Академия чаросвет. Тень - Ольга Ярошинская
Бас поднял руку.
– Да, Себастиан? – спросила Фелиция, не оборачиваясь.
– Вы так говорите, что можно подумать, будто фатаруг – это и есть настоящая судьба. А не та утоптанная дорожка, которую проложили с рождения.
– Ну, знаешь, это сложный философский вопрос, – ответила Фелиция, обернувшись. – Некоторые считают фатаруг чем-то вроде испытания богов. Хватит ли храбрости пойти своим путем, проявить свободу воли. Как правило, все не так просто. Человек, мечтающий рисовать, мог родиться простым рыбаком. А на пути влюбленных стоят препятствия в виде уже имеющегося мужа и троих ребятишек.
– Тут я сразу пас, – прокомментировали с задних рядов.
– Никто не станет вас осуждать, – добавила Фелиция. – Никто даже не будет знать о вашем выборе. О том, что он был. Кроме вас. Фатаруг остается в душе тоской по несбывшемуся. Вроде зарубки на сердце о том, что все могло быть по-другому.
– Значит, если чего-то очень хочется, то надо идти к цели, несмотря ни на что? – спросила Найрин, и ее голос дрогнул.
– Не путай фатаруг с жадностью, – ответила Фелиция. – Не все, чего нам хочется, наше.
– Но та судьба, которая лежит под ногами, тоже наша, – заявил Кейден.
– Разумеется, – согласилась Фелиция. – Чья же еще. И на ней тоже наверняка будут и кочки, и преграды. Но именно фатаруг открывает перед человеком возможность стать самим собой. Проявить свою высшую суть. И это меняет все. Не только его судьбу, но и всего мира.
– От того, что рыбак стал писать картины, мир изменится? – насмешливо спросил Кейден.
Фелиция повернулась к доске и быстро дорисовала дерево, но теперь боковая ветка сама стала стволом. К ней тянулись тропинки чужих судеб, вплетались, перевивались, ответвлялись новые жизни, и тонкая вначале дорога ширилась и росла. У Баса перехватило дыхание. Он будто видел судьбы целого мира, разворачивающиеся на доске. Пальцы Фелиции дрожали, мел крошился, осыпаясь на пол, а потом и вовсе сломался.
Будто опомнившись, Фелиция замерла, отряхнула пальцы, выдохнула. Но когда она повернулась к классу, ее глаза еще полыхали чаросветом.
– Ну что, теперь попробуем угадывать карты? – бодро предложила она. – Вдруг среди вас все же затесался провидец. Правила те же.
Вытащив из кармана платья колоду, перетасовала ее и кнопками закрепила на доске семь карт, рубашкой кверху.
– Посмотрите внимательно. Сфокусируйте третий глаз. И не морщи так лоб, Ларг, наоборот – попытайся одновременно и сконцентрироваться, и расслабиться. Спокойно и глубоко подышите. А потом запишите в тетрадях, какие именно карты прячутся на доске. Кто угадает пять из семи, получит приз – личное предсказание.
– У меня еще от прошлого волосы дыбом, – пробурчал Ларг, щекастый здоровяк из дома белых псов. Его короткие светлые волосы и правда торчали ежиком. – Я не погибну в сражении с тварями ночи. Вот спасибо. Я вообще не планировал никаких сражений! У меня специализация в артефакторике!
– Приступаем, – скомандовала Фелиция и через какое-то время хлопнула в ладоши. – Все написали? Не жульничаем, Найрин. Отодвинь от себя тетрадь. Дописывать позже нельзя. Внимание, я открываю карты… Ну, кто угадал?
Бастиан нарисовал лишь одну карту в своей тетради. Даму. От которой у него и бабочки в сердце, и восторг, и все остальное. Его фатаруг.
Но если Фелиция притащила его на урок за этим, то, в общем, напрасно. Он уже свернул, и будь он проклят, если не пройдет этот путь до конца. Дама получилась носатой и не особо похожей на Мэди, и Бас раскрасил глаза синими чернилами – так лучше.
Глава 10. Сомнения
После того, как меня чуть не выгнали из академии, день пошел на удивление прилично. Профессор Понки забрала мой реферат по гуляке и, полистав, одобрительно кивнула, на архитектуре света я сидела тихо и не высовывалась, и даже Гильденсторм как будто стал относиться ко мне лояльнее. Дал заполнить опрос по дому Альваро, а на прощание отчего-то попросил не держать на него зла. Может, дело в моем внезапно выросшем уровне?
Я бы могла решить, что ректор специально занизила мой чаросвет при первом измерении, но, кажется, она искренне удивилась. Профессоры говорили о том, что уровень мог вырасти, потому что теперь я живу под солнцем, но я знала, что это не так. Довольно просто сложить одно к одному: Бастиан целует меня в таверне – и вспыхивает чаросвет, целует еще раз – и уровень вдруг растет.
– Ты куда потом? – спросил Фалько, расправившись с первой котлетой и воткнув вилку во вторую.
– В библиотеку, – ответила я, скользя взглядом по унылым стенам столовки.
Я хотела поблагодарить Расмуса за внезапную поддержку, быть может – разузнать еще что-нибудь о погибших Левых Порожках, а заодно попытаться найти информацию, которая пролила бы свет на то, что происходит между мной и Бастианом.
– Я сегодня обойдусь без рефератов, – сказал Фалько. – Пойду домой. Может, лягу спать пораньше…
– А как ты попал в закрытый сектор библиотеки? – полюбопытствовала я. – Твой доклад по седьмому дому был просто огонь.
Фалько посмотрев по сторонам, склонился над столом и прошептал:
– Бастиан дал мне ключ.
– А откуда он у него? – так же шепотом спросила я, подавшись вперед.
– Я не знаю, – уже нормальным тоном ответил Фалько. – Сама спроси. Думаю, он и тебе может одолжить ключ, если хорошо попросишь.
– Обойдусь, – отказалась я и лениво поковырялась в салате.
Капусту надо было резать тоньше, подсолить и помять руками, чтобы пустила сок, а масла налить меньше. За столами раздачи виднелась монументальная повариха: вся плотная, сбитая, как крутое тесто. Она воинственно нахмурилась, когда я, поднявшись из-за стола, направилась прямо к ней. Видно, ее стряпню хвалили не часто.
– Добрый день, – сказала я. – Меня зовут Мэди. У меня к вам просьба.
– Все блюда готовятся по нормам, утвержденным советом академии, – скучным голосом уведомила она. – Добавку можешь брать, сколько влезет, но ничего другого я готовить не буду.
– И не надо, – успокоила я ее. – Я по другому вопросу.
Кейден Монтега рассказывал про ужины у Строка, но я в число избранных точно не попаду, хоть наружу вывернусь. Так почему бы не попытаться проникнуть с черного хода?
– Понимаете, я из Сумерек, – начала я. – Там у меня осталась тетя. Она чем-то похожа на вас. Держит таверну. Я помогала ей с детства и умею довольно неплохо готовить.
Лицо поварихи напоминало непропеченный блин, и эмоций
