Маленькая хозяйка большой кухни-2 (СИ) - Ната Лакомка
- Однажды я подслушала разговор дяди с незабвенным господином Гарретом, – произнесла я, огромным усилием заставляя себя говорить ровно и немного небрежно. – Они обсуждали судьбу одного дядиного пациента. Он долго болел, и когда выздоровел, дядя рекомендовал ему как можно скорее… вернуться к обычной мужской жизни.
- Думаю, ваш дядя был бы не слишком доволен, что вы подслушивали именно этот разговор, - заметил герцог, не открывая глаза. – И ещё, Сесилия, думаю, вам надо пойти поужинать и лечь спать. Сегодня было слишком много волнений.
- И для вас тоже, милорд. Поэтому вам необходимо расслабиться и успокоиться, - я опустила руку в воду и осторожно повела её сначала по краю ванны, а потом коснулась обнажённого мужского бедра.
Герцог тут же открыл глаза, и его пальцы вцепились в края ванны.
- Ищете мыло? – спросил он сквозь зубы.
- Признаться честно, ищу вас, - сказала я и, наконец-то, положила ладонь туда, куда мне хотелось больше всего – на горячую и твёрдую мужскую плоть, которая мгновенно дрогнула от этого прикосновения. – И если позволите…
- Опасная игра… - выдохнул герцог. – Лучше остановитесь…
Но сам с места не двинулся, только ещё крепче ухватился за ванну, в то время как я приласкала его, погладив его мужское достоинство по всей длине.
- Это не игра, - возразила я, действуя смелее, и с восторгом отмечая, как определённая часть его тела отвечает каждому моему движению. – Я не осмелюсь играть с вами, милорд.
Он хотел что-то сказать, но не смог – только простонал, закусив нижнюю губу. Глаза у него лихорадочно блестели, и я не удержалась и потянулась к нему, не прекращая поглаживать чёткими, ритмичными движениями, вспоминая, как он двигался на мне, прижимаясь бёдрами.
Герцог не стал ждать, пока я дотянусь до него – подался ко мне сам и впился мне в губы с такой отчаянной страстью, что я тоже чуть было не застонала. Поцелуй получился таким же обжигающе горячим, как в спальне в Эпплби, но совсем другим. В прошлый раз в поцелуе участвовали наши губы, а теперь язык герцога проскользнул в мой рот, и поцелуй превратился во что-то невероятно дикое и… и безумно прекрасное.
Несколько удивительных, великолепных, чувственных минут я ощущала это проникновение и не могла им насытиться. Я настолько увлеклась новым поцелуем, что замедлила движения рукой.
Де Морвиль вдруг оторвался от меня и еле выговорил, тяжело дыша и судорожно сглатывая:
- Сесилия… быстрее… умоляю…
Это оказалось ещё слаще поцелуя. Я смотрела в преображенное страстью лицо герцога, на его приоткрытые губы, на дрожащие ресницы, на высокий лоб, покрытый капельками воды, и ничего так не желала, как стать источником наслаждения для этого человека. Единственный источником, чтобы он насыщался только лишь со мной…
Плоть под моими пальцами стала каменной твёрдости, герцог де Морвиль содрогнулся всем телом, простонал, и я догадалась, что он вот-вот достигнет пика.
Это произошло, и я чувствовала это не только ладонью. Я чувствовала это всем сердцем, жадно выпивая дыхание герцога, легко целуя еле заметную морщинку между его бровей… И ещё я чувствовала, как напряжение оставило его – и телесно, и душевно. Он был здоров, он возвращался к жизни, и для меня это было самым настоящим счастьем. Потому что настоящее счастье – это когда ты радуешься не за себя, а за того кто дорог, кто близок, кого… кого любишь…
Герцог шумно вздохнул, словно просыпаясь, потёр лоб ладонью, покачал головой и произнёс:
- В этом доме срочно нужен Эбенезер.
С трудом заставив себя стряхнуть волнение и приятное оцепенение, я поднялась с колен. Моя рубашка промокла на груди, и правый рукав был мокрым до плеча, и сразу стало зябко и неприятно. Я пожалела, что не прихватила халат. Но если пойти за ним в спальню, это будет похоже на бегство. Я закатала рукава как можно выше, накинула шаль и завязала её на груди узлом.
- Вставайте, надо вас ополоснуть, - велела я герцогу и взяла кувшин с чистой водой.
Он молча подчинился и поднялся в ванне во весь рост. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы полить де Морвиля хотя бы от плеч. Он забрал у меня кувшин и вылил остатки на голову, прямо на макушку, а потом выбрался из ванны и послушно стоял на коврике, пока я вытирала его и закутывала в простыню.
- Теперь можно и поужинать, - сказала я, и герцог так же молча кивнул.
Я гадала о причинах его молчаливости, пока мы прошли в столовую, пока я разливала чай и подавала холодную закуску, и нервничала всё больше. Вдруг герцог посчитал меня слишком распущенной? Вот так благородная девица – которая… которая… Теперь даже подумать об этом страшно и неловко. И что на меня тогда нашло? Какое помрачение?
- Прекращайте суетиться, Сесилия, - сказал герцог, когда я во второй раз переложила с места на место нож. – Садитесь и поешьте. Вы сегодня слишком устали и переволновались.
«О да, - мысленно ответила я ему, - но вовсе не из-за приезда королевы, чтобы вы знали, милорд».
Я села за стол, но поняла, что не смогу съесть ни кусочка. Зато в горле пересохло, будто я брела под палящим солнцем дня два, и по пути не попался ни один родничок. Чай в чашке был горячим, но я сразу же выпила чуть ли не половину. И всё это под внимательным взглядом моего хозяина, который смотрел на меня чуть исподлобья.
- Мы же решили не называть друг друга по имени, - сказала я, с превеликим трудом стараясь говорить ровно. – Чтобы случайно не оговориться…
- Я не оговорюсь, - ответил герцог почти равнодушно и добавил совсем другим тоном – негромко, чуть вкрадчиво: - И что это было, скажите на милость?
- Что? – перепугалась я и поставила чашку на блюдце, чтобы не расплескать чай – так задрожали руки.
- Что это было там, в ванной, - пояснил де Морвиль, продолжая смотреть на меня пристально, и под этим взглядом я заёрзала на мягком сиденье стула, как на камнях.
- Вам это прекрасно известно, - сказала я с преувеличенным воодушевлением. – Я немного разбираюсь в медицине и… вам пойдёт на пользу…
Боже, как фальшиво это звучит! Уши у меня
