Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн
Мои мокрые ресницы взмывают вверх, и я вкладываю в свой взгляд всю ту злость, которой переполнено моё сердце. Данте прищуривает глаза и сжимает удавку из своих пальцев. Он говорит мне что-то ещё, но я его не слышу.
Но на этот раз не из-за своего пульса.
Я не слышу его из-за громкой болтовни, которая меня окружает. Я моргаю, и голоса становятся яснее. Я моргаю ещё раз, и лицо Данте сменяется лицами Киана и Джианы.
Что за…
Это не может быть воспоминанием, потому что я никогда не бывала с ними в «Adh’Thábhain». Я опускаю глаза и замечаю руки. Руки, которые прикреплены к моему телу, но не принадлежат мне. Я отрываю взгляд от тонких загоревших пальцев, покрытых розовыми шрамами, и слышу:
— Дело сделано, — шепчет Бронвен на выдохе. — Мириам разблокировала её магию. Дело сделано.
О, Боги, я нахожусь в сознании Бронвен!
Которая всё еще дышит? Неужели Лор не узнал о её участии в моём похищении?
— Позовите Лоркана.
Её поспешные слова заставляют меня отвлечься от всех этих вопросов, и я задерживаю дыхание. Сейчас я увижу Лоркана!
Киан и Джиана моргают и смотрят на меня — на Бронвен — после чего Киан вскакивает с лавки и превращается в ворона. Видимо, чтобы использовать свою связь с Лорканом, которая работает только в этом обличье.
Секунду спустя он снова перевоплощается.
— Ты уверена, что именно Фэллон смотрит сейчас твоими глазами, ah’khar?
— Tà, Киан.
Помещение покачивается, когда Бронвен кивает.
Ещё больше воронов в человеческом обличье сидят за их столом. Я узнаю Кольма и Фиона, приятелей, которые меня охраняли, а ещё владельца таверны Коннора и его сына Рида. И Лазаруса! Гигант-лекарь тоже здесь. Его лицо выглядит беспокойным, а вокруг глаз и рта образовались морщинки.
Рид спрашивает что-то на языке воронов, но мне не удаётся его понять.
Ему отвечает Джиа:
— Бронвен уверена в этом, потому что Фэллон использует её глаза.
И я вижу её в Небесном Королевстве…
Я вижу, что она в порядке…
О, Джиа.
Серые глаза моей подруги перемещаются обратно на Бронвен. Они широко раскрыты и сияют, как серебряные монеты.
— Фэллон наблюдает за нами.
Её слова неожиданно переносят меня в тот день, когда я спросила Бронвен, знает ли она, кто использует её глаза, и древняя провидица ответила «нет».
«Почему, Бронвен? Почему ты солгала?» — спрашиваю я по той связи, которая нас соединяет.
Если она меня и слышит, она не отвечает. Я уже собираюсь задать ей ещё больше вопросов о своих близких, как вдруг группа оборотней расступается, пропуская вперёд густой поток чёрного дыма.
Дыма, который материализуется в… в…
Мой пульс начинает лихорадочно биться и подогревается такой невероятной тоской, что я готова проникнуть сквозь глаза Бронвен и кинуться Лоркану в объятия.
— Где она? Спроси у неё, где она?
Лор ударяет кулаком по столу. Кулаком из плоти и крови.
Данте солгал!
Габриэль не поразил одного из воронов Лоркана, потому что мужчина, стоящий передо мной, всё такой же великолепный и цельный.
— Ты же знаешь, что шаббианская связь не работает так же, как парная связь. Ты же знаешь, что я не могу её слышать, Морргот, — спокойно отвечает Бронвен.
— Данте, ты её душишь! — громкий голос моего деда выдёргивает меня из сознания Бронвен и уносит прочь от Лора.
Хватая ртом воздух, я отчаянно пытаюсь снова задействовать магию, которая предоставила мне доступ к глазам Бронвен, потому что я ничего так не хочу, как вернуться к своей паре, преодолев множество невидимых слоёв этого мира, но зыбкое видение утекает сквозь мои пальцы, точно песок. Я сжимаю горло, которое болит скорее от горя, чем от рук Данте.
Обернувшись, я замечаю выпученные глаза своего деда. То есть, Юстуса. Генерал мне не родственник. В отличие от тех людей, что остались снаружи.
— Вам следует быть с ней поосторожнее, Ваше Величество. Фэллон не бессмертна.
Зубы Юстуса почти не разжимаются, когда он произносит эту ложь.
А ложь ли это? Я ведь бессмертна, или нет?
— Я не настолько сильно сжимал её горло, чтобы задушить, — ворчит Данте. — К тому же недостаток воздуха не делает радужки белыми. Почему её радужки побелели?
— Потому что она пыталась достучаться до своей пары.
Моё тело замирает от шока.
— Пары? — Данте поизносит это слово так, точно это какое-то богохульство.
— Воронам предначертан один партнёр на всю жизнь.
— Я не вчера родился, Росси. Я, чёрт побери, это знаю.
Ноздри Данте раздуваются, а зрачки темнеют и становятся такими же чёрными, как воды Марелюса в сумерки.
— Но я не знал, что у моей будущей жены есть пара. Кто? — его голос звучит так хрипло, словно это ему повредили дыхательные пути.
— Алый ворон, Маэцца.
Гнев воспламеняет моё тело. Как мог Юстус Росси так подло меня предать?
«Я же уже говорил тебе, Фэллон, он тебе не друг», — шепчет маленький дьявол на моём плече. Мне следует обеспокоиться тем, что я начала слышать голоса, но поскольку это голос разума, я прислушиваюсь к нему.
Я зло смотрю на генерала, задавшись вопросом: когда он собирается раскрыть другой мой секрет? Когда он собирается сообщить Данте Регио о том, что в моей крови содержится магия?
ГЛАВА 16
Долгое время никто ничего не говорит. Ни Данте, ни двуличный генерал, ни я. Каждый из нас погрузился в тишину, переваривая секреты, которые мы держим друг от друга.
— Как давно ты об этом знаешь? — вопрос Данте разрезает густой воздух.
Я решаю, что он спрашивает Юстуса, поэтому продолжаю молчать и негодовать.
— Я только что это понял, Маэцца. В ту ночь, когда мы устроили её матери засаду в Храме, её глаза побелели перед тем, как нам удалось обездвижить её пару.
Я продолжаю хмурить брови. Я тут же разглаживаю лоб, пока никто не успел это заметить. Неужели Юстус и правда верит в то, что пары общаются таким образом, или он опять меня покрывает? Почему я всё время пытаюсь найти что-то хорошее в Юстусе? Его душа такая же мутная, как каналы Ракокки, и такая же грязная.
— Я думал, что обсидиан блокирует магию воронов.
— Парная связь это не магия оборотней. Но не беспокойтесь, сэр. Обсидиан блокирует их мысленную связь.
Глаза Юстуса такие же холодные, как куски льда.
— Именно так
