Юлия Шолох - Рисунок шрамами

Не знаю, сколько прошло времени, пальцы успели занеметь, когда неожиданно заговорила кружевница, которая сидела неподалёку.

- Меня зовут Мила.

Непонятно, откуда такая потрясающая готовность к общению! Впрочем, не будем нагнетать.

- Лили.

- Я знаю.

- Аналогично.

Нас, в общем-то, представляли друг другу на вечере, но мне и в голову не приходило, что некрогерка изволит запомнить моё имя. К чему, когда у пришлой невесты имеется чёткая характеристика – хабирша, чтобы оно не обозначало.

Она помялась, а я ничем не собиралась облегчать беседу. Начала – пусть продолжает, я достаточно тыкалась носом в стену, чтобы сделать очередную глупость и повторить бесполезную попытку завести разговор.

- Вижу, иногда вы… скучаете у нас.

Я покосилась на неё и принялась дёргать нитки ещё ожесточеннее. Потрясающе обтекаемая формулировка, лучше и не скажешь. Только к чему? Не знаю, может, это изощрённая провокация, цель которой – поиздеваться, а может, она действительно намерена поболтать, что, впрочем, звучит крайне странно. Что за нелепое желание для некрогерки – поболтать с пришлой невестой?

- Прошу прощения, если ошибаюсь.

Да уж, ошибиться тут довольно сложно.

Я сдалась.

- Вы не ошибаетесь, Мила, иногда мне сложно себя чем-то занять, что явно не секрет для окружающих.

Голос получился идеальным – слегка сухим, без тени жалости к себе, но и без нездоровой иронии. Я умница!

Ну, хоть кто-то похвалил…

Мила с готовностью кивнула и вернулась к своему кружеву. Просто красота, как ловко она перебирала коклюшки и перетыкала булавки. Некоторое время я просто следила за этим процессом – всё-таки работа любого мастера завораживает, и неважно, шьёт он, режет по дереву или плетёт лапти. Любое мастерство заслуживает внимания, а длительное наблюдение за созданием шедевра ещё и успокаивает.

- Все в замке периодически страдают от безделья, - доверительно продолжила Мила, ни на секунду не отвлекаясь от плетения и при этом совершенно не путаясь - тоже черта мастера.

Я передохнула на случай, если призрак дружелюбия мне всего лишь мерещится и некрогерка вот-вот замкнётся в себе и замолчит, и призналась:

- Дома я никогда не скучала.

- Так то дома, - невесело. – Впрочем, - тут же прибавила она, отсекая вопросы относительно прозвучавшей многозначительной фразы, - любому скучно безвылазно сидеть в замке.

Нитка оборвалась на крючке.

- Я бы не смогла сидеть тут больше нескольких дней подряд без вылазки к озеру или лесам.

- Вылазки? К озеру? Впервые слышу, честно говоря. Не могли бы вы рассказать об этом развлечении более подробно?

На лице Милы вдруг расцвела довольно агрессивная улыбка, тенью окрасившая узкие глаза и переносицу, придавая девичьему лицу зловещий вид. Такое лицо, как у ангела мщения, ну или как будто невинный на первый взгляд цветок оказался очень даже хищным растением.

Но эффект тут же рассеялся – просто она подалась вперёд и лицо осветилось пламенем желтоватых восковых свечей.

- Как встану поутру… а душа спит – иду и заказываю себе – шатёр - ехать куда душе угодно, - быстро проговорила она. – Просыпаться. Хоть на целый день, хабирша, хоть до ночи.

И замолчала. Отчего? То ли нежелание общаться дальше, то ли соседство парочки дам, занявших места напротив, которые вязали одинаковые салфетки из прозрачной лески и при виде трудов своих прыскали со смеху, или, скорее, от презрения, каждые несколько секунд.

- Хабирша? – не удержалась я от вопроса, прикрывшись очередной порцией хохота.

- Чужачка…

Пришлая. Ну да, логично.

Болтать расхотелось.

Чужачка, незваная. Пришлая, перелётная. Временная…

Несколько последующий часов прошли в монотонной работе. Я сплела такой большой кусок коврика, какой, пожалуй, в сумме не сплела за всю свою жизнь. Постепенно и сама не заметила, как отошла от рисунка, машинально попросив другие нити и повинуясь чутью. Тут – два узелка белого цвета, рядом – вероятно, жёлтый… Да, конечно, жёлтый, другой тут будет не на месте.

И вот – крупные желтые цветы на сером фоне, искорки водяных капель и канва переплетённых символов-подглядок. Если довязать – самая серьёзная моя следилка, на века. Только узор непонятный, как для детской комнаты.

- Хороший ковёр…

Ко мне подошла смотрительница.

- Спасибо.

- Ай-я, кому ж ты колдуешь? – сказала она и замолчала, прикусив язык. Вокруг неодобрительно смотрели некрогерки.

- Никому.

- Магию плетёшь, - вдруг рассердилась женщина, и пошла-поехала, пыхтя и потея от увеличивающейся злости: - нельзя магию плести, когда вокруг некрогеры. Управу найду, не сомневайся! Управы на тебя нет!

- Тише, - прикрикнула Мила.

Опускаться до ругани с челядью, которая не уважает тебя настолько, что посмела открывать рот прилюдно, не стесняясь, в набитой некрогерами комнате? Нет, этого я не сделаю. Я её не слышу.

Со своего места на нас смотрел некромант. Смотрительница оглянулась и непроизвольно отступила, как будто отодвинувшись под напором его пристального взгляда.

Ну вас… Ругайтесь на здоровье, вы боитесь его не меньше, чем я сама. По сути – гораздо больше. Гораздо… Этот узелок – серый, за ним белый побег, увенчанный зарождающимся листом.

Несите свой страх сами, мне и своей ноши достаточно.

- Доставите потом недоделанный коврик с материалами в мою комнату, - невозмутимо приказал кто-то моим голосом.

Все молчали, чем-то ошарашенные, но взгляд некроманта прожигал воздух и рассеивался вокруг, расставлялся, как клетка, в которую никто не желает угодить. Пахло пылью и золой.

Смотрительница жевала губы, но молчала, а потом исчезла, отряхивая руки и что-то причитая себе под нос. За ней веером – невидимым хвостом волочилась неприязнь и опаска.

Клетка так и не захлопнулась, звери оказались совсем не глупыми.

Спустя ещё какое-то время появился стражник высшего ранга и рысцой пробежался через зал к столу королевских персон. Окружающие старательно делали вид, будто не наблюдают за происходящим с усердием кота, устроившего охоту за крысой, но притихли и затаились. И вот она, принесённая весть - опасность, в чём бы она ни заключалась, миновала, нападение сао отбито, и можно выбираться наружу.

На выход.

Некрогеры оживились. Конечно, первой поднялась и направилась в свои покои королевская чета в сопровождении принца, остальные же топтались настороже – готовые тут же сорваться с места и последовать за ними, за стены опостылевшего убежища.

Вот уже переступил порог король, королева… Рондо, словно что-то припомнив, в последний момент остановился и обернулся.