продолжишь делать то, что делаешь, то ее найдешь.

Халки поднимается надо мной, его дыхание обтекает мою щеку, прежде чем он опускает подбородок и проводит языком по моему горлу, явно довольный этой новостью.

Его пальцы продолжают кружить во мне, медленно и слепо, доставляя удовольствие, но чуть в стороне от центра, где его внимание лучше всего обслужило бы мое тело.

— Представь, что ты целишься в мой пупок.

Я тяжело дышу, чувствуя влажность во рту. О моя Венера, у меня слюни текут? Проведя по лицу тыльной стороной запястья, я возвращаю руку ему на плечо, где она лежала, разминая и впиваясь ногтями в его мышцы.

— Твой что? — спрашивает он.

Мне нужно время, чтобы понять, о чем он спрашивает.

Мой пупок. У него его нет; он не знает, что это такое.

Неуклюжей рукой я протискиваюсь между нами и касаюсь углубления на животе.

— Хм, мне было интересно, что это за рана на животе, — бормочет он. — Я спрошу тебя об этом позже. А пока…

Его палец скользит по передней стенке моего влагалища с терпением и любопытством. Он шепчет прикосновение к области, из-за которой мое тело сковывается, как будто меня ударила молния.

— Я так доволен: я думаю, что нашел это для тебя, — выдыхает он, и его урчание становится все сильнее, поскольку он продолжает выводить из моего возбужденного организма еще больше дрожи, пота, судорожных дерганий, заставляя меня кончить для него — и он