Пешка. История Дафны - Дарья Ву
Ближе к выходным Каиль извинился, что брат его долго не отвечает. Пообещал отправить ему ещë одно письмо. В ответ на мою благодарность друг обнял меня и велел ни о чëм не волноваться.
– И почему ты мне помогаешь?
– Для того и существуют друзья, – улыбнулся юноша отстраняясь.
Я тоже улыбнулась, а сама подумала, что хочу вернуться в его тëплые руки. Только как сказать об этом юноше?
Перезвон возвестил об окончании перемены. Для меня это ничего не значило, но Каилю пора было идти. Он отправился в аудиторию, я в библиотеку. Историк вновь задал парные проекты. И опять поставил меня вместе с Люком. Мы уже разделили, кто что ищет, я точно знала, за какими материалами иду.
В библиотеке, помимо студентов, за одним из столов сидел наш историк.
Это был хороший шанс, чтобы спросить, почему он так уверен, что у Полумны и первого дракона была дочь, когда рекомендованные им же учебники и книги это отрицают.
– Добрый день, – поздоровалась я с мужчиной.
Он вышел из своей задумчивости и кивнул мне в ответ. Не зная, как начать, чтобы не прослыть грубой, я просто стояла возле его стола.
– У вас есть вопрос, юная Агнус?
– Да, – я замялась, но спросила его о девятом ребëнке.
Теперь всë лицо историка излучало интерес. Драконы – его любимая тема. Так он рассказывал мне о знающих, первых людях, которые могли использовать силу природы для себя. Я уточняла, почему он не думает, что маги – это дети от смешанных пар. Историк соглашался, что и так тоже, но откуда же первые стражи? А мне вдруг стало так легко, как при споре с Калебом. Уверенная в своих знаниях, я сообщила, что и в перерождение дракона не верю.
– Однако же даже пятый дракон доказал, что перерождение есть, – уверенно сообщил мужчина.
– Вы и сами говорите, разные авторы пишут разную историю, – сказала я. – Последний чëрный дракон был так давно, что сложно понять, каким источникам можно верить.
– Давно? – он улыбнулся, отчего чуть раскосые глаза разных цветов напомнили полумесяцы. – Для вас, юная Агнус, несомненно всë, что происходило до вашего рождения, кажется давним.
Я смутилась и спешно извинилась, подозревая, что шестьдесят лет назад историк успел родиться.
– Я видел того дракона своими глазами, – а может и раньше. – И как-то побеседовал с ним.
– И он сказал вам, что у него с Полумной была дочь?
– Нет, конечно, этого мы не обсуждали, – мужчина покачал головой. – Но вот что я вам скажу, с каждым последующим перерождением он забывает всë больше от первого своего прихода в наш мир. Хотя это не останавливает его от поисков Полумны. Тогда он сказал мне, что они обязаны встретиться с ней. Знаете, он, в отличие от трëх своих прошлых перерождений, так и не женился.
– Он и прожил недолго, да?
– Верно. Сколько же?
– Пятый дракон умер в сорок лет, – без запинки сообщила я.
– А как?
– Он… – я задумалась, закусив губу. – Не помню.
– Он убил себя сам, когда понял, что опоздал.
– К чему опоздал?
– Он нашëл Полумну, – с горечью поведал мне мужчина. – Ей было около семидесяти лет, и она страдала от провалов памяти. Каждое утро он заново знакомился с этой женщиной, заботился о ней. Дракон нашëл свою Луну за три года до еë кончины, а спустя месяц после ушëл следом.
– Но как он понял, что это Полумна, если она даже не могла его запомнить? Вдруг старушка просто выглядела похоже?
Я протараторила вопросы так быстро, что совсем не вовремя заметила, как на меня смотрит историк, и прикусила губу. Мне казалось, сейчас он скажет что-нибудь грубое, как Лукас, когда на его уроках ошибаются. Да, дядя не стеснялся в выражениях и наказаниях для провинившихся студентов. Но историк был другим. Он глубоко вдохнул.
– Дафна Агнус, вы, конечно, должны знать свою историю, но то, что мы с вами обсуждаем, ни в одном учебнике не напишут. Просто знайте, дракон существует. И я верю, что он вот-вот переродится вновь или уже переродился. Мне повезло увидеть ту женщину всего дважды. И всë же, для того, кто знает, что ищет, сомнений нет, она перерождение Полумны.
После недолгого общения с учителем истории я осталась в глубокой задумчивости, раскладывая по мысленным полочкам новые знания. Даже не заметила, как ко мне подошëл Люк. Он присел рядом и, кажется, уже не в первый раз спрашивал, всë ли необходимое я нашла.
– Ещë и не начинала, – ответила я, серьëзно его удивив.
– Помочь? – неуверенно поинтересовался одноклассник.
По библиотеке мы ходили вместе. Заодно он рассказывал, что успел найти и переписать. Мы кропотливо работали над заданием, пока библиотекарь мягко не попросила нас уйти. Так я с удивлением обнаружила, что ужин мы пропустили. Люк попрощался со мной на выходе и пошëл к общежитию, я же захотела немного погулять. В один из немногих по-настоящему тëплых дней, мне очень хотелось спуститься к озеру и поплавать. Зачем отказывать себе в маленькой радости?
Спускалась по пути осматриваясь, чтобы удостовериться, что никого не встречу. Хотелось отдохнуть в тишине. Одной.
Вода на озере стояла неподвижно. Я скинула обувь и села на берегу, опуская голые ступни в прохладу. Вечерело. Вернее даже близилось к ночи. Вокруг меня никого. На последнем занятии преподаватель похвалил меня за общение с водой. Тогда же я сумела пропустить импульс до самого дна. Пустое от живности озеро. Спокойное. Тихое. Оно манило меня. Несмотря на позднее время, ещë было тепло. Я осмотрелась по сторонам и, никого не заметив, сбросила верхнюю одежду, оставшись лишь в белой сорочке и трусиках. Я ступила в воду, быстро отдаляясь от берега. Позволяя прохладе окутать и говорить со мной, я наслаждалась ею. И мне захотелось пропустить через себя еë энергию, как нам показывали на последнем занятии, чтобы вновь дотянуться до дна. Да, даже в минуты отдыха я старалась хоть немного позаниматься.
Закрыв глаза и расслабившись, лëжа на воде, я пустила импульс. Он неосязаемой волной разошëлся в разные стороны, спустился под воду. Я ощущала мëртвые коряги, корни деревьев, росших на берегу, густой ил, крупный бугор посреди воды. Бугор зашевелился, потревоженный и разбуженный мною. Я раскрыла глаза, ощущая, что и он тоже. Посмотрела по сторонам. Вода достаточно отнесла меня от берега. И мне необычайно сильно захотелось притвориться листиком, веточкой, принесëнной на воду ветром. Мне больше не нужно было общаться с водой, чтобы ощущать волну от шевелений в глубине. Я живо вспомнила, как в начале года меня что-то оцарапало и перевернулась на живот. К берегу, скорее. Я плыла куда быстрее. Оказалось, к кромке
