Кейт Тирнан - Книга теней
Если вы никогда не проводили целый час в школьном автобусе в компании взрослых прихожан вашей церкви, вы не представляете, каким длинным может быть этот час. Мои родители сидели на несколько рядов впереди и выглядели счастливыми, они смеялись и разговаривали со своими друзьями. Пятилетнюю Мелинду Джонсон укачало, и нам пришлось остановиться, чтобы она могла высунуться в дверь.
– Ну вот мы и приехали! – возвестила мисс Хочкисс, поднимаясь из первых рядов и показывая на здание, больше похожее на тюрьму, чем на аббатство. Она была сестрой отца Хочкисса и вела у него хозяйство.
Мэри-Кей с подозрением посмотрела в окно.
– Это что, тюрьма? – прошептала она. – Нас привезли сюда, чтобы попугать, или как?
Я застонала и вместе со всеми вышла из автобуса. Воздух был сырым и промозглым, небо сплошь покрыто серыми облаками. Пахло дождем, не слышно было ни одного птичьего голоса.
Перед нами возвышались глухие бетонные стены трехметровой высоты. По стенам, на которых неумолимое время, погода и грязь оставили свои знаки, вился зеленый плющ. В стене я увидела пару массивных черных дверей на грубых петлях, усыпанных гвоздями с широкими шляпками.
– Итак, внимание, – приветливо провозгласил отец Хочкисс.
Он подошел к дверям и позвонил в колокол. Двери тут же открылись, и появилась женщина с табличкой, на которой было написано ее имя – Карен Бримс.
– Хеллоу! Вы, очевидно, группа из прихода святого Майкла, – с энтузиазмом произнесла она. – Добро пожаловать в аббатство Киллберн. Это один из старейших монастырей в штате Нью-Йорк. Здесь уже нет монахинь. Сестра Клемент скончалась в 1987 году. Теперь это музей и центр уединенного отдыха.
Мы прошли через ворота и попали во двор, где ничего не росло, а земля была усыпана гравием, который хрустел под нашими ногами. Я почувствовала, что улыбаюсь, оглядываясь вокруг, хотя сама не понимаю, почему. Аббатство Киллберн показалось мне безжизненным, пустынным и серым. Но когда я вошла внутрь, меня охватило чувство глубокого покоя. Мои тревоги словно растаяли при виде толстых каменных стен, пустынных дворов и забранных решетками окон.
– Это похоже на тюрьму, – сказала Мэри-Кей, наморщив носик. – Бедные сестры!
– Нет, это не тюрьма, – ответила я, глядя на маленькие окна, расположенные высоко в стене. – Это надежное прибежище.
Нам показали маленькие каменные кельи, где сестры спали на грубых деревянных кроватях, покрытых соломой. Потом большую примитивную кухню с огромным дубовым рабочим столом и необычных размеров побитые кастрюли и сковороды. Я украдкой посмотрела по сторонам и увидела одетую в черное монашку, которая помешивала в кипящей воде какие-то травы, очевидно, готовя целебный чай для больных сестер. Это ведьма, подумала я.
– Аббатство почти полностью находится на самообеспечении, – поясняла миссис Бримс, выводя нас из кухни через узкую деревянную дверь.
Мы попали на обнесенный каменной стеной огород, теперь заросший и запущенный.
– Мы выращиваем овощи и фрукты и консервируем их, чтобы хватило на всю длинную нью-йоркскую зиму. Когда аббатство открывали, здесь держали овец и коз, которые давали молоко, шерсть и мясо. Здесь было их пастбище, оно огорожено, чтобы сюда не попадали кролики и олени. Как во многих европейских аббатствах, это пастбище сделано в виде маленького круглого лабиринта.
Словно колесо года, подумала я, насчитав восемь главных лучей, теперь уже разрушенных и местами неразличимых. Один для праздника Самхейн, другие для праздников Юле, Имболик, Остара, Белтане, Лита, Ламмас и Мабон.
Конечно, при планировании своего огорода сестры не собирались использовать колесо магии Викка. Они этого панически боялись. Но такова уж ее природа, что многие поколения людей подчинялись ей, даже не сознавая этого.
Мы шли по разбитой за сотни лет сандалиями сестер каменной дорожке. Миссис Петри, любительница и знаток растений, захлебывалась от восторга. Я шла прямо за ней и слышала, как она причитала:
– Ох, какой укроп, какие большие ромашки! Ох, а вот пижма, я ненавижу ее, она забивает все вокруг…
Идя за ней, я вдруг ощутила, как меня окатывает волна какой-то магической силы. Она подняла мой дух и заставила солнце сверкать прямо мне в лицо. С каждой грядкой, даже самой кроткой, мимо которой мы проходили, мне становилось все легче и легче.
Я не знала названий большинства растений, но ощущала каждое из них. Несколько раз я наклонялась, касалась рукой их высохших коричневых головок, поломанных стебельков, пожелтевших листьев. И каждый раз в моем мозгу тенью скользили образы: посконник, пиретрум, розмарин, множество одуванчиков.
Передо мною были остатки осенних трав, наделенные лечебной силой, обладающие магическими свойствами, годные в качестве приправ, необходимые для получения благовоний и мыла… У меня голова шла кругом, когда я думала, какими огромными возможностями обладают эти травы.
Став на колени, я потрогала пальцами увядший алоэ – прекрасное средство от ожогов и обгорания на солнце. Мама постоянно использует его, не думая ни о какой черной магии. А рядом рос лавр с искривленным от времени стволом. Я дотронулась до него – он оказался крепким, здоровым и чистым. Здесь росли и кусты тимьяна, тмин, их стебли стали бурыми и ломкими. Мне захотелось познать этот совершенно новый мир, познать и затеряться в нем. Я легонько дотронулась до засохшей мяты.
– Эта мята никогда не погибает, – сказала миссис Петри, посмотрев на меня. – Она всегда возрождается, и ее легко разводить. Я выращиваю ее в горшках.
Я улыбнулась и кивнула ей, больше не чувствуя холода. Я разглядывала каждое растение, каждое пустующее место, на котором могли сохраниться семена или засохшие стебли, ожидавшие своего возрождения весной. И внимательно читала надписи на маленьких металлических пластинках, сделанные женским почерком.
Подошла мама и остановилась возле меня.
– Интересно, не правда ли?
Я поняла, что она хочет исправить свою оплошность.
– Очень, – откровенно призналась я. – Мне так нравятся эти растения. Как ты думаешь, папа даст мне немного места во дворе, чтобы я попробовала развести их?
Мама взглянула мне прямо в глаза.
– Тебя это действительно заинтересовало? – спросила она и опустила взгляд на кустик розмарина.
– Да, – призналась я. – Здесь так хорошо! Мы посеем во дворе петрушку и розмарин, разве это не здорово?
– Да, было бы очень неплохо, – согласилась мама. – Может быть, следующей весной. Мы поговорим с папой об этом.
Она отошла и присоединилась к мисс Хочкисс, которая рассказывала об истории аббатства.
Пришло время возвращаться к автобусу, но мне не хотелось уезжать отсюда. Вот бы остаться в аббатстве, бродить по его залам, вдыхая их запахи и слыша хруст опавших листьев под ногами. Растения наполнили меня магией своих целебных сил, и вот здесь, за воротами аббатства Киллберн, ко мне пришло озарение.
