Хвост Греры (СИ) - Мелан Вероника

– Ты ведь мог бы… приходить, – не отступалась я, – заходить… иногда…

Мы оба знали, о чем речь.

Карра улыбнулся одними губами.

– Мог бы. Но не буду этого делать.

– Почему?

Желание кинуть в него чайником росло с каждой секундой. Хотя бы плеснуть на его чертову форму недопитый кофе. Никто не умел бесить, как он. Слишком сильно я его хотела, его одного, только рядом с ним не могла с собой совладать. Промолчать бы, просто отпустить, сделать вид, что все равно, так нет же…

– Потому что наша полноценная связь еще сильнее изменит твой и без того мутирующий фон. К тому же вызовет между нами… очень сильную жажду.

Он допил кофе, поставил кружку, поднялся. Уходил, как тогда, бросив важный для меня разговор на полпути.

– Тебя она пугает? Жажда?

Его спина сообщала мне, что его ничего не пугает. Ни бог, ни черт, ни разные девки, исходящие пеной от желания что-либо прояснить. И ведь уйдет же, понимала я, теряя самообладание, уйдет опять на неделю-две, год… Почему для того, чтобы нам снова встретится, надо мной должна замигать очередная красная лампочка?

– Боишься, что после секса начнешь бегать ко мне каждые полдня?

Я все-таки метнула нож ему между лопаток, когда Карра был у двери.

«Слабак!»

Это слово он уловил в воздухе – его отблеск я увидела по глазам, по опасно сверкнувшему дну в них. Внушительная фигура даже в форме, удивительный заворот плеч, жесткая линия губ. Голос, однако, прозвучал мягко:

– Знаешь, мне она очень нравится в тебе – эта твоя дерзость. Едва ли ты представляешь насколько.

Чуть вздрогнувшие крылья ноздрей, и мне вспомнилось, как от волны его желания дрогнули даже стены в комнате.

«Не заблуждайся насчет меня».

– Один поцелуй, – попросила я тихо, сдавая позиции.

Каждый раз я делаю это с ним, каждый раз проявляю слабость. Но только этот чертов Комиссионер умеет оставлять в полном неудовлетворении.

– Один поцелуй, – слова вкрадчивые, значимые, – и я закончу начатое.

– Пусть…

– Ты не знаешь, о чем просишь.

Наверное, он знал больше, меня это не спасало от жажды, которая проявилась давно.

И очередная вспышка злости, новый раунд войны.

– Значит, все в порядке, если я буду делать это с другими мужчинами?

Хотелось его достать, хотелось пронять хоть чем-нибудь.

И его проняло. Неуловимое изменение во взгляде – очень нехорошее, почти неразличимое, как отблеск на лезвии летящего в ночи отравленного кинжала.

– Я бы не рекомендовал. При твоем мутирующем фоне.

Мне вспомнилось, почему человек, стоящий в моем коридоре, работает на Уровне СЕ. Обо всем напомнила волна ледяных паучков-мурашек при взгляде на лицо Лиама. Такой умеет пытать, умеет ломать, умеет убивать не раздумывая. Обладает той стороной, с которой я едва ли успела познакомиться и с которой познакомиться навряд ли захочу. Вчера, когда он прижал к моему телу ствол, на его шее пульсировала жила, и застыла тень очень похожего выражения в глазах.

Он выстрелил или нет? Да или нет?

Не узнать…

Наверное, он так и ушел бы, но в этот момент я произнесла.

– У тебя в кобуре сзади пистолет. На его стволе индикатор заряда горит синим – три горизонтальные полосы и одна под наклоном.

Ледяной сквознячок по прихожей – опасная тема, опасная зона. Кажется, я полюбила красный сигнал над своей головой. Но мне требовалось проверить это – тот факт, что вчерашняя драма мне не привиделась, не приснилась. Что прошлое, затертое новым будущим, все же имело место быть.

Карра медлил несколько секунд с нечитаемым выражением в глазах. После достал пистолет, повернул его таким образом, чтобы я могла различить те полосы, которые только что упомянула. Наверняка все совпадало до миллиметра. После убрал оружие за пояс. Приблизился, положил обе ладони по сторонам от моей головы, спросил вкрадчиво:

– Хочешь мне о чем-нибудь рассказать?

– Не хочу.

Он молчал. А запах его кожи, волос, почти неуловимого парфюма, кружил мне голову.

«Ты со мной не делишься собой. С чего должна я?»

– Ты ведь понимаешь, – мягкий жест, как перышко, когда его палец заправил локон моих волос за ухо, – что лучше мне, чем кому-то?

«Что потом может быть поздно, и я уже не смогу помочь».

Я понимала. Как и тот факт, что выстрел, признайся я про Греру, может прозвучать в этом коридоре. Никаких гарантий.

– Хочешь, чтобы тебя навсегда закрыли на СЕ?

– Не хочу.

Кажется, в Лиаме сейчас тоже существовали двое. И пока один выполнял свою работу, второй безапелляционно наслаждался видом моего лица, вдыхал мой запах, касался пальцами моей щеки. Все-таки канат между нами – вещь уже нерушимая.

– Ты играешь с очень опасными материями, Кейна.

Щека к щеке, как когда-то, – я бы отдалась ему сейчас от одного этого касания. А взгляд Карры расплавленный и серьезный, завлекающий в паутину, опасный.

– Не разбрасывайся моей дружбой. Я нечасто ее предлагаю. Да?

Его вечное «да» в конце.

– Да…

– Молодец.

А после касание губ – мимолетное, едва ощутимое. Мол, чуть-чуть не считается. Я была готова к тому, что «это всё», была готова холить и лелеять и это короткое, подаренное мне ощущение, но полновесный поцелуй вдруг случился – напористый, сразу «взявший», сразу наэлектризовавший каждую клетку. Он открыл во мне все ворота, которые я силилась закрыть логикой, разрушил все мысленные заслоны, напомнил о том, что мы «смешаны». Связал мне за спиной руки, медленно поставил на колени, приподнял пальцем подбородок, спросил «вспомнила?»

– Я не боюсь жажды, Кейна. Бояться, если она случится, будут другие. И больше не называй меня мысленно «слабак»…

(Он слышал… Он слышал… Выпороть меня было мало!)

–…это невыгодное заблуждение. Просто поверь мне на слово.

И он ушел, оставив меня сползать вниз по стене.

Глава 17. Размышления-Действия

(Kings & Creatures, Georgios Lorantakis – Condemned)

Уровень СЕ.

Лиам.

СЕ – уникальный уровень. Одни части его пространств плотные, ощутимые и осязаемые, тогда как другие эфемерные, несформированные. Место проведения экспериментов без ограничений, без морали, без поправки на существующие физические законы – здесь формировались новые. И Лиаму это нравилось. Полное отсутствие правил. Здесь нужно было ориентироваться по наитию, доверять чувствам, на максимум выкручивать интуицию. Он это умел. Воздух пронизан датчиками и сенсорами – органическими и неорганическими; данные складывает и анализирует автономная система; служащих минимум. Не всех брали, не все могли.

Огромный зал, в центре которого крутилась проекция Луча, Карра называл «залом Славы». Проекция копировала настоящий «насос» – раскинувший в соседние квадраты смежных реальностей свои рукава Гланар. Именно Гланар, созданный наверху тончайшими умами, складывал полученные данные и вычислял новые типы энергий. Только за последние три месяца четыре новых типа, два подтипа – прорыв местного масштаба. Чуть позже, когда данные получат финальный анализ, нововведение уйдет наверх, получит полноценное применение, послужит построению новых уровней.

Лиам гордился своей работой.

Часто приходил сюда, вчитывался в названия излучений и облучений на экранах, ощущал некую причастность, нужность большому делу. Знал, что едва ли мог приложить свои навыки наверху правильнее, чем приложил на СЕ.

Он молодец. Один из нужных и важных рычагов в движении всего механизма.

Бежали по стенам цифры, отражали идущий в реальном времени мыслительный процесс сложной Системы, частично развивающей саму себя – подвид искусственного интеллекта.

Но в этот день (возможно, на его настроение повлиял слишком продолжительный сон наверху?) Карра не ощущал ничего – ни привычной гордости, ни законного довольства. Более того, созерцание компьютерной мысли казалось ему пустым.

«СЕ уже расширился на пять квадратов. Спустя год расширится еще на семь-восемь, анализа станет больше, открытий и проблем тоже. Бесконечный процесс…»