Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова
— До минуты, — поправила Ли, вспомнив их расчеты. — При самом удачном раскладе.
— Значит, до минуты, — кивнул Джекс. — Буду сдаваться медленно и печально. Почему бы и не да?
Ли покачала головой.
— Ты уверен?
— Я редко когда был так же уверен в чём-то.
Лиана кивнула.
Что же, коней на переправе не меняют, так? Она уже сунулась в это. Предала возлюбленного, предала королеву, поверила этому человеку. Возможно, следует довериться ещё и в этом? Если она ошибается, цена будет высока.
Но цена в любом случае высока. У этой задачи просто нет приемлемых решений. Так что…
— Хорошо, Джекс. Я согласна.
-
Крылья к бою, ребята! Готовность номер один.
Все по местам.
Кто остаётся в бункере — запасы проверены? Системы жизнеобеспечения работают? Хорошо.
Все к вылету готовы? Машины исправны? Отлично.
Удачи, ребята.
И я не знаю, есть ли Вальгалла или Ад, или что-то ещё, но если есть... пусть старые боги, те, которых ещё не выращивали в пробирках, смотрят на нас с небес.
11
-
Я смотрю на тебя с небес, Ли. И ничего не могу изменить.
Мне не на что надеяться. На удачу? Любовь? Или на богов? Но пора признать: тут, в холодном бескрайнем космосе, нет других богов.
Есть только мы.
-
— Ты должен позволить мне сделать это, Танатос.
Он знал, что Амано прав. Разумеется, знал. И понимал, почему тот пошёл на беспрецедентный риск, утаскивая Танатоса в вирт для разговора.
Но ответ от этого не менялся.
— Нет.
— Во имя всего разумного!..
— Нет, я сказал.
Амано витиевато выругался. Его аватар, прекрасный юноша из патрициев, дрогнул, выдавая нервозность хозяина.
— Танатос, — проговорил он медленно, — послушай меня, умоляю. Ты не в себе. Ты потерял контроль, и эта потеря грозит всем нам катастрофой. Но, что ещё хуже, это не предел.
— Амано, это моё дело, и я его закончу…
— Нет, это не твоё дело. Не только твоё. И ты это знаешь.
Танатос выдохнул сквозь стиснутые зубы.
Да, это было не его дело. Не только его дело.
— Ты теряешь контроль, — повторил Амано безжалостно. — И дальше может стать только хуже. Лично я вижу два возможных развития событий: либо ты её убьёшь, и тебе сорвёт резьбу окончательно, либо ты не сможешь, и это будет крах. Ни то, ни другое меня не устраивает.
— Я смогу.
— Уверен? В смысле я понимаю: ты знаешь, что должен. Но теперь вообрази, что ты один на один с ней, в космосе, и нужно всё закончить. Вот прямо сейчас.
Танатос представил.
Он всегда ответственно относился к заданиям Амано. Вот и сейчас он постарался смоделировать в голове ситуацию, детально, шаг за шагом, с полным погружением. И…
Есть вещи, которые нужно уметь признавать.
— Да. Будет лучше, если это сделаешь ты, Амано. Я… я смог бы, но…
Но я не знаю, чего бы мне это стоило. Я не знаю, смог ли бы удержаться от ошибок.
— Не надо объяснять. Я понимаю. И, Танатос?
— Да?
— Как племянник своего дяди, я не думаю, что когда-то буду испытывать нечто подобное. По отношению к кому-либо. Ты знаешь, я предпочитаю для секса андроидов, а с ними таких проблем нет: отключил и пока. Но… мне жаль. Мне действительно жаль.
Танатос медленно покачал головой.
— Я виноват. Мне не стоило ей доверять.
— Да, — ответил Амано сухо, — доверять не стоило. Когда играешь в то, во что мы тут играем, доверять вообще никому не стоит, это правило. Но если честно, то во всём этом нет вины твоей. Или её. Это только… знаешь, контекст.
— Контекст?
— А как это ещё назвать? Здесь, сейчас в этих обстоятельствах вы не можете быть возлюбленными, друзьями, близкими людьми. Это контекст ваших жизней.
— Структура данного момента… — пробормотал Танатос, вспомнив ещё одну книгу, с которой познакомила его Ли — одну из многих.
— Да, если хочешь, — поморщился Амано. — Но по мне, так контекст уместней. Жизни, которые зависят от тебя и от неё, миры, которые вас окружают, лидеры, которые говорят с вами из вирта, ваши потери, ваши предательства. Наконец, цели, цены, уже за них уплаченные… Это всё контекст, так? И слушай, только в сопливых сказочках двое могут дружить или любить вопреки такому. По крайней мере, когда в разгаре война. На деле контекст зачастую оказывается сильнее отдельных людей. И сильнее любви.
Эти слова вызвали вспышку бессильной ярости глубоко внутри.
— Я не понимаю, зачем ты мне этого говоришь.
— А что тут понимать. Вот помнишь мою мать, например? Она ведь филантроп. Первая женщина дома Эласто, та самая, которая посещает сотню благотворительных фондов за полгода и спасает золотистых панд.
— Кого?
— Эндемики с планеты Вефра. Редкостно уродливые твари, если ты спросишь меня. Понятия не имею, почему их назвали в честь вымерших медведей с Земли Изначальной… Не о том речь. Сам факт, что моя мать получила премию “золотое сердце Альдо”. Что, как ты понимаешь, не мешает ей всячески поддерживать идею “насаждения генетической разумности во имя всеобщего блага”. И усыплять мода-горничную, когда та отслужила свой срок. Мать не видит в этом ничего странного, весь круг диро не видит в этом ничего странного. Им невыгодно было бы видеть это самое странное, да, но здесь даже не про выгоду. Они этого не видят, потому что это их норма, их контекст. Я обычно напоминаю себе об этом, когда сталкиваюсь с очередным дерьмом. Я говорю себе: это просто их контекст. Так проще.
Амано холодно улыбнулся. Это был первый раз на памяти Танатоса, когда он заговорил о своей матери: раньше эта тема была большим табу. Да и весь разговор в целом казался неожиданным, особенно учитывая привычное хладнокровие Амано.
— Мать меня любит, насколько умеет, — продолжил он. — В её золотом сердце, пожалуй, хватает места, чтобы желать для меня самого лучшего. Но именно потому, скажи я ей, что пытаюсь дать власть модам, она бы
