Серебряный лес - Лада Валентиновна Кутузова
Его остановили и уточнили:
– Вы Летц?
Он быстро покивал: надо же! Все его усилия оправдались, его нашли.
– Да, это он, – подтвердил рослый мужчина, которого Летц будет знать сперва как Ареса, затем – доктора Белоффа. – Последний из этого мира.
Летца запихнули в челнок, который доставил их к обломку какой-то башни. Как Летц потом понял, это был вокзал тысячи миров, точнее, то, что от него уцелело. Они сели в лифт, а через полчаса вышли в мире Шейлы, которому Летц дал название в честь игры – Безнадёга. Оптимизма у Летца скоро поубавилось, но ему казалось, что главный ужас всё же позади – он среди людей.
Проснувшись, Летц вылез из-под одеяла и отправился в ванную комнату. Здесь было необычно: небольшая ванна, в которой можно было только сидеть, и сразу два крана: с горячей и холодной водой. В корпорации «Великие мечты» были установлены душевые кабины, как и у него дома. Ведь тот был скорее убежищем, чем обычным домом, поэтому подчинялся идее экономии пространства.
Летц огляделся: нежно-сиреневая плитка с изображениями пряничных домиков, зеркало в серебряной раме, большая раковина из латуни, белоснежные полотенца. Летц подумал и включил воду: ничего страшного не случится, если он проведёт в ванне немного времени.
Казалось, он только залез в воду, как выяснилось, что пролетели полчаса. Наспех одевшись, он спустился в зал. Тлут хлопотал за стойкой.
– Отдохнули? – мохноног расплылся в улыбке.
Летц кивнул и примостился за столом. У него возникло ощущение, будто с плеч свалилась неимоверная тяжесть. Он слишком долго жил в напряжении. Хотелось сидеть и сидеть тут, глядя в окно и не думая ни о чём.
– Чёрт! Я вырубилась! – Шейла оповестила о своём появлении эмоционально. – Собиралась просто полежать.
Тлут подскочил и помог ей сесть рядом с Летцем:
– Рад, что вам у меня понравилось.
– Да, здесь мило, если ты из деревни, – Шейла начала осматривать помещение, словно только что увидела, и Летц последовал её примеру.
Наверное, можно было неделю провести на постоялом дворе, но и тогда не разглядеть все мелочи. Например, расшитые гладью салфетки, столовый сервиз, расписанный изображениями пастушек и пастушков, гранёный кувшин и стаканы… Летц бы полжизни отдал, да что там – большую часть жизни, чтобы родители были сейчас с ним, чтобы им ничего не угрожало. Мама любила уют и часто покупала всякую, по мнению папы, ерунду в дом. Летц взял в руку фарфоровую солонку и погладил её: она была сделана в виде мельницы.
Появился зевающий во весь рот Майкл.
– А вы здесь давно? – удивился он.
– Несколько часов, – пошутил Летц.
На обед Тлут подал свежие щи из крапивы и мясо, запечённое в горшочке с овощами, сыром и ароматными травами. От одного запаха у Летца чуть не закапала слюна.
– Приятного аппетита, – пожелал хозяин постоялого двора.
Летц только головой мотнул – рот был занят едой.
После обильного обеда хотелось некоторое время не двигаться, чтобы пища улеглась в желудке. Тлут убрал посуду со стола, принёс лампу и большую тетрадь в кожаном переплёте. Рядом с ними он поставил чернильницу и какую-то жестянку, предназначения которой Летц не знал.
– Мы, мохноноги, – произнес Тлут, – ведём записи о выдающихся постояльцах. Поведайте мне ваши истории, чтобы я мог рассказать их миру.
Тлут зажёг лампу, и вокруг неё запорхали белые мотыльки.
– Эта лампа, – пояснил Тлут, – передаётся в нашей семье из поколения в поколение. Пока в ней горит огонь, время здесь не изменится.
Хозяин постоялого двора открыл тетрадь, макнул перо и принялся записывать. И Летц разоткровенничался.
Он рассказал о том, что они все – его родные, друзья, учителя в школе и незнакомые люди, – поверили, что мир не стоит на грани катастрофы, что можно не бояться и наконец-то загадывать на будущее. О надежде, которая обернулась болью. О том, что два с половиной года жил в одиночестве, о том, как ушёл его последний друг и Летц не смог его остановить. О том, что сам стал Последним…
Затем слово взяла Шейла. Летц узнал, что её научили полагаться на себя. Только на себя. Шейла привыкла жить, ни на кого не надеясь. К ней даже прикрепилось прозвище – Бешеная. У Шейлы не было родителей и близких друзей. Только один, который был Шейле вместо брата. Он защищал её, а она его. Они поклялись помогать друг другу, а потом с ним случилась беда, а Шейлы не было рядом. И теперь это никак не исправить.
Завершил повествование Майкл. Его рассказ был кратким и гладким.
Майкл жил в любящей семье, любил хорошо поесть и не ввязывался в конфликты, пока его не начал донимать Большой Бу. Большой Бу был самой большой помехой в жизни Майкла и стал самой большой удачей, потому что именно благодаря Большому Бу Майкл победил в конкурсе. Хотя это послужило стартом куда больших неприятностей. Неженка Майкл не привык к подобным передрягам.
Тлут погасил лампу. Летц бросил взгляд на стену: огромные часы с маятником замерли, едва не дотянув до трёх пополудни, а после минутная стрелка дрогнула, и послышался бой. Тлут посыпал последнюю страницу песком из жестянки, чтобы чернила быстрее высохли, а затем закрыл тетрадь. Он смахнул с неё несуществующую пылинку и прижал тетрадь к груди, как самую дорогую вещь.
– Спасибо огромное, странники! – поблагодарил Тлут. – Теперь перейдём к делам, – в голосе Тлута послышалось оживление.
Он нырнул за стойку и вытащил оттуда тканевый мешок с заплечными ремнями.
– В знак благодарности за ваши истории примите от гильдии дорожников скромные дары: этот мешок, в который можно спрятать то, что нужно, самозавязывающуюся и развязывающуюся верёвку и огонёк, который светит даже в мирах без магии.
Тлут показал что-то похожее на комок пуха, тот тускло светился.
– У нас на даче есть похожие светильники, они от солнца заряжаются, – Майкл с любопытством рассматривал огонёк.
– А это стёклышки, – Тлут выложил на стойку три осколка стекла. – Через них можно увидеть радугу, если заблудитесь.
Летц осторожно – из-за острых краёв – взял один из осколков и посмотрел сквозь него: ничего особенного, стекло как стекло, обычного бутылочного цвета – как глаза Шейлы. Он пожал плечами и убрал осколок в карман рубашки, не отказываться же.
– Теперь приступим к обмену денег, –
