Девять жизней (СИ) - Багова Елена

Адольф передвигался с такой скоростью, что я практически бежала, пытаясь поспеть за ним. Метров через сто, наконец, остановились возле неприметной двери, запирающейся, однако, кодовым замком.

Он быстро набрал нужную комбинацию цифр, и дверь бесшумно отворилась. Переступив порог вслед за своим подопечным, обнаружила, что мы находимся перед спуском… в бункер? Бункер в бункере?

От страшной догадки по позвоночнику поползли холодные мурашки.

— Э-э что там….? — заикаясь, спросила я, язык онемел от ужаса.

Проигнорировав мой вопрос, Адольф начал спускаться вниз. Я автоматически последовала за ним.

Внизу нас встретила тяжелая дверь железная дверь, как на сейфе только гораздо больше, с кодовым замком. Когда она начала открываться, по ту сторону я увидела незаменимого советника подопечного, Генриха Штрумиля. Этот и сюда забрался!

Генрих меня бесил. Он, словно задался целью, при каждом удобном случае отравлять мне жизнь. Причем, мужчина всегда был предельно вежлив и подчеркнуто хладнокровен. Но эти его постоянные иронические замечания по любому поводу — моего внешнего вида, моего произношения и владения немецким языком, и даже моих отношений с Адольфом — выводили меня из себя!

А несколько раз я случайно замечала его взгляд, полный ненависти, которым он смотрел на шефа. Вот и сейчас, поза Генриха напоминала позу хищника, готового в любой момент наброситься и растерзать жертву… или противника?

Невольно залюбовалась этим брутальным образчиком мужской красоты. Он был хорош и знал это, засранец. Достаточно высок, хорошо сложен, светлые волосы коротко подстрижены, темно-карие, иногда практически черные глаза обрамлены ресницами, которым позавидовала бы любая красавица. Но ничего женственного в его внешности не было, напротив, остро очерченные скулы и волевой подбородок не давали усомниться в его мужественности. Даже полные четко очерченные губы всегда были плотно сжаты, что свидетельствовало о постоянном напряжении. Я уже молчу о его сильном, в меру натренированном теле.

Откуда я знаю про его сильное тело? Да пришлось один раз побывать в его объятиях. Генрих решил, что может пользоваться всеми привилегиями Советника САМОГО…, в том числе и его любовницей.

Признаюсь, я растерялась, когда оказалась, зажата между холодной бетонной стеной и крепким, горячим телом Генриха. Первые несколько секунд не могла оторваться от магнетического взгляда его почерневших глаз и унять свое, бешено колотящееся, сердце. А когда ощутила на губах вкус его поцелуя, так вообще забыла, как надо дышать.

Это оказалось невероятно волнительно. Так сладко и нежно меня не целовал никто. Его руки смело начали путешествовать по моему телу, одна из них больно сжала грудь, и это меня отрезвило.

Оттолкнув мужчину, что было силы, я автоматически ударила его по щеке, и пока он пребывал в некотором шоке, высказала все, что думала о его беспардонном и наглом поведении.

Господин Генрих Штрумель на мою отповедь только нагло усмехнулся, подмигнул и ушел. С того момента его издевки вышли на новый уровень, но поползновений на мое тело больше не было.

Все дамочки, от самых молоденьких восемнадцатилетних радисток, до дам бальзаковского возраста, перебывали в его постели. Причем, никаких усилий со своей стороны он не прилагал. Уверена, что в штабе не осталось ни одной женщины, которая была обделена вниманием Генриха. Кроме меня, конечно.

Для всех я была любовницей Адольфа. То, что у него другие предпочтения знали только те, кого он «предпочитал», и они об этом, ясное дело, не распространялись.

— Я так понимаю — война проиграна? — с долей злорадства уточнил мужчина.

И почему только я замечаю его ненависть к своему господину? Естественно, никому о своих наблюдениях я не говорила. Я, вообще, в основном, молчала.

— Действуем по плану «С», — начал мой подопечный, — Генрих, ты свое дело знаешь, — и, повернувшись ко мне, — Ты ведешь себя тихо, во всем слушаешься, вопросов не задаешь.

Молча кивнула. Я кожей чувствовала, что скоро произойдет нечто ужасное, и поведение мужчин: нервно подрагивающие пальцы Адольфа и застывшая маска спокойного безразличия на лице его Советника, подтверждало это.

По плану, разработанному при подписании контракта, в случае поражения Адольфа должны увидеть мертвым как можно больше свидетелей. А потом, куда делось тело, кто будет разбираться? Тут на каждом шагу кучи трупов и не все из них опознаваемы. Под какой кодовой буквой он значился, я не знаю.

Дальнейшие действия моего подопечного снова вызвали во мне самые худшие предчувствия. Адольф подошел к абсолютно гладкой стене и, как будто, просто погладил, когда внезапно часть ее бесшумно отъехала в сторону, образовав довольно широкий проход.

Я бросила быстрый взгляд на Генриха, тот стал еще более напряженным, черты лица заострились, взгляд почернел. Он тоже знал, что задумал Адольф, но до последнего надеялся, что тот не решиться….

— Вы этого не сделаете, — сказал Генрих, каким-то чужим голосом.

Но Адольф, лишь истерично засмеявшись, прошел в открывшийся проход. В это мгновенье он сильнее, чем когда-либо напоминал умалишенного. Генрих бросился вслед за моим подопечным, а я так и осталась стоять истуканом, скованная ужасом осенившей меня догадки, совершенно не понимая, что делать.

Из оцепенения меня вывели звуки выстрелов. Причем, совершенно точно, стрельба велась из разного оружия.

Что там происходит? Это и есть план «С»? И какова моя роль в нем, когда мой выход?

— Господин?! Генрих! — осторожно позвала я в проем.

Но ответом мне был лишь слабый стон. Черт! Что они там наделали?

Выбора не было, я решилась и вошла в помещение. Оказалась в узком коридоре с редкими электрическими лампочками на довольно низком потолке. Генрих точно должен был задевать их своей блондинистой головой, почему-то подумала я.

Впереди увидела вход в следующее помещение, в котором горел свет. Снова кто-то застонал. Надеюсь, Адольф не решил перед смертью развлечься? Согласна, глупая мысль…, что за чушь мне лезет в голову…?

Я взяла себя в руки и решительно вошла в комнату больше похожую на лабораторию. Везде колбы, какие то станки, агрегаты и странные механизмы. Во всяком случае, о, их назначении мне ничего не известно.

Первого я увидела своего подопечного, лежащего лицом вниз на бетонном полу. Буквально в паре шагов от него полусидел Генрих, опершись спиной на перевернутый стол. Он еще был в сознании и правой рукой зажимал рану в районе груди, из которой кровь хлюпала даже через пальцы.

Честно сказать, в первые секунды сильно растерявшись я бросилась проверять пульс у того с кем у меня заключен контракт.

— Что случилось? — вслух спросила я.

При этом сильно сомневаясь, что мне кто-нибудь ответит. Однако, вопреки опасениям, услышала:

— Я советский разведчик…, — очень тяжело дыша, произнес Генрих, — Этот, — кивнул на лежащего мужчину, — Хотел уничтожить весь город…, экспериментальное оружие…бомба…, — он не смог закончить сильно закашлявшись.

Я, бросив Адольфа, поползла к истекающему кровью мужчине. Не обращая никакого внимания на исцарапанные в кровь о холодный и жесткий бетонный пол колени, приблизилась к Генриху и внимательно осмотрела его рану. Она была смертельна.

Честно сказать, я обрадовалась, услышав, что блондин не разделяет взгляды Адольфа, и застрелил этого сумасшедшего, уже пролившего море крови и собирался делать это снова и снова. Я давно раздумывала, как нарушить контракт и самой попытаться остановить его…. Но, так и не смогла решиться — дарующая жизнь не может убить, даже такую мразь как этот….

Голова Генриха безвольно упала на грудь, я больше не слышала его дыхания. Попыталась прощупать пульс, но он не прощупывался.

У меня, непонятно почему, из глаз потекли горячие слезы. Что это со мной? Почему я плачу из-за совершенно постороннего мужчины? Хама и наглеца, бабника, шпиона и… Додумать я не успела.

— Н-не надо, — услышав тихий шепот, вздрогнула и подняла взволнованный взгляд на Генриха, — Не плачь,…иди у тебя контракт… ты еще успеешь…, — сказал и опять потерял сознание.