Ледяное сердце Элленхейма (СИ) - Иконникова Ольга
Его величество оказался не готов ни к моему щиту, ни к прыжку Элфа. Он упал навзничь, и когтистая лапа волка прошлась по его плечу, в клочья разрывая его камзол.
— Элф, не надо!
Я боялась, что зверь не услышит меня. Но он услышал, и остановился. Повернул голову в мою сторону, недоуменно посмотрел на меня, словно спрашивая, что он сделал не так.
Он всего лишь почувствовал в человеке угрозу. Угрозу не только для себя, но и для меня. И отреагировал так, как ему подсказывала его сущность — он напал на врага. И я прекрасно понимала, как непросто ему было сейчас остановиться. Его могучая лапа всё еще стояла на груди Эйнара, прижимая того к земле, но он уже обрел способность слышать и думать.
— Это не враг, Элф! Это — друг!
Он поверил мне не сразу. Ведь он видел огненный шар, что еще совсем недавно летел в его сторону. И он был слишком опытен, чтобы не понять эту угрозу. И теперь он не был уверен, что я была права.
— Это друг, — повторила я. — Он просто никогда не видел таких больших и сильных зверей, как ты. Он испугался, понимаешь? И сделал то, чего не должен был делать. Прошу тебя — не трогай его. Он тоже не обидит тебя. Я уведу его из леса, и он никогда не вернется сюда.
Волк зарычал, но всё-таки убрал с Эйнара свою тяжелую лапу. Отошел в сторону.
А его величество продолжал лежать на снегу. Должно быть, и магия, и Элф повредили его сильнее, чем я думала. Я подбежала к нему, села рядом, наклонилась к лицу.
Его дыхание было слабым, но всё-таки оно было. Вот только он был без сознания.
А на лес уже спускались сумерки. И небо было облачным, а значит луны ночью будет не видно. И мороз крепчал.
Нам следовало добраться до жилья как можно скорее — пока его величество не замерз. Но он был слишком тяжел, чтобы я в одиночку могла до тащить его до города или хотя бы до дома Ансы.
Правда, совсем рядом, у озера, была маленькая рыбачья избушка. Это было как раз одно из тех мест, где могла скрываться старая колдунья. И даже если ее самой там всё-таки не было, там по старой традиции, которую старались соблюдать все местные жители, наверняка были огниво, запас дров и сухарей — на случай, если кому-то придется тут заночевать в непогоду.
— Ты поможешь мне, Элф? Одна я с ним не управлюсь.
Сначала волк отрицательно мотнул головой, но потом всё-таки подошел и лёг рядом с его величеством. Но даже при этом мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы водрузить его на спину зверя.
Элф поднялся и двинулся в сторону избушки. Я шла рядом, придерживая Эйнара за руку.
Волк легко шел по снегу, а вот я проваливалась почти на каждом шагу, и дорога до избушки заняла не меньше часа. Стало почти темно. Зато особенно ярким показался мне свет в окне бревенчатой избы на берегу озера.
В домике кто-то был!
Мы добрались до крыльца, и я забарабанила в дверь. Мне уже было всё равно, кто там внутри. Эйнару нужна была помощь! Ему нужно было в тепло!
— Да слышу я, слышу!
Дверь распахнулась. На пороге стояла Анса. Она увидела нас и хмыкнула.
— Я так и думала, что ты меня найдешь. Но ты зря это сделала это, девочка! И ты зря взяла его с собой.
— Хватит болтать! — разозлилась я. — Ты не видишь, что ему нужна помощь? Помоги занести его в дом.
Она проворчала что-то, но спустилась с крыльца. Вдвоем мы занесли Эйнара в избу, и пока Анса укладывала его на кровать, я снова вышла на улицу, потрепала Элфа за ухо, и он, довольно фыркнув, пошел прочь.
— Ты сможешь поднять его на ноги? Элф поцарапал его. А еще он пострадал от собственной магии.
В домике было тепло. Трещали дрова в маленькой печурке, кипела вода в черном от сажи чайнике.
Колдунья осмотрела раны Эйнара и махнула рукой:
— Я смажу их мазью, и к утру от них останутся только тонкие шрамы. Но он сильно замерз, и как быстро он справится с этим, я не знаю. Это знает только он сам. Побудь с ним до того, как он придет в себя.
— А ты? — удивилась я. — Разве ты не будешь здесь?
Но Анса уже собирала свои вещи в мешок.
— Ты не можешь уйти! — возмутилась я. — Я так долго искала тебя! Ты же бежишь не просто так? Ты должна рассказать мне правду!
Колдунья надела овчинный полушубок.
— Я ничего тебе не должна, Кайса. Поверь мне — для всех будет лучше, если правду никто не узнает.
Она сказала то же самое, что говорил отец!
— Для всех? — переспросила я. — Даже для бедной Лотты? Каково тебе будет, если ее казнят? Казнят за преступление, которое совершил кто-то другой!
Глава 37. Кайса
Мне показалось, что она на мгновение задумалась. Но решения своего не переменила.
— Не спрашивай меня ни о чём, девочка, — буркнула она и двинулась к дверям. Пусть всё идёт как идёт.
— Тебя запугал мой отец? — я попыталась преградить ей путь. — Если дело в этом, то я обещаю, что не скажу ему, что разговаривала с тобой. Он не будет знать, что я тебя видела.
— Дело не только в этом, — она покачала головой. — Правда иногда бывает слишком опасной. Куда опаснее, чем ложь. Подумай об этом нынешней ночью.
— О чём ты говоришь? Опасной для кого?
— Опасной для всех, девочка! Возможно, однажды ты эту правду узнаешь, и тогда ты поймешь, почему мы должны были ее скрыть. Ты уже не помнишь те времена, когда в нашей стране не было мира. Война несет ужас, Кайса, и если мы можем сделать так, чтобы она не случилась, то мы должны это сделать. И не заставляй меня говорить больше. Я и так сказала тебе то, чего не должна была говорить.
Она отстранила меня и открыла дверь. В дом сразу влетел холодный ветер с ворохом колючего снега.
Я не стала удерживать Ансу силой. Я слишком хорошо знала ее упрямство. Ее невозможно было заставить что-то сделать. Она всё равно не сказала бы мне ничего.
И она уже сказала мне достаточно, чтобы я всё поняла.
В смерти Вегарда была виновата одна из моих сестер!
Его величество застонал на кровати, и я метнулась туда. О сёстрах я подумаю потом. Сейчас мне нужно было помочь ему!
Его раны уже не кровоточили, и дыхание стало уже таким, что мне не нужно было склоняться к самому его лицу, чтобы его услышать. Но ему всё еще было плохо. Должно быть, его магия, от которой он невольно пострадал сам, была слишком сильной, чтобы он легко мог справиться с ее последствиями.
Я налила воды из чайника в кружку, остудила ее. Потом принесла с улицы снега. Эйнар полыхал от жара, и я смочила носовой платок и положила ему на лоб. Это помогло, но ненадолго.
Он метался по кровати, силясь что-то произнести в бреду. Я прислушалась и различила: «Не трожь ее!» Возможно, он снова и снова переживал недавнюю сцену. И я почувствовала себя еще более виноватой. Он пострадал из-за меня!
Нерландцам вообще не стоило приезжать в Терцию! Наша страна приносит им только дурное!
Его величество бил озноб, и я подкинула в печь дров. В доме было тепло, но этого было недостаточно, чтобы согреть Эйнара. И я сняла свою теплую шерстяную, отороченную мехом накидку и укрыла ею его.
На мгновение его глаза открылись, а губы что-то прошептали, но я не сумела разобрать, что.
Я вернулась к столу, съела сухарь, выпила воды. Треволнения этого дня серьезно вымотали меня. Мне хотелось спать, но я не могла позволить себе этого до тех пор, пока в печи горел огонь. Так я и клевала носом, сидя на топчане у стола, до тех пор, пока на лес не опустилась ночь.
Зажженная еще Ансой лучина догорела, и комната погрузилась в темноту. Я осторожно подошла ко кровати. Мне нужно было хотя бы немного отдохнуть, а пол был слишком холодным, чтобы на нём спать. Я подумала, что не будет ничего дурного в том, если мы с его величеством проведем эту ночь в одной постели. Об этом всё равно никто не узнает. Даже сам Эйнар.
Я легла на самом краешке, закрыла глаза. Но заснуть не удалось. Я слышала тяжелое дыхание Эйнара, чувствовала, как его тело сотрясала дрожь. Он всё еще не согрелся.
Я подвинулась к нему поближе, чтобы согреть его своим теплом, и мне показалось, что его дрожь чуть унялась. Теперь мы лежали под одной накидкой, и это ощущение близости с мужчиной, которое я никогда прежде не испытывала, напрочь прогнало сон.
