Попаданка ледяного дракона (СИ) - Свадьбина Любовь

С треском он проламывает кроны дубов и шмякается на усыпанный желудями мох, до визга перепугав диких свиней. Пока те, оглашая лес ором, улепётывают без оглядки, Саран растерянно смотрит на темнеющее небо сквозь выломанное среди желтеющих листьев «окно».

Листья качаются на ветру. А Саран внезапно осознаёт: «Осень наступила… скоро зима, и всё покроет искристый снег… Будем ли мы с Виторией любоваться им? Нравится ли ей снег?»

Тряхнув головой, Саран зацепляется когтями за мощные стволы дубов и переворачивается на чешуйчатое брюхо, нервно дёргает хвостом. Мышцы ещё ноют после удара падения и судорог, ни о каком полёте речи быть не может.

Впервые за долгое время Саран задумывается, сколько летел без перерыва, и не может вспомнить… От усталости в его голове всё путается.

Он утыкается мордой в листья и мох, пытается сосредоточиться, вновь почувствовать Виторию хоть самую малость, хоть надежду её почувствовать, ведь сердце подсказывает, что она где-то в Озаране, сердце знает, что она рядом.

Но будто что-то прячет её, мешает ощутить, запутывает, кружит, отправляет не в ту сторону…

– Витория!!! – ревёт Саран во всё горло.

Ответа нет. И тогда Саран снова поднимается, чтобы искать Виторию дальше. Ему так много мест надо проверить до королевского бала, – «Этой пустой траты времени!» – где он обязан появиться.

Глава 15

Пригород столицы Озарана, район имени лорда Ренашитура

Необходимость поверхностно думать о чём-то, не выдающем намерение сбежать, настолько въелась в меня, что я начинаю получать удовольствие, которое и должна испытывать от простых девичьих радостей: по пути на первый свой бал, покачиваясь в карете напротив отца, думаю о платье, которое мне магически сшили два дня назад, восстанавливаю в памяти те несколько часов…

Шелест белого и голубого атласа, блеск серебряного морозного узора на тёмно-синей парче в цвет моих глаз. Ловкие руки модистки, сверкающие в её перстнях магические кристаллы, и волшебство, заставляющее нитки сшивать детали платья, а ткань усаживаться по фигуре. Отражение, больше подходящее принцессе, чем невольной преступнице: пышный подол, аккуратные складки светлых нижних юбок, более тёмная парчовая часть платья от середины бедра до линии под грудью, и постепенно высветляющийся к декольте лиф, делающий мою грудь какой-то нереально большой. Нежно очерченные кружевами плечи, широкие рукава…

– Сколько можно? – ворчливо интересуется отец и плотнее укутывается в плед. – Ты второй день только и думаешь, что о тряпках.

– А что ещё в дороге делать? Этикет я выучила…

– Так повтори. Лучше этикет, чем все эти любования.

– Если не нравится – можно просто не заглядывать в мои мысли, – сердито отдёргиваю шторку на окне. – Хорошо, буду любоваться пейзажем, тебя это устроит?

– Вполне.

От раздражения не сразу присматриваюсь к пробегающему за окном пейзажу, а когда присматриваюсь, дыхание перехватывает: кругом сверкает снег, каждая веточка деревьев вдоль дороги окутана инеем. Дома – белые, блестящие, словно игрушечные, на крышах – снежные шапки, а из труб прямо в синее-синее небо устремляются весёлые дымки. За окном настоящая сказка с открытки…

– Где мы? – шепчу я, а от переизбытка эмоций наворачиваются слёзы.

Я ведь даже не заметила, как мы из слякоти перебрались в эту дивную белизну. Чёрное существо, выбравшись из-под сползшей с плеча меховой накидки, тоже выглядывает в окно, но лишь четырьмя глазами – пятый смотрит на меня, отслеживает эмоции. Оно очень это любит.

– Почти в столице Озарана. Район имени лорда Ренашитура, самого знаменитого барда разрушения, героя войны с Эрграем, – Отец снова поправляет плед. – Тебе совсем не холодно?

– А? – не сразу понимаю, о чём он. Тянусь поправить накидку, но оставляю так, чтобы не мешать глазастику. – Нет, тут довольно тепло.

– Не очень: отапливающее заклинание плохо работает. Закутайся получше, ты не должна заболеть.

– Спасибо за заботу, – язвительно благодарю я, расстроенная его вмешательством в созерцание окружающих нас красот.

Он нервно стискивает плед, но чувствую – дело не в моём дерзком ответе. Его взгляд слишком рассеянно следит за проносящимися домами.

– А как мы попадём на королевский бал? – в очередной раз спрашиваю я, и убеждаюсь, что он действительно глубоко ушёл в свои мысли, потому что внезапно отец сознаётся:

– Халанхар обеспечит пропуска.

– Он же из империи, а мы в королевстве, как он это сделает?

Мой твёрдый тон выводит отца из задумчивости, и он хмурится:

– Это не то, о чём ты должна думать.

– Я должна думать о том, как вскрыть сорок семь дверей? Если будут пропуска, зачем что-то вскрывать?

– Всё поймёшь на месте.

Вот ведь… поджав губы, выглядываю в окно. Отец молчит. Думает о чём-то своём. И моё сердце сжимается от страха.

Королевство Озаран, Серабург

Чудовищный голод загоняет Сарана в таверну. На этот раз он не пытается кого-то изобразить, просто в драной рубашке и истрёпанных штанах вваливается в натопленный, полный аппетитных запахов зал. Проходит к очагу.

Попытавшийся остановить его гуляка задыхается от удара в грудь и, перелетев через три стола, врезается в стену.

Саран даже не произносит «по праву дракона» – все и так понимают, что за зверь перед ними: видят по проступившим на его скулах чешуйкам, по холоду, окутывающему жилистую фигуру.

Вырвав из очага вертел с румяным молочным поросёнком, Саран окидывает диким взглядом опустевший зал и садится за ближайший стол.

Когда старший принц Озарана Рарриен появляется в трактире, поросёнок уже почти стал горкой костей, а стены таверны трещат от сковавшего их холода.

У Рарриена округляются глаза, он несколько минут пытается осознать, что одичавший дракон, вгрызающийся в рульку и сверкающий глазами сквозь растрёпанную чёлку – его холодный, как лёд, младший брат. Но до конца принять это не может.

– Саран, скоро бал, и ты должен…

В груди Сарана зарождается грозный рык. Рарриен продолжает как можно ровнее:

– После встречи с имперцами, обещаю, я тоже начну искать эту девушку и даже отца уговорю помочь, и мать. Пожалуйста, ты должен быть на балу, ты обещал, сердце…

– Я должен искать Виторию.

– Подумай, Саран: сейчас её ищешь только ты…

– И стражники.

– Только в Озаране.

– Она здесь. Я знаю, что она здесь, – рычит Саран и ударяет кулаком по промёрзшему столу. Тот раскалывается, обрушивается к его ногам вместе с посудой и кружками замороженного пива. – Витория в Озаране!

Он отскакивает от бросившегося к нему Рарриена, ныряет в пробитое магией льда подпространство, но старший принц успевает прыгнуть следом, почти сразу они вываливаются в обычный мир Эёрана, но уже на улице. Саран взмывает в небо сверкающим драконом, но до ритуала с избранной он не обладает всей полнотой силы. Прошедший этот ритуал и отрастивший броню Рарриен устремляется следом и, обогнав, всем корпусом мощно ударяет Сарана по спине.

Ослабевший в долгих полётах, Саран падает вниз, брат вовремя подхватывает его цепкими лапами. Крыши домов задевает лишь хвост с меховой кисточкой.

Мощно работая крыльями, Рарриен со своей дёргающейся добычей направляется к столице. А Саран, похлопав обессилевшими крыльями, вдруг застывает, отдалённо почувствовав… восторг и радость. Не свои – Витории. Совсем недолго. На грани ощущений улавливая, что она где-то там – в той же стороне, что их столица.

Королевский дворец Озарана – Инклестин

Беспокойство сжирает Сарана, заставляет кусать пальцы до крови. Он мечется по ледяному залу. На самом деле зал мраморный, но за полчаса его пребывания стены, колонны, пол и даже высокий потолок покрылись слоями льда.