Желание генерала – закон (СИ) - Свободина Виктория

Вода в озере темнеет. Кажется, я опять засиделась в воде. Уже вечер. Как и предполагала, узнать ничего не удалось, сделать тем более. Плыву к поверхности, но вода продолжает как-то уж очень быстро темнеть, и это не сказать, что пугает, но напрягает.

Когда до поверхности остается совсем немного, замечаю и вовсе странное — черные ручейки. Они игриво вьются вокруг меня, закручиваясь возле талии, рук и ног. Озеро тоже подозрительно спокойно, словно и нет этих ручейков. Может, они тянутся от портала с монстрами?

Ускоряюсь, чтобы скорее всплыть на поверхность. И вот, я вынырнула, сделала вздох, и… меня утянуло обратно! Отчаянно сопротивляюсь, но ручейки закручиваются вокруг моего тела сильнее, тянут вниз, их становится все больше и больше… и вот их уже столько, что я ничего не вижу, оказавшись в полной темноте. Испуганно мечусь, не понимая, что происходит и как быть. Кричать не могу, только булькаю.

Как там Соул учил? Заклинание огненное! Сейчас я задам этой тьме!

— Спокойно, Эль, спокойно. Все хорошо.

Ручейки, плотно охватывающие мое тело за талию, вдруг оказались сильными мужскими руками. Темнота стала развеиваться сама. Глубоко вздохнула. Я больше не в воде.

Глава 32

— Как же замечательно, что мне удалось тебя выцепить. Было непросто.

Я не верю своим ушам. Этот голос. Резко разворачиваюсь в кольце мужских рук и теперь не верю уже глазам, которые вмиг увлажнились.

— Ивен? — дрожащим голосом спрашиваю я. — Ты жив? Как?

Мой друг детства выглядит почти так же, как и в последний раз, когда я его видела. Красивые, тонкие, аристократические черты лица, светлая кожа, которую не может взять ни один загар. Черные блестящие густые волосы с небрежно зачесанной назад вечно непокорной челкой. Изменились глаза — раньше они были цвета кофе, а теперь они сама тьма, черная, непроглядная, зато, на удивление, удивительно живая, теплая. Ивен смотрит на меня… с любовью? Как, если чувства ему стали со временем почти недоступны?

— Я совершенно не жив, Эль. Если точнее — абсолютно мертв. Добро пожаловать в загробное царство. Оно вполне себе существует.

Застыла на мгновение, а затем радостно подпрыгнула, в полете обвив Ивена за шею.

— Ура! Получается, если я здесь, то тоже мертва! Как здорово! Прямо камень с плеч. Покажешь мне окрестности? Тут все наши? С ними можно встретиться?

Оглядываюсь. Комната. Просторная, словно дворцовая гостиная обставлена — дорого, шикарно, только без окон и в черно-серо-красных тонах.

— Эль, спокойно, не торопись с выводами. Видимо, я тебя огорчу, ты вполне себе жива, а тут в гостях. Очень ненадолго, потому что находиться тут живым вредно.

— Как такое возможно? Разве живым открыт путь за грань? — недоумеваю я.

— Да. Например, когда человек уже на грани жизни и смерти, он может перенестись сознанием сюда.

— Так я на грани? — с надеждой спросила я.

— Нет.

— Тогда как?

— У тебя связи.

— Не поняла.

— Ты здесь благодаря мне. После смерти у меня тут неожиданно карьерный рост получился. Оказывается, жрецы смерти после ухода за грань становятся тут ее воплощением. Главой среди нас становится тот, у кого наиболее сильный энергетический потенциал. Так что я в загробном мире теперь главный и могу себе позволить пригласить в гости… живую подругу. Но при определенных условиях. Ты долго пробыла в месте силы, напиталась энергией, еще и рядом с порталом находилась. Я воспользовался тем порталом, но провел тебя к себе.

— Надо же как. Ну а остальные жрецы? С теми, кто погиб, ты общаешься?

— Давай присядем. Что хочешь? Чай? Кофе? Или что-то покрепче?

— Хочешь сказать, у вас тут в загробном мире виноградники есть?

— Нет, но у смерти есть свои привилегии, — туманно ответил мне Ивен.

— А какие у тебя обязанности? Ты приходишь в мир живых за душами погибших людей? — спрашиваю я, присаживаясь в кресло. У меня очень много вопросов.

— Нет. Мне не по статусу — я тут, если обобщить, все контролирую и слежу за порядком, хотя в мире живых вновь побывать хотелось бы. Так что тебе налить?

— Чай.

Из ниоткуда на столике передо мной появляются две чашки и изящный чайник, из носика которого клубится пар.

— Магия? — уточняю я.

— Не знаю, как это точно назвать, но в этом мире я всемогущ.

— Потрясающе.

Сама разливаю себе и Ивену горячий напиток, осторожно пробую. Вкусно! Никогда такого вкусного чая не пила. Довольно жмурюсь. Жаль, я тут ненадолго. Пока.

— Насчет твоего вопроса об остальных жрецах. Нет, к сожалению, здесь их нет. В этом мире только жрецы смерти.

Поперхнулась чаем.

— А где же они?

— Я могу только предположить. Возможно, их души стали частью тех энергий, которым они служили, и их сознание растворилось в Потоке, либо у остальных жрецов есть свой особый загробный мир. Возможно, они ушли на перерождение. А может, еще в какой-то мир души жрецов перекидывает. Теорий множество, но здесь их нет.

— Жаль. Хотя, может, и нет. Не знаю. А чем тут души занимаются?

— Эль, это все сейчас не так важно. Времени у нас не настолько много. Главное, для чего я тебя выцепил сюда — это помочь с закрытием порталов и открытием нового Истока. Слушай внимательно и запоминай…

— Погоди! А тебе какая разница, откроется новый Исток или нет? Это ведь уже проблемы живых.

— Эль, если новых жрецов смерти здесь больше не будет появляться, даже у загробного мира начнутся проблемы. И я не намерен оставаться тут навечно. Даже тут у душ есть своеобразная смерть. Пусть и очень нескоро. Но не будет новых жрецов — старые уйти не смогут.

Я действительно очень внимательно слушаю Ивена и сделаю все, что он говорит, во всяком случае, очень постараюсь.

— Почему ты такая грустная, Эль? — все рассказав, интересуется Ивен.

— Скажи, а к тебе вернулись эмоции? Несмотря на то, что мертв, ты выглядишь живее, чем при жизни.

— Да, все вернулось, — улыбнулась мне сама смерть, поселившаяся в глазах Ивена. — Все, что я отдал, ждало меня здесь.

— Ясно.

— Что тебе ясно, Эль?

— Ты вызвал меня только для дела, а не потому, что соскучился.

Вот тут Ивен неожиданно рассмеялся. Как же давно я не слышала его смеха.

— Я безумно по тебе скучал, Эль.

— А я-то как! По всем!

Прерывисто вздохнула, борясь с непрошеными слезами. Нет, все же побежали горячие дорожки по щекам. Утираю их кончиком накидки.

— Ой! Я одета! — тут же переключаюсь на только что замеченный факт и рассматриваю подол длинного черного платья.

— В загробном мире все появляются в одежде, которая наиболее подходила бы к статусу и образу жизни человека в жизни, — с улыбкой говорит Смерть. — Но одежда будет преимущественно черная.

— Как удобно! А у тебя есть зеркало?

Ивен небрежно махнул рукой, и рядом с нами материализовалось большое зеркало во весь рост. Поднялась с кресла и с удивлением обнаружила, что я во вполне традиционном для Наридии легком приталенном летнем платье, невесомыми волнами спускающимся к ногам. Что интересно, платье не полностью черное, декоративные элементы золотые, на мне длинная черная накидка жрицы, тоже отороченная золотом, а на голове, совсем уж неожиданно, очень красивый золотой венец. Приподняла подол платья. Ух ты, черно-золотые сандалии со шнуровкой до колена.

— Здорово, но совсем нереально. Я должна быть в рабской робе, ну или в платье служанки, а не вот это все. Скажи, это ведь ты наколдовал платье?

Позади меня в зеркале вдруг возникла, как мне показалось, черная большая тень, но она сразу приняла очертания человека в черном плаще и накинутом на голову капюшоном, полностью скрывающем лицо. Резко обернулась, но за спиной оказался просто Ивен без всякого плаща.

— Ты… там, в зеркале…

— Да, немного другой. Таким, как в зеркале, меня здесь видит большинство. Скажи, в мире живых тебе очень тяжело приходится?

Мои губы задрожали. Опустила взгляд в пол.