Жрица моего сердца - Маргарита Зайцева
Пока я разглядывал розу, девушка быстро облачилась в белую сорочку и, забрав сына, вошла в ритуальный круг. Сестры принялись читать заклинания. И всё было хорошо… Пока зал храма не погрузился во тьму, а пламени свечей не полыхнуло к потолку. Оно закружилось вокруг девушки, прижимавшей к груди кричащего ребенка, она ему что-то шептала, пела, пыталась успокоить, но было видно, что самой ей было не лучше. Огонь проникал под кожу, выжигал органы, повышал температуру тела и совершенно не щадил ни молодую жрицу, ни годовалого мальчика.
Как в замедленном кадре, я видел, как теряет сознание Яда. Видела, как длинные ресницы упускаются тенью на щеки. Чувствовал, как ей было тяжело справляться с магией двадцати сестёр.
В надежде поймать обессиленные тело, я пересёк чёрту. Последнее, что я слышал, проваливаясь в темноту, был обеспокоенный голос Ларсене.
И наступила тьма.
Когда же я открыл глаза, был в собственном кабинете. Случившееся показалось бы сном, если бы не одно «но» – я видел себя со стороны.
Этот камзол, я надевал его в тот день, когда пообещал жене прогуляться по улицам столицы и, пока я собирался, она пропала.
Яда!
Так вот почему она мне снилась. Вот почему магия не реагировала на Констанцию – она давно сделала свой выбор. И этим выбором была невысокого роста девушка, с волосами цвета воронова крыла и большими карими глазами.
Я вдруг вспомнил всё. И что женился на Олимпии – девушке из очень бедной семьи. И что желал развестись, только родит она сына. И то, как однажды утром проснулся, а вместо запуганной серой мышки предо мной предстала светская львица, не боящаяся мнения общества, не стремившаяся кому-то понравился и живущая по собственным принципам, и уж точно не желавшая со мной разводиться. С первых дней она покорила моё сердце, заставив напрочь позабыть обо всём на свете, кроме неё. Когда она улыбалась, душа моя пела серенады. Когда на её глазах появлялись слезы, магия внутри бушевала и требовала придать обидчика клейму, даже если этот обидчик я сам.
Вспомнил, как её тонкие пальчики растягивали мой камзол, чтоб правильно его застегнуть. Как она ловко расчёсывала мои волосы. Как рассказывала о своём прошлом. И платье. То платье, которое она сшила сама, но так и не смогла выгулять в свет.
Я вспомнил всё. И даже то, кому могло понадобиться стереть мне память.
Но один вопрос оставался нераскрытым: как она вытащила ребенка из биологической матери?
Ответ пугал. Я очень надеялся, что моей жене не пришлось пережить это ужасное состояние потери, эту боль как физическую, так и душевную.
И если всё так, как я думаю, я собственными руками оторву ей голову!
Роза
Когда мозг отключился я попала в затягивающая темноту. Прислушавшись, уловила лёгкое дыхание ветерка, игравшего с ещё зелёной листвой. Щебетание небольших птичек доносилось откуда-то сверху. А когда открыла глаза, узрела себя, стоявшей посреди цветущего сада.
Я знала этот сад. С Августом каждый день приходила сюда. Но что-то в этом месте было мне незнакомым. Его энергетика. Она была другой, более живой.
Огляделась, заметила, как ко мне бежит какая-то незнакомая девушка с темно-зелеными волосами.
И тут понеслось. Обрывки воспоминаний сходились друг с другом, собирая целый пазл моего прошлого.
Пьяные танцы, драки, новый дом, новое тело и… муж. Красивый, умный, но очень холодный мужчина был окольцован со мной. А я под сердцем носила его сына. И ведь точно была уверена, что это мальчик.
С первого же взгляда я влюбилась в эти ледяные глаза, его сдержанный нрав, но горячее тело. А как он танцевал с мечами в устроенную им же пургу на заднем дворе замка… И ведь это всё досталось мне одной!
И только жизнь стала потихоньку налаживаться, как судьба вновь подкидывает испытания. Ну, конечно, прошлых мне было мало, нужно ещё!
Нимфа. Я помню, как она смотрела на моего мужа, как пожирала его сильное тело глазами и, как мечтала убить меня, лишь бы быть вместе с ним. Помню, как ждала в саду лорда, похитившего мой покой. Как видела сквозь деревья чью-то фигуру, а потом была темнота. Как переживала о ребёнке – не хотела, чтоб он пострадал. И как в воду глядела – его у меня отобрали. И не просто дождались нужного срока для родов, а на живую при помощи заклинаний опустошали матку.
Эта боль не сравнится ни с какой другой. Боль от осознания происходящего. Боль, когда тело больше не подчиняется тебе, а душа разрывается на части. Боль, которая заглушает всё, заставляет чувствовать себя беспомощной и слабой. Когда ты понимаешь, что не в силах справится с ситуацией, когда не в твоей власти изменить исход, когда ты ещё вчера был матерью, полноценной личностью, в один момент становишься никем – пустой оболочкой без души, личности, прошлого. Вот эта боль убивает быстрее пули, режет острее ножа. Эта боль – самое жестокое и бесчеловечное наказание, которое мог придумать человек или другое разумное существо.
Я ясно помнила тот день, когда меня нашли сестры, как они следили за мной, чтоб я не убила себя. А убивать нужно было не себя. Убить нужно Алифию…
***
Жар начал спадать. Органы, как и само тело, больше не полыхали огнём. Голова немного кружилась, но глаза открыть у меня всё же получилось. И первое, что я увидела – были родные тёмно-синие глаза, в глубине которых океан покрывался льдом. Муж был зол. Нет не так. Муж был в ярости. Его напряжение выдавали крепкие руки, обнявшие меня и сына, и стянутые в тонкую полоску губы. При одном взгляде на мужчину, можно было сказать, что он в любую минуту готов сорваться и разнести к чертям весь храм Афисы.
Как же я его понимала.
