Линка (СИ) - Смехова Ольга

Противница нырнула в мою сторону, обвилась вокруг меня, резко дернула вниз, потащила туда, обратно, во тьму. Мне словно перекрыли кислород — как будто задыхаясь, я тянула всеми кончиками своей искры туда, обратно, наверх! Нагнать, перегнать, вырваться вперед, почему ты мне мешаешь? Почему не хочешь, чтобы я пришла первой, почему сама не идешь наверх, почему? Мы не можем тут говорить. Я чувствовала, что обвившая меня — соперница. Соперница за что? За что-то. За ту звезду, что ждет всех нас в конце пути. Ведь наряду с ритмом и борьба — тоже жизнь. Боротся всегда надо — и неважно за что именно. Потому что без неё не прожить. Моя соперница, кажется, это понимает.

Поиграем, молчаливо поинтересовалась я с остервенением, не надеясь на ответ. Поиграем, мотнула кончиком хвоста соперница. Я рванулась вверх — она сжала меня еще сильней. Тянет вниз. Кто она? Поборница Повелительницы Тьмы? Вот-вот явиться пожирающая искру и…

Словно почуяв её скорый приход, я начала извиваться — сжалась, заставив обвившую меня искрящуюся змею сомкнуться пружиной, оттолкнулась — от воздуха. Наверно, сумела высвободиться, по крайней мере, не целиком, хотя бы наполовину. Мой хвост щелкнул по противнице — той это явно пришлось не по вкусу и она выпустила меня из собственного захвата. Рвануться вверх, вырваться вперед, бросить нахалку тут, внизу? Наши товарки уплывали всё выше и выше, вот-вот норовя обратится крохотными звездочками. Нет, нельзя оставлять её здесь вот так — быстро нагонит и повторит атаку. Не хочу быть еще ниже! Не хочу так далеко от звезды! Не хочу, чтобы досталась другим!

Словно обезумевшая, ныряю в сторону — прочь от соперницы, но только лишь для того, чтобы набрать скорости. Бью мордой прямо в неё, очень надеясь разинуть пасть, если у меня таковая есть. Откусить, отгрызть кусочек побольше, стать потолще, покрасившее, поярче — чтобы не я, а она чувствовала себя здесь худшей. Не получается — нет рта у таких, как я. По счастью, у неё тоже. От своих коварных планов низвергнуть меня во тьму она не отказалась, кажется, наоборот — еще больше набралась решительности. Двигаться, двигаться, двигаться — мной просто овладевает жажда быть в постоянном движении. Быть скрученной — плохо, это ведь несвобода. А свобода — это жизнь? Приветливо звякнула цепь, словно говоря, что вот-вот обзаведется новым звеном. Это хорошо? Наверно. Не помню. Но я знаю только одно — если я перестану двигаться, ослабну. Буду как тот червячок, которого я чуть не сбросила вниз, в пучину, когда столкнулась. Вот бы точно так же с соперницей поступить…

Мой удар не пропал втуне, изогнул несчастную, превратив в букву «г». Через мгновение она выпрямилась, но я решила испробовать её же метод. В эту игру, детка, можно играть вдвоём! Я обвилась вокруг паршивки, начала сдавливать — вот только что дальше? Тащить её вниз? Или вверх? Этот момент я как-то не продумала. Но она не сможет двигаться — пусть будет несвободной, пусть узнает! Я ведь когда-то тоже была несвободна! Когда? Не помню. Просто была.

Тащить не пришлось — мои объятия оказались не столь крепкими, как мне бы хотелось. Соперница лишь щелкнула меня кончиком своего хвоста — будто обожгла — и я тут же, как ошпаренная, отскочила в сторону. Хотя как можно отскочить в полете? Не знаю, как-нибудь…

Все казалось мне медленным и молниеносным одновременно. Словно я смотрю на всё это со стороны и при том являюсь непосредственной участницей. Пата-апта-пат-пон, из глубин памяти всплыл отголосок задорного ритма. Какая-то игра.

Наверно, мне не суждено было бы выйти из этой дуэли победительницей. Противница опытна, умна и знает, что делать — она не стремится наверх, к свету, будто и так им полна уже по самый кончик — она хочет, чтобы я осталась здесь навсегда. В мою жизнь вновь вмешалась судьба. Подмигнула, улыбнулась, да и решила — чего бы не помочь ещё разочек? Отросток тьмы щупальцем ухватил мою соперницу, резко дернул вниз, норовя как можно скорее проглотить, утянуть на самое дно, утопить. А я застыла, не зная, что мне и делать. Желание помочь перебивалось другим и совершенно естественным — лететь на свет, где тепло, где хорошо и чтобы другие не успели.

Толстенные, в пять, а то и шесть раз толще меня искрящийся питон, таща за собой чуть более мелкого питончика, устремились к запутавшейся искре. Тоже дрались? Или хотели помочь? А вдруг они сейчас толкнут меня и… я ведь не выдержу их напора.

Но нет, на меня им было, судя по всему, плевать. Стоило им оказаться ближе к своей товарке, как тьма сама расступилась перед ними — боязливо и, как мне показалось, даже с каким-то непонятным уважением. Подхватив оплошавшую искру, они понесли её выше. Теперь я заметила, что моё желание исполнилось — противница стала тоньше, слабее, чем была до этого. Словно побитый пёс. Искрящийся питон, тот, что был потолще, не жалея, вкладывал жар своей искры в пострадавшую и та преображалась, принимая прежний облик. Или не прежний? Моя соперница почти не сверкала. Если посмотреть на наших товарок — так те горят маленькими огоньками — даже вдалеке. А она — словно тлеющий огарок свечи, стоить только дунуть и погаснет. И никакой питон уже не спасет. И лишь тут я опомнилась — они же обгонят меня, оставят внизу, здесь — совершенно одну! А наверху вкусно и сытно пахло светом. Как пахнет свет? Вкусно…

Глава 10

Я проснулась. Просыпаться, знаете ли, не самое лучшее, что я умею делать, да и… я друг осознала, что я не просто раскрыла глаза, что мне хочется полежать еще самую малость — чуточку, буквально минутку! По телу прошла волна приятной неги. Не хочу просыпаться, хочу обратно туда — где тепло и хорошо. Реальность быстро сковала меня утренней прохладой и отсутствием света. Ещё никогда раньше я не замечала за собой такой особенности — недосыпа. Раньше всегда было так: я засыпала — почти мгновенно, в какой-то миг вдруг забывшись, а просыпалась почти точно так же. Р-р-раз — и раскрыла глаза. Никакой сонливости, никаких других ощущений, а тут… интересно, чтобы это могло быть? Может быть то, что еще вчера Лекса прижимал меня к себе во сне? Забавно, наверно, выглядело со стороны — здоровый мужик, словно впав в детство, обжимается с игрушечной девушкой. Узнай его друзья о таком — либо засмеяли бы, либо неопределенно пожали плечами. Наверняка друзья Лексы уже привыкли к тому, что он чуточку необычен, мыслит иначе, отличается от других.

Однако кое-что всё же идеальное утро портило. Лексы не было. Ещё вчера он готов был встречаться со мной, вырасти я и обрети человеческую кожу, а уже сегодня оставил одну на столе, перед выключенным компьютером. Ладно. Лежать можно и до бесконечности, надо вставать.

Испугаться произошедшего я не успела. Покачнулась из стороны в сторону — руки, словно обретя волю, вскинулись, помогая мне удержать равновесие. Лишь скрипнул напоследок внутренний механизм, напоминая о том, что я всё ещё по-прежнему оживший кусок пластмассы и не больше. Я стояла на ногах, прямо у самого края стола. Словно альпинист на краю пропасти. Стоит всего лишь качнуться. Не удержаться в этой позе — рухну, разобьюсь и…

Главным было то, что у меня получилось встать на ноги! Осознанная цепь движений! Я прислушалась к ощущениям собственного тела. Не может быть всё так просто. Боль, наверняка, затаилась и сейчас поразит меня всем спектром. Взвою раненой волчицей, сделаю то самое неловкое движение — и здравствую ворс ковра. Нет, боль не просыпалась, будто я никогда и не чувствовала её. Надо отойти от края стола подальше, мелькнула в моей голове мысль, а тело уже успело подчиниться, сделав тот самый необходимый шаг назад. Так, ладно, ладно. Надо всего лишь успокоиться и хорошенько подумать — что же произошло? А точнее сказать, почему ещё совсем недавно я была неподвижным манекеном, а сейчас уже могу подчинить тело собственной воле? Миру вдруг перестало быть больно от того, что я делаю? Больше не растягиваю мироздание и реальность? А, может быть, мне удалось его приручить? Эта мысль показалась мне разумной, но с другой стороны — я всего лишь кукла, а как кукла может подчинить себе мироздание? Это ведь не существо, не человек, не котенок, которого можно приласкать, прикормить, задобрить. Тогда что же случилось?