Рыжий фей (СИ) - Моксякова Елена

Мы оттолкнулись ото дна, проплыли прямо над «столом», приземлились перед самым троном и учтиво поклонились.

«Кто такие и что вас сюда принесло? — угрюмо поинтересовался монарх и соснул что-то из своей бутылочки. — Только не говорите, что пришли меня поздравить, да ещё с пустыми руками…»

«Принцесса хорнорийская Елена и…» — начала я.

«И баронесса экриминорская Саралита, — закончила за меня моя спутница, томно улыбаясь и в неторопливом реверансе демонстрируя содержимое своего декольте. Мы не были осведомлены о причине этого праздника и покорнейше просим простить наше невежество. В противном случае, явиться сюда без даров…»

«Ладно, ладно, — примирительно перебил её хозяин торжества и подмигнул. — Будем считать, что ваше появление — уже недурной подарок. У вас есть все шансы наконец расшевелить это болото. Танцуют все!»

Он встал и сделал знак музыкантам, которые принялись дуть в гигантские раковины. Звуки под водой получались странные, гулкие, даже несмотря на магию, но странная булькающая дискотека с ритмичными басами зашевелилась. Люди-рыбы и люди-гады взмыли над столом и стали выдавать необычайные пируэты в невесомости. Король шнырял между ними. Его щупальца растекались, обвивая кого-то, а в следующее мгновение он уже вытягивался в стрелу и стремглав стартовал на другой конец зала, чтобы в самый последний момент снова распластаться и затормозить.

«Зачем, и правда, мы сюда притащились? — спросила меня Саралиста, изображая на лице очаровательную улыбку и обнимая меня за талию. — Только время зря потеряем, развлекая этого мудака».

«Он нам нужен, — Уверенно пояснила я. — Что ты о нём знаешь?»

«Это Мехуариус, герцог эмекрийский, правил столичным округом, пока Эмекра была столицей. Потом твой папаша отправил Эмекру на дно, сделав как бы подводным государством. Твоего папашу, как ты понимаешь, при нём лучше не упоминать…»

«Посмотрим. Продолжай».

«Судя по тому, что сейчас играют «Золотое сердце», у Мехуариуса день рождения, и, возможно даже, круглая дата».

«Лет сорок?»

«Лет семьсот. И последние лет четыреста он торчит под водой».

«Тогда давай порадуем бедолагу — нам надо, чтобы он стал посговорчивее».

Она поняла меня без слов, но от неожиданности даже растерялась. Я обняла её за талию и увлекла в танец первой. Мы извивались, то оплетая друг друга, то вдруг по велению музыки внезапно разлетались в сторону. Мы как будто ласкали друг друга, и в то же время нет. Мы двигались щека к щеке, а потом вдруг разрывали объятие. Казалось, вот-вот мы сольёмся в страстном поцелуе, но в последний момент притяжение вдруг сменялось противостоянием. Игра в имитацию страсти увлекла нас самих. Мне уже нравилась эта игривая ведьма, её лукавый взгляд и абсолютная безбашенность. Может быть, не окажись мы по разные стороны баррикад, у нас был бы шанс подружиться. Хотя по разные ли мы стороны теперь? Нет-нет, с ней надо держать ухо востро. Неужели и я поддаюсь её чарам? Нельзя, нельзя, наш спектакль рассчитан лишь на одного зрителя, и это король Мехуариус.

В какой-то момент я заметила, что публика расступилась, давая пространство для нашей странной подводной бачаты. А чуть погодя гости и вовсе начали исчезать один за другим. В конце концовв тронном зале остались только мы с Саралитой, музыканты и сам король. Мы успели уже порядком утомиться — хорошо хоть под водой у нас не было шансов стать потными и вонючими. Когда зазвучала кода очередной композиции, мы нашли способ красиво завершить танец и поклониться.

Мехуариус жестом пригласил нас сесть рядом с ним на плавучие склизкие диванчики и вызвал нам с пола по сосательной бутылке. Мы чокнулись.

«С днем рождения!» — сказала я.

«Нет-нет-нет! Девятисотлетие не отмечают!» — Король выпучил глаза и испуганно замахал руками.

«А чем же вы тут занимались до нашего появления?»

«Ну, это мы так… — Он кокетливо сдвинул бровки домиком. — Чтобы не сидеть в одиночестве».

«Разве короли сидят в одиночестве? — Удивилась я и тут же осеклась, видя, как Мехуариус вздохнули лицо его сделалось серьёзным. — Прости. Я вижу твою печаль…»

«Когда ты дитя, — после некоторой паузы пояснил Мехуариус, — ты зовёшь друзей, чтобы разделить с ними радость и вместе отпраздновать этот день. Когда тебе девятьсот — ты зовёшь друзей, чтобы разделить с ними боль и вместе пережить этот день. Впрочем, все мои друзья давно умерли, так что теперь я зову тех, кто помогает мне отвлечься».

«Отвлечься — это по адресу!» — Саралита томно улыбнулась и сверкнула глазами. Я жестом остановила её.

«Если бы мне столетиями пришлось торчать на дне, я бы вряд ли такое выдержала, — неторопливо сказала я, глядя ему в глаза. — И я не посмею сказать, что понимаю твои чувства, потому что я могу лишь пытаться вообразить то, что происходило с тобой. Но я знаю, каково быть узницей Норба. Привилегированной, наделённой диковинными игрушками, и всё же узницей, которой я оставалась вплоть до сегодняшнего дня. И я хотела бы услышать твой рассказ о том, как ты здесь жил всё это время, что с тобой произошлоили что произошло между тобой и моим… И Норбом.

Мехуариус печально улыбнулся и протянул один из щупальцев к моему виску. Вспышка света, и меня заливают образы. Солнечный свет бьёт в окна, кораллы исчезают. Незнакомые лица. Знакомые лица. Норб. Эдна. Мехуариус… Они мелькают, блёкнут, снова зажигаются. Обрывки фраз, отзвуки голосов. Запахи… Подгоревшее молоко… Сивуха… Застарелая моча… Пот… Благовония… Я словно падаю в какую-то дыру, а мир вокруг меня вращается всё быстрее…

Я — Мехуариус, и это не кажется мне странным. Наверное, стань я в действительности мужчиной, то первым делом побежала бы рассматривать содержимое своих штанов, но… Это воспоминание, и в нём со мной происходит лишь то, что уже случалось с ним.

Я молод и крепок, на мне бордово-зелёный камзол, расшитый изумрудами и рубинами, зелёные бриджи и красные ботфорты. Сейчас это модно, впрочем, как и моя аккуратная борода, заплетённая в недлинную косичку. Ещё раз окидываю взглядом своё отражение в зеркале, надеваю шляпу с пером и решительно выхожу за дверь… Снова мельтешение образов, звуков и запахов…

Большой дубовый стол, мои студенты и я, все мы веселы и пьяны. Один из них проигрался в кости и теперь выполняет дурацкие постыдные фокусы ко всеобщему развлечению. Кто-то касается моего плеча. Я оборачиваюсь и вижу тень в капюшоне, но она тут же исчезает. Встаю, направляюсь к выходу из трактира. В нос шибает вонь навоза, мочи и блевотины. Ветер раскачивает тусклый скрипучий фонарь. Огибаю конюшню, дальше чавкающая грязь. Левитирую над ней до входа в сарай. Там ждёт меня фигура, с ног до головы закутанная в тёмный плащ. Я едва вижу её в свете коптящей тусклой лампы. Срываю с неё капюшон. Рыжие волосы рассыпаются по плечам. Эдна… Дышит, словно рыба, выброшенная на берег… Впиваюсь поцелуем в её губы… Кружится голова, я снова куда-то проваливаюсь…

Ясный день. Длинный стол, вдоль которого сидят учёные мужи — приёмная комиссия. И во главе её я. Робкий абитуриент уже показал нам, на что способен, и теперь отвечает на наши вопросы. Он растерян и не понимает, что происходит. Но ещё больше он удивится, когда мы поместим его в экспериментальную башню, где ему предстоит провести не один день, взаимодействуя с другими кандидатами. Только так можно определить, в чём его особенности. В чём его призвание. Есть ли у него талант и стоит ли его принять…

Аудиенция у короля Норба. Он в бешенстве. Называет моих лучших студентов безумцами. Им грозит отчислениеи лишение магических способностей. Я пытаюсь защищать их, но ничего не выходит… Чёртов фанатик!.. Да, они странные — мои студенты. Только у странных людей по-настоящему раскрыта дверь к таланту. Это и есть цена за талант — быть странным. Найди у человека его безумие, и ты найдёшь дверь к его истинному Я. Но Норб не видит разницы между свободой и болезнью. Для него маг, освободивший свою душу и способный творить, ничем не отличается от наркомана, который заковал свою душу.