Жена архитектора - Милада Гиенко
Эльф и гном переглядываются с такими задумчивыми выражениями лиц, будто готовы сделать инновационный прорыв в архитектуре. Но одинаково молчат и оборачиваются к хозяину таверны. Тот тяжело вздыхает. Допивает свое пиво, ставит кружку на стол и принимается за рассказ:
- В пригороде Кроу действительно находится одно из самых старых поместий рода Моркен. Когда-то очень давно они даже роднились с королевским родом, но потомства тот брак не дал и развалился. Точнее одну из женщин рода Моркен, которая стала женой брата тогдашнего короля обвинили в измене и казнили.
- И она правда изменяла? - зачем-то уточняю. Полоз пожимает плечами:
- Да кто уж теперь разберет? Обвинение было, казнь была. С тех пор и отдалился род Моркен от правящей династии. Я застал живыми бабушку и деда Эрлинга.
- Ух, бабка у него была огонь! - восклицает гном и вновь одним ударом кулака по столу заставляет кружки пару мгновений левитировать над поверхностью. На него неодобрительно косятся другие посетители, но Грэм самозабвенно продолжает: - Наверное, где-то в ее роду были орки! Когда она в город приезжала, тут даже крысы прихорашивались и на поклон выходили, а бургомистр перед ней бегал на цыпочках и за каждое движение извинялся. Горожане из домов боялись выходить!
- Тут не поспоришь, - кивает Лоэл. - Слава о ней ходила та еще.
Полоз Васлев любовно потирает столешницу, словно пытается успокоить ее после варварского отношения гнома, и продолжает рассказ:
- А дед его был добрейшей души человек. Вот только очень уж доверчивый и слабохарактерный. Никогда в помощи не отказывал, со всеми говорил вежливо. Очень умным был, спокойным, с хорошими манерами. Внука единственного обожал.
Слушая описание деда, задумчиво хмурюсь. Ведь по рассказам именно он виноват в том, что род Моркен оказался в долгах. Изначально я представляла себе какого-то маргинала, а тут вырисовывается образ безобидного тихого интеллигентного старичка. История становится все более запутанной.
- Сестра его родная, когда замуж вышла, переехала в поместье ближе к столице. У них тогда еще с бабкой Эрлинга такие скандалы были, что слышал весь Йавен. Ведь место возле столицы было намного привлекательнее. Но дед как-то уговорил жену остаться здесь. Очень он любил Кроу. Вот от той дедовой сестры, родилась дочь, и именно она сейчас жена Генри.
- Это именно тот дядя, кто сосватал меня, - кусаю губы, водя пальчиком по рисунку дерева на столешнице. - Но почему он носит фамилию Моркен?
- Такие законы Йавена, - степенно поясняет мне Лоэл. - Менее знатный партнер может примкнуть к роду более знатного.
- Понятно, - киваю и вновь оборачиваюсь к Полозу: - А родители Эрлинга? Что с ними?
- Мама его умерла через пару дней после родов, - негромко продолжает Полоз. - А отец спустя пару месяцев сбежал, не выдержав тяжелый нрав тещи. Так и остался Эрлинг под опекой бабушки и деда.
- А что же произошло после смерти его бабушки? Как случилось, что дед вогнал семью в долги?
После этого вопроса уже я испуганно замираю. Ведь Эрлинг просил Оскара не говорить аристократам о его положении. Может ли быть так, что простые жители Кроу об этом осведомлены, а аристократы нет? Эх, пока что ничего не понятно с этим миром. А казалось, что уже почти разобралась.
К моему удивлению Полоз реагирует на этот вопрос странно. Он склоняет голову, кривит губы, будто и сам не верит в то, что говорит:
- По официальной версии он начал очень много пить и играть в азартные игры, - медленно произносит он. - Да и проиграл все состояние. Родственникам было все равно до того момента, когда к ним начали стучать гоблины с дубинками, требуя выплатить долги. Только тогда и спохватились. А Эрлинг в то время жил и учился на другом краю королевства, и ничего не знал. А вернулся сюда он уже после смерти деда. И прибыл на сгоревшие руины особняка.
Над столом повисает удрученное молчание. Сверлю взглядом Полоза, но понимаю, что сам он продолжать не собирается, а потому спрашиваю:
- Вам кажется эта версия событий не достоверной?
Мужчина сводит густые брови к переносице, склоняет голову и хмуро смотрит перед собой, а затем все же признается:
- Я ни разу не видел деда Эрлинга пьяным. Ни до, ни после смерти его жены.
Глава 25
Крик, поднявшийся к вечеру в особняке архитектора, мог значить одно из двух: либо к нам в дверь ломятся агенты Орифлейм, либо на задний двор приземлился дракон. К счастью местных обитателей, это действительно оказывается дракон. Точнее драконица. Марципанна стоит над упавшей в обморок Исой и с видом “просто мимо проходила, не знаю как это получилось” обмахивает ее крылышком.
Я быстро успокаиваю прислугу и размашистым шагом иду к нарушительнице спокойствия, прижимая к себе папку с бумагами.
- Тебя не учили, что нужно предупреждать о визите? Или хотя бы в ворота стучать перед тем как войти? - ворчливо уточняю, помогая Исе подняться на ноги. Служанка смотрит на дракона со священным ужасом. Она даже сказать ничего не может, только ошарашенно хлопает глазами и беззвучно открывает-закрывает рот.
Может у нее драконофобия? Мой муж и бровью не повел, когда над нашей каретой такая же тушка пролетела. Я потому и подумала, что драконов можно не бояться. Или все-таки нужно было бояться?
Отчаявшись вернуть Исе способность говорить, я подталкиваю ее к особняку. Она минуту выходит из ступора, а потом все же подхватывает юбку и бежит в дом.
Марципанна провожает ее задумчивым взглядом, но пожимает крыльями и протягивает лапки к папке:
- А вы могли бы и более стрессоустойчивых слуг набирать. Вдруг, на вас какой-то одичавший дракон напал бы? Что бы она делала?
- А вы еще и дичаете? - сразу интересуюсь, наблюдая как драконица нетерпеливо раскладывает на земле бумаги.
- При определенных жизненных обстоятельствах кто угодно одичает, - Марципанна любовно выравнивает листочки, потом отходит на шаг и внимательно осматривает результат, склоняя голову то к правому плечу, то к левому.
- Ну как? - не выдерживаю ее молчаливой разминки для шеи.
- Красиво! - признает драконица, а потом удрученно добавляет: - Только ничего не понятно.
Вздохнув, подхожу ближе и переворачиваю пару листов на сто восемьдесят градусов:
- Так лучше?
- Да! - драконица радостно хлопает в ладоши и счастливо оскаливается. - Вот
