Парень на спор (СИ) - Эльвира Ялакас
Сердце замирает, оказываюсь лицом к лицу с Артемом. Он невозмутимо стоит у зеркала и бреется. Неловко откашливаюсь и стучу по стеклу.
— Артем, — напряженно произношу его имя.
Он едва поворачивается. Никакого шока. Никакого ужаса.
— Что?
— Убирайся. К. Черту, — подчеркиваю каждое слово.
— Это моя ванная, — Артем не проявляет ни малейшей эмоции и продолжает свои дела.
— И я, блин, голая в этой комнате, так что ты можешь выйти?
— У тебя есть третья грудь, о которой мне следует беспокоиться? — поднимает брови и усмехается.
— Нет, но…
— У тебя есть член?
— Нет, и я…
— Тогда мне все равно, — и продолжает бриться.
Прищуриваюсь, глядя на него. Я не могу с ним спорить сейчас. Я, черт возьми, голая, а полотенце висит рядом с раковиной, настолько близкой к Артему.
— Да пошел ты.
Смываю остатки пены и выскальзываю из душа. На смену стыду приходит злость. Веду себя так, будто меня не волнует нагота. Срываю полотенце и прикрываю тело. Не забываю хлопнуть дверью напоследок.
Конечно, ему все равно. В его глазах я как мальчишка, но планирую изменить это. Я ведь обещала стать принцессой? Кажется, время пришло.
В подаренных Викторией вещах есть сливовое платье с вырезами по бокам. Сексуально, но не вульгарно. Внешне напоминает что-то из гардероба Анны, за исключением того, что прикрывает гораздо больше тела. Без сомнений, надеваю его. Финальный штрих — любимые сладкие духи и готово.
Я с нетерпением ожидаю Артема, волнение внутри смешивается с возбуждением. Что он скажет? Ему понравится? Или опять будет молчать весь вечер? В этом новом образе я чувствую себя совершенно иначе, словно вернулась в прошлое, времена, когда посещала различные мероприятия с родителями.
— Иди и переоденься.
Подкрадывается незаметно, устрашающе нависает грозовой тучей. Глазами скользит по моей фигуре, останавливается на вырезах.
Затем я улавливаю то, что он сказал. Я и сдаться просто так? Пф-ф.
— Не буду, — возражаю, — мы опоздаем, если будем спорить, и я пойду переодеваться.
— Они могут подождать. Иди.
Вскакиваю на ноги, не собираясь поддаваться его пристрастиям.
— Нет. Ты ведешь себя нелепо.
— Я так не думаю, — Артем напрягается, сжимает кулаки и опасливо шагает ближе ко мне.
— Именно так, Артем, — закатываю глаза, удерживая его на расстоянии вытянутой руки. — Я пойду без тебя, если ты будешь сердиться из-за платья.
— Прекрасно, — психует он. — Пойдем.
Перед входом в ресторан беремся за руки. В момент включаемся в игру, будто в нашем мире все в порядке, все правильно. Маскируем свои настоящие чувства и ведем этот грязный бой.
Но вся фальшь и иллюзия рушатся в мгновение ока. Анна… сидит за столом с остальными членами семьи. Она хитро улыбается и машет своими накрашенными розовыми ногтями. Сучка.
— Кажется, ты говорил, что это семейный ужин, — не сдерживаясь, шепчу Артему на ухо.
— Так и есть.
— Почему она здесь?
— Мама, вероятно, пригласила ее.
Александр тоже сидит рядом с Анной и ухмыляется, а во мне растет километровыми шагами напряжение. И почему Анну не интересует Александр? У них ведь так много общего: они злые, красивые и богатые. Брак, заключенный в аду.
Артем, как заботливый парень, отодвигает для меня стул, который по «счастливой» случайности оказывается справа от Анны. Ужасная ошибка. Теперь, когда мы так близко друг к другу, ничто не удержит меня от того, чтобы ударить эту суку ножом, если что-то пойдет не так.
— Вы опоздали, — замечает Елизавета Николаевна, мама Артема, глядя так, словно в этом только моя вина.
Да, я прошерстила интернет в поисках информации о семье Мартыновых. От Артема не дождешься, поэтому все нашла сама.
— Мне так жаль, — я мило улыбаюсь. — Артему не понравилось мое платье.
— В чем-то он прав, — женщина пренебрежительно качает головой.
Неосознанно руки тянутся к маленькому ножу на столе, но в последний момент сдерживаю себя и возвращаю ладони на колени.
— Здравствуйте, чего вы хотели бы выпить? — к нам подходит молодой официант, дружелюбно улыбаясь.
— Просто воды.
— Минуту, пожалуйста.
— Так вот, — продолжает мама Артема, перетягивая внимание на себя, — тебе следует избегать одежды, которая так сильно обнажает кожу, — я, мягко говоря, в шоке. Неужели она не видит, во что одета Анна? — Ужасно, что молодые девушки в наши дни считают, будто должны демонстрировать свои прелести, чтобы казаться привлекательней. Я имею в виду, если девушка — ненавижу это слово — уродлива, то ничего не поделаешь, как ни старайся, — ее слова вызывают во мне гнев и боль. Не могу просто так принять такое оскорбление, но целомудренно ли спорить с матерью Артема? — Только определенные девушки, такие как моя дорогая Анна, могут добиться чего угодно. О! Добавьте сюда льда!
Официант, который до этого расставлял напитки на столе, забирает бокал у Елизаветы Николаевны, чтобы сделать так, как она просит.
— Ну, учитывая, что я подарила это платье, думаю, у Милы получилось покорить всех, — Виктория поднимает свой бокал и салютирует мне.
Маленький миг поддержки. По крайней мере, одному человеку я точно нравлюсь.
— Согласна, Вик, — Анна также поднимает бокал. — Я удивлена, что платье подошло, — поправляет свои волосы, — не у каждого может быть правильная фигура.
— Я отлучусь в уборную, — извиняюсь и привстаю.
И Анна решает, что это идеальный момент для того, чтобы проявить злобу и разлить свой дорогой напиток… на мое чертово платье.
Глава 14
Как по мне, это удача, что в нашей семейной истории существовали два важных влияния: учения моего отца, пропитанные спокойствием и миролюбием, и живой наставляющий образ матери с примерами стойкости и непоколебимости.
Отец всегда твердил о важности сохранения душевного равновесия, а мама, с моих юных лет, стала олицетворением в борьбе за собственные убеждения и защиту своих прав. Но должна ли я защищаться сейчас?
— У-упс! — выдыхает Анна с притворным шоком. Она насмехается открыто, на глазах у всех.
Гнев взрывается во мне и кулаки сжимаются. Я сдерживаю себя. Скандал в общественном месте тоже не очень ситуация. Особенно на первом совместном ужине с родителями «парня».
Анна протягивает руки, делает вид, что хочет «помочь», но я отталкиваю ее, боясь, что женщина причинит еще больший вред.
— Как я уже сказала, мне нужно в уборную, — цежу сквозь зубы, прикрывая пятно на боку руками. — Извините.
Никто ничего не говорит, не останавливает. Я ощущаю лишь внимательные взгляды, провожающие меня. Только скрываюсь из виду, издаю нечто между рычанием и криком. Анна хороша, нужно отдать ей должное. Она практически принуждает есть из ее рук, будто это единственный
