Рабыня для чудовища востока (СИ) - Блэк Айза

У волка, что горделиво сидел посредине клетки, голова на моих глазах превращается в человеческую. Появляется русая длинная борода, и такие же длинные волосы, в серых глазах вызов и ни капли страха.

— Казнишь, потому что кто-то посмел свободно мыслить? — он смотрит на Алифара с презрением, буквально выплевывает слова. — За то, что мы хотим перемен? Хотим свободно высказываться и не трястись в страхе? Посмотри, чудовище, во что ты превратил свой народ!

— Под переменами, Шаиль, ты подразумеваешь истребление волков? Подлые нападения неверных шакалов со спины? Предательство доверия, кражи, взрывы, кровь? — Алифар говорит насмешливо, спокойно. Но я ощущаю горькое послевкусие от его слов. Словно у него самого сейчас в душе происходит надрыв.

— Истинные цели требуют жертв. Ты убьешь нас. Но наша кровь прольется не просто так. Знай, придет час, когда ты будешь свергнут! И только тогда Шантара придет к своему процветанию и величию!

— В предательстве не может быть величия, Шаиль.

— Даже твой смердящий пес Бархан предрек твой крах. И что он получил за свою преданность, а? Скажи, Алифар? Позорное изгнание из залы? Унижение на глазах у народа? — оборотень запрокидывает вверх голову и заходится в истерическом хохоте.

— Прошли те времена, когда я давал тебе пояснения своим действиям, — в этот раз горечь в словах Алифара ощущается сильнее. — Сейчас могу предложить вам, неверным лишь быструю смерть. Если покаетесь и отречетесь от мятежного зла.

— Саваб истинный правитель! Чистое зло именно ты, Алифар! Никогда не отречемся, и смерть наша будет во благо.

Волки в других клетках принимают человеческий облик. Падают на колени и начинают вопить.

— Владыка, пощади! — раздаются крики. — Саваб лишил нас разума! Мы не ведали что творили!

Они наперебой начинают отрекаться. Беспрерывно просить прощения и ползать на коленях по клетке.

— Трусы! Жалкие, ничтожные трусы! — рычит Шаиль и в отчаянии цепляется за прутья клетки.

— У предателей нет чести, — Алифар поднимает руку вверх, канат над потолком начинает опускаться. — Я дал слово. Быстрая смерть неверным, если отрекутся.

— Пощади! Верой и правдой будем служить! — орут, с ужасом глядя на приближающийся в их сторону оранжевый канат.

— Вы предали Владыку, и также поступили с Савабом, нет, и не может быть вам веры, — Басир встает рядом с Алифаром.

— Басир, друг мой, — Шаиль вздыхает и опускает голову, — Мне жаль, что ты не примкнул к нам, выбрал неверный путь. Прощай, и несмотря ни на что, я покину этот мир с теплыми воспоминаниями о тебе!

Оранжевый кнут проникает через прутья решетки, обвивается вокруг волков, и на моих глазах из них выходит жизнь. Быстро и ужасающе. Никогда не видела смерть так близко. А сейчас я словно прикоснулась к ней. Через несколько секунд крики и вопли прекращаются, клетки устланы мертвыми телами.

— Его в темницу. Иссушить, — Владыка поворачивается и идет к выходу.

Я не знаю, что значит иссушить. Но по вспыхнувшему страху в глазах Шаиля, понимаю не иначе как, что-то жуткое.

— Алифар! — волк останавливается, но не оборачивается. — Самка эта будет принадлежать Савабу! Как и все, что по крови должен унаследовать твой единокровный брат, истинный сын солнца! А ты лишь пятно на солнце, позор рода.

Шаиль резко переводит взгляд на меня, смотрит так, словно знает обо мне все. От изучающих серых глаз становится не по себе. Делает жест рукой, как бы подзывает к себе. Потом еще что-то показывает и шепчет одними губами. Я не могу разобрать, что именно.

— Прощай, Шаиль, — Алифар идет по залу, смотрит вперед, в глазах тьма. Проходит мимо нас, замедляет шаг, указывает рукой в мою сторону, — Ее в мои покои к ночи, — и покидает зал.

Глава 20

Смысл его последней фразы дошел не сразу. Сначала я остолбенела и бездумно смотрела ему вслед. Даже когда он скрылся из виду, все еще ощущала присутствие Владыки. Его будоражащий аромат и голос дивной мелодией звенящий у меня в ушах.

Во рту пересохло, ноги стали ватными. Что он там сказал: «К ночи… покои», он собирается… Даже в своих мыслях не могу закончить предложение. Я взрослая совершеннолетняя женщина. Успевшая побывать замужем, если таковым можно назвать этот фарс. И морально в тот момент я была готова к ночи с Сержем. И то не до конца. Просто понимала, супруги этим занимаются, так правильно.

Даже тогда разговоры об интимной стороне вызывали у меня стыд и смущение. На заводе когда девушки делились своими ночными приключениями с кавалерами, я смущенно отходила в сторону. Для меня этот процесс — это акт доверия. Пусть старомодно, но я всегда хотела принадлежать единственному мужчине.

Когда ехала сюда, я была уверена, что стану лишь прислугой. А вот так отдать себя — это осквернить душу. И даже когда мой рассудок был затуманен Владыкой, ощущая очарование и трепет, желая оказаться в его объятиях, я не думала о постели. Глупо. Наивно. Они все используют тут женщин подобным образом. Очередные мои заблуждения рушатся о жестокую реальность.

Но в данном случае я не могу переступить через себя. Только кто меня будет спрашивать? Если еще несколько минут назад, я горевала, что на меня не обратили внимание. То теперь я понимаю, нужно быть осторожней со своими желаниями. Иногда они исполняются в извращенной форме. Не на светские же беседы он меня ночью позвал. И при всех моих страхах в душе расползается темное удовлетворение. Все же он меня выделил! И вот как понять саму себя?

С уходом Владыки праздник не закончился. Очень быстро убрали трупы. Шаиля заковали в цепи, куда-то увели. Заиграла музыка. Довольно странные и незнакомые мотивы. Они приятны для слуха, не раздражают, и я даже невольно стала переступать с ноги на ногу. Оборотни явно стали вести себя свободней. Смеются, переговариваются, с аппетитом уминаю угощения.

На середину выходят девушки и начинают танцевать. Невольно сама засмотрелась на их пластику, выверенные, грациозные движения. И даже я открыла рот от изумления, когда в центре танцующих появилась Джана. В невесомом голубом платье она буквально парила в воздухе. Она не раздевалась, не делала ничего пошлого, но даже мне неискушенной в этих вопросах, было видно, насколько возбуждающе она действует на оборотней. В ней было гармонично абсолютно все, взгляд, улыбка, движение рук, ног, невероятно гибкое тело. Она смотрит на всех, и в то же время танцует только для него одного.

Ядовито-желтые глаза Басира потемнели, ноздри раздуваются, рот слегка приоткрыт. Он пожирает ее глазами. И в этот момент, могу с уверенностью сказать — он позабыл обо всем. Есть лишь она, его дева и язык ее танца. Глядя на это завораживающее зрелище, понимаю, как ей удается держать волка. Сейчас он хочет выбежать и закрыть ее собой, отгородить от похотливых самцов, что пожирают ее глазами. Сейчас за нее он готов вступить в борьбу даже с собратьями. Я снова слышу обрывки его мыслей.

После танцев оборотни стали подзывать девушек к себе. Запах желаний стал еще острее. Постепенно они стали расходиться в их сопровождении.

— Джана, следуй за мной, — в голосе Басира едва прикрытая дрожь.

— Надо ее сопроводить, — она улыбается и нежно гладит его по руке.

— Зухра этим займется. Я дам распоряжение, — его взгляд уже раздевает девушку.

— Позволь мне, свет моего сердца, — пробегается тонкими пальчиками вверх по руке, под одежду. — Мы же не хотим гневить Владыку. А Зухра сейчас не в лучшем состоянии. После случившегося с ее хозяином я не уверена, что она справится. А потом я сразу примчусь в твои покои, — склоняет голову набок, взмах ресниц, взгляд с поволокой.

— Ты права, — фыркает недовольно, — Сейчас Зухра в гневе пришибить ее может.

Они разговаривают на языке оборотней. Джана владеет им в совершенстве. Произносит слова мелодично, красиво. Я кидаю на них мимолетные взгляды, чтобы не выдать себя. Мне кажется, моя маленькая тайна — это мой козырь.