Хозяйка замка Эдвенч (СИ) - Ром Полина

-- Он сказал, что пришлет лакея, и чтобы я была готова.

-- Ступай, господам лучше не перечить. Есть чистый фартук?

-- Да, есть.

-- Ну, и не вертайся, пока не поговоришь, а то снова замажешься. Обед почти готов, справимся и без тебя. Вон сколь народу.

Я ушла в свою каморку. Переодеться – это всего несколько минут. Время мне нужно было для другого. Я хотела обдумать, что и как требовать за такую работу у барона. Это было важно.

Все же вести большое хозяйство – это не так и просто. Мне многому придется учиться. Я вообще мало что понимаю сейчас. Он купил подсобницу для работы на кухне. Значит, раз он выиграл на покупке, будет справедливо испросить для себя некоторые бонусы.

Кроме того, я точно не была уверена, что я смогу писать и разбирать цифры на местном. Читать я точно умела, но в бумаге, что я получила от чиновника на рабском рынке, все цифры были указаны прописью. Язык – это одно, я получила его автоматом вместе с телом. А вот навыки письма и счета – другое. И я даже знала, где я смогу это проверить.

Мой неудачливый «ухажер» как-то хвастался, что убирал в библиотеке. Жаловался, что там куча подсвечников грязных: еле отчистил от наплывов воска. Значит, мне нужно найти его и попросить показать комнату. Надвинула чепец поглубже и пошла изучать замок.

Итора я нашла нескоро, да и он долго торговался, прежде чем отвести меня туда. Пришлось пообещать ему кусок пирога с барского стола. Мы шли по коридорам, неотличимые от других хлопочущих слуг. Нас никто так и не остановил. Сама библиотека вызвала у меня улыбку. Это был кабинет с рабочим столом, точнее, конторкой.

Этакий «вывернутый» стол. Место для письма рсполагалось между двух больших тумбочек с выдвижными ящиками. Непривычно немного, но особой разницы нет. Два книжных шкафа с глухими дверцами. И все книги, если они вообще есть, заперты именно там, как утверждал Итор.

Он нервничал и, боясь, что нас застукают в неположенном месте, торопил меня. Ящики конторки были заперты, и я растерялась: не понятно, как теперь проверить свои умения. Машинально подергала все ручки еще раз и только потом обратила внимание на единственный ящик не над, а под столешницей. Тут мне повезло: среди нескольких растрепанных перьев, что там оказались, была перетянутая кожаным шнурком пачка счетов за овес, конскую сбрую и сено. От разных поставщиков.

Читала чужие полуграмотные каракули я легко, цифры, чуть отличаясь от привычных арабских, все же были узнаваемы, а вот с письмом все было несколько хуже. Гусиным пером писала я весьма коряво. Попробовала на обратной стороне одной из бумажек. Впрочем, это было уже не так страшно. Научусь.

Точно так же бесконечными коридорами и переходами, я вернулась на кухню и, успокоенная, села перекусить. Я уже знала, о чем и как буду договариваться с бароном.

_______________________________

*Цитата из «Горе от ума», А. С. Грибоедова

Глава 19

-- Садись, – барон кивнул на табурет у дверей.

Я села и потупилась, а он с минуту разглядывал меня очень внимательно. Смотри-смотри, чепец так надет, что ты только рот и разглядишь!

Комнатка была небольшая, теплая, но неуютная. Узкое окно без шторы, камин с потрескивающим пламенем, стол с парой массивных стульев и табуретка у двери. Барон сидел спиной к окну, а я устроилась на табуретке, где было указано.

-- Расскажи о себе.

-- Что именно вы хотите знать, господин барон?

-- Род, возраст, что умеешь…

-- Элиза де Бошон, я дочь франкийского дворянина, барона Фернандеса де Бошона, мне девятнадцать лет…

Весь мой монолог уместился в несколько десятков слов, но я упомянула, что грамотна и знаю счет. Пусть сам уточняет то, что ему важно узнать, я лучше пойму, какие ответы требуются, где можно и приврать. Всяко место экономки лучше, чем помощницы кухарки. Только вот я должна делать вид, что ни о чем не догадываюсь.

-- Скажи, Элиз… Тебя, кроме чтения, чему-то еще учили?

-- Не слишком хорошо, господин барон. Мачеха иногда проверяла мою личную книгу расходов и ворчала, что я пишу, как курица лапой.

-- Книгу расходов? – барон оживился и «заглотил» наживку.

Я сделала вид, что чуть смущена, еще ниже наклонила голову и залепетала:

-- О, господин барон, это было в детстве… Мне так хотелось походить на мою покойную матушку… А она была очень хорошей хозяйкой и часто сидела над домовыми книгами. Знаете, такие… где приход-расход и прочее. Она мне немного рассказывала обо всем. А когда она умерла, я, просто подражая, стала вести такую же. Вот и все.

Рассказ я подготовила заранее, потому и излагала гладенько, делая паузы в нужных местах. Вот вроде бы я и взрослый человек, но чувствовала, как уши под чепцом начинают гореть: врать мне, все же, было несколько неловко.

Я не правдоруб и понимала, что с баронессой по-другому не справлюсь. Слишком мадам прошаренная и ловкая. Или у меня будут все права на ведение дома, или эта дрянь меня сожрет и будет травить въедливо и терпеливо. Если не получу то, чего добиваюсь, баронесса меня сгноит просто. Чем-то я ей не глянулась. Потому я терпеливо выводила барона на те решения, которые мне нужны. Пусть он сам предложит.

Давным-давно, еще в той жизни, когда я работала и возила богатых клиентов по деловым переговорам и индивидуальным экскурсиям, я вывела одно простенькое правило. Есть такие упрямцы, для которых важнее всего думать, что свое решение они приняли сами. Нужно просто подвести их к такому решению, которое будет удобно всем. Так что сейчас я раскидывала для барона Хоггера «вкусные» кусочки наживки.

-- Ну вот, к самим счетам она придраться не могла. Я всегда была дотошна: и каждую монетку записывала, и считала отлично. Матушка оставила мне крошечную ренту, которую я должна была получать до двадцати лет. Просто на девичьи расходы. Но новая мадам де Бошон всегда находила, к чему придраться – почерк у меня действительно не слишком ровный.

***

Барон чуть морщился, слушая спокойный и мягкий девичий голос. Было в этой девице что-то странное, было…

Вон, сидит, чепцом отгородилась так, что даже рта толком не видно! Прячется. Боится его? Или что?

Самого барона очень смущал тот факт, что покойная Барб не только стояла горой за свою прежнюю госпожу, но и, похоже, действительно любила девчонку. Генрих не был столь наивен и прекраснодушен, чтобы поверить, что благородная балованная девица, отродясь не державшая в руках ничего, кроме шелковой вышивки, будет работать на кухне наравне с остальными.

Капитаном замковой охраны он, как и планировал, поставил Арса. И его же попросил о небольшой любезности. На правах старого приятеля капитану разрешалось обращаться к барону просто по имени.

-- Генри, я тебе говорю то, что сам видел и солдаты говорили. Я специально в разное время отправлял их на кухню с поручениями. То хлеба спросить, то объедков для собак дворовых, разное-всякое придумывал. Работает девица. Я сам видел: посудомойка ест сидит в углу, а Барб какую-то штуковину затребовала срочно. Девица бросила шинковать и побежала к мойке. Еще и посудомойке сказала: кушай, мол, не беспокойся. И сама эту посудину намыла и вытерла насухо. Так что смотри сам. Придраться-то всегда есть к чему, ежели захочешь.