Вампир в сети - Ольга Зернова
— Но мы могли без страха сближаться с теми, с кем захотим, — продолжает упрямиться.
— Ага, и быть съеденными рано или поздно, — усмехаюсь и хмурюсь.
— Да, быть съеденными, — повторяет немного мечтательно.
— Что?
— Когда ты человек, ты боишься быть съеденным, боишься стать жертвой, поэтому избегаешь всего опасного, а когда ты вампир, тебе доступно все и ничего одновременно, потому что ты машина, существующая лишь во имя смерти, — произносит тихо и печально.
Несколько секунд мы идем в тишине. Перед глазами летают картинки то ли из его воспоминаний, вычерпнутые моей силой, то ли из моего собственного воображения. Вижу ночной клуб. Яркие цвета огней, танцующие силуэты и пятна крови на задней двери, украшенной граффити.
— Я могу быть с человеческими девушками, но боюсь, что убью их. Точно также и ты можешь быть с человеческими мужчинами, но боишься, что выпьешь их, и в этом страхе мы, бесконечно одинокие, тянемся друг к другу, потому что иначе не выжить, иначе…
Ловлю в темноте взгляд его печальных глаз. Отражение огней фонарей под черными ресницами. Он протягивает руку, и я касаюсь его прохладных пальцев.
— Мы совсем потеряем остатки человечности и останемся лишь…
Глава 62
— Машинами..? — удивляюсь тихому звуку собственного голоса.
— Для убийства, — смотрит на меня, и я начинаю понимать, к чему он клонит.
— Высшие и их слуги, — опускаю взгляд на асфальт.
— Да, — пролетает тихое по парку. — Если высший еще контактирует с обществом, то слуги отрезаны, они больше не его часть, больше не нужны для построения связей и продолжения рода. Они лишь машины для убийства, другого смысла в них нет.
Несколько секунд мы молча идем вдоль забора, постепенно приближаясь к дому.
— Когда ты был человеком, у тебя была девушка? — смотрю на него с интересом и отчего-то ощущаю смущение от собственного вопроса.
Смотрит на меня и улыбается воспоминаниям.
— О, у меня было много девушек, — усмехается и сжимает мою руку. Да, мы еще от парка идем, держась за руки.
— Ты врешь, хвастун, — смеюсь, глядя в его серые глаза и пытаюсь угадать, правда ли это.
— Можешь не верить, если не хочешь, — пожимает плечами, словно ему все равно. — Я начал общаться с девушками еще в старшей школе. Тогда я ничего не знал о запрете с кем-то сближаться или о том, что у каждого должна быть лишь одна пара, тогда я… был свободным.
— Свободным?
— Я общался где-то с тремя-пятью девушками параллельно, с какими-то дело доходило только до близких разговоров, с кем-то куда дальше. Так продолжалось и в вузе. Там у нас стало куда больше свободы и самостоятельности, но эти связи не были долгими. Все, чего мы боялись, как бы после очередного перепиха в темном углу клуба она не залетела. А если залетела, как доказать, что не от тебя, — тихо смеется в кулак.
— Что за кошмар? — морщусь, отказываясь даже представлять это.
— Это была настоящая свобода, — улыбается с наслаждением.
— И ты вот так постоянно… с несколькими девушками..? — спрашиваю с некоторым отвращением. Для вампиров полигамные пары уж слишком неестественны. Мы достаточно долго придерживаемся одного партнера и просто так его не меняем.
— Нет, где-то за год до обращения я решил остепениться… — произносит это и запинается. Уставляется на свои ноги и немного замедляется. — Мы решили. Я и она, — переводит взгляд на меня, и сразу становится очень неловко.
— Вы образовали пару?
— Да, что-то вроде того. Так что… к моменту обращения у меня была пара. Девушка, которую я любил, с которой проводил много времени, к которой привык, которой дорожил… — перечисляет спокойно, но голос его звучит так, будто он постепенно сдирает кожу с себя самого.
— И что с ней стало после твоего обращения? — спрашиваю осторожно, и ответом мне становится его абсолютно опустошенный взгляд.
— Я выпил ее.
Глава 63
— Выпил..? — замедляю шаг и останавливаюсь. Маркус проходит немного вперед, тоже замедляется, останавливается и оборачивается. — Ты хочешь сказать, что ты… ты..?
Смотрю на него, пытаясь разобрать какие-то эмоции в пустом взгляде серых глаз. Зацепиться за что-то и узнать правду. Увидеть, что произошло на самом деле, но…
— Да, — смотрит на меня сухим и спокойным взглядом.
— Но зачем, ты же… ты сблизился с человеком и… — теряюсь от количества слов и эмоций, которые нельзя выпускать наружу, чтобы не нарушить напряженную тишину ночи, наполненную запахом крови.
— Я не мог поступить иначе, — смотрит под ноги. — Можешь считать меня монстром, но я должен был… попытаться.
— Попытаться? Но ты ведь должен был понимать! Она ведь была дорога тебе, — делаю отчаянный шаг вперед, словно это могло удержать прошлого Маркуса от этих импульсивных поступков.
— А я был дорог ей, — отвечает спокойно. — Она не хотела, чтобы я умирал. А я не хотел притворяться мертвым, когда был жив. Только не для нее, — протягивает руку и осторожно касается моего лица. Словно смахивает легкую паутину времени.
— И как долго… продлились ваши отношения? — насторожено замираю.
— Недолго, — переводит взгляд на одинокий листок, медленно падающий на асфальт. — Немного больше недели.
— Но ты ведь… понимал, на что идешь?
— Отчасти, но какое теперь это имеет значение? — возвращает взгляд на меня.
— И каково это было? Пить ее? Ты ведь… любил ее. Как ты мог желать ей смерти?
— В какой-то момент… — задумчиво перемещает пальцы с моей щеки на плечо. — Желание ощутить вкус ее крови стало сильнее страха за ее жизнь.
— Но ты ведь мог остановиться, — напряженно сжимаю губы.
— Так могут говорить лишь те, кто никогда не пробовал настоящей живой крови, — приближается ко мне почти вплотную и медленно облизывает губы.
— Но она ведь… была так дорога тебе, — пытаюсь отодвинуться, но его хватка на плече становится крепче.
Маркус закрывает глаза и наклоняется к моей шее. Ощущаю, как его нос задевает и отодвигает мои волосы. Только сейчас замечаю вторую руку на своем плече. Закрываю глаза, стараясь гнать страх прочь.
— Чем сильнее любишь, тем слаще кровь, — шепчет громко, и его губы задевают мою шею.
Отшатываюсь от него, и на этот раз он разжимает плотную хватку пальцев. Еле удерживаюсь на ногах, словно он только что зачерпнул часть моих сил. Облизываюсь и стараюсь смотреть на него прямо. Без страха. Не как пугливая жертва.
— Ты жалеешь о своем поступке? — стараюсь говорить твердо, но
