Замуж за монстра - Анна Григорьевна Владимирова
— Рин, ты ещё постоишь немного с трусами в руках, и… кофе остынет.
Я скосила взгляд на Стерегова. Даже понравилось, что он глаз не может отвести.
— Что, нравится задница? — отвернулась я и натянула трусы.
— Все нравится — задница, грудь… Откуда только такая? Ты спортом занималась?
— Да — бегом по пересеченной местности.
Из первого попавшегося пакета вывалился целый набор одежды. Порывшись в ней, я расправила на полу джинсы, футболку, кофту и пару поясов. Только джинсы не налезли…
— Я выбирал одежду твоего размера, — ворчал Стерегов.
— В следующий раз бери пару размеров хотя бы.
Я перешла к следующему пакету, потом ещё к одному. И в каждом ждало неизменное фиаско. То попа не влезала в штаны, то грудь в пиджак. Стерегов сопел всё громче, а я уже кусала губы, лишь бы не рассмеяться в голос. Но когда попыталась натянуть многообещающий топик из прозрачной невесомой ткани, захихикала.
— Смешно тебе, — Михаил поднялся рывком с кресла и направился ко мне. Но, вопреки ожиданиям, схватился не за горло, а за топик и попытался на меня его натянуть. — Ну какого ж черта?!
— Миш, не надо, — захлебывалась я смехом.
— Я пол ночи потратил!.. — усердствовал он.
— Я уже начинаю жалеть, что у меня третий размер!
— Да чтоб тебя! — Он дернул ткань слишком сильно, и топик с треском развалился.
— Ну, одну вещь мы точно купили, — хрюкнула я.
Михаил выругался и принялся комкать ткань:
— Будешь голой у меня тут ходить!
— Быстро сдаешься! — закатила я глаза. — Нормально все. Просто соберу себе несколько вещей из разных пакетов. Вот пара джинсов подошла, пиджак, футболки…
— Тогда что ты ржешь? — возмущался он так серьёзно, что сложно было поверить.
— Что ты рычишь? — не осталась я в долгу, повышая голос. — Что тебе всё не так?
Но тут откуда-то из вороха вещей послышалось жалобное мяуканье. Дали решил, что ему тоже можно присоединиться к семейному веселью и пошуршать пакетами, но запутался когтями в вязаном безразмерном свитере.
— Хороший выбор, — одобрила я, вытягивая кота из рукава. — Стерегов, я всё.
Он смерил меня недовольным взглядом и посмотрел на пакеты:
— Не так уж много и не подошло, — заключил серьёзно. Будто это было ну очень важно! — Позвони деду. Скажи, встретимся с ним после обеда. И собирайся — едем в клинику с котом.
— Его зовут Дали.
— Мне не нравится это имя, — недовольно заявил он вдруг. — Дали был посредственностью! Если бы не эта его баба из Казани, никто бы о нем и не знал!
— Ты не с той ноги встал, что ли? Женщины делают своих мужчин. Что тут такого?
— Иногда они делают их только хуже.
— Да откуда ты знаешь?! — вспылила я. — История не запоминает чувств, эмоций и разорванных сердец! Она способна только считать, сколько Дали заработал на своих автографах! Да, смог! А другим прямо покоя не дает…
— Так его ты оправдываешь, а мне нельзя? Я тоже был посредственным художником, зато с властью у меня вышло лучше!
Я медленно заполнила грудь воздухом, пристально вглядываясь в лицо Михаила. Ему было важно, что я думаю о том, кем он стал.
— Ты правда сравниваешь себя с Дали? — начала осторожно, будто мы снова ступили на наше минное поле. Хотя мы и не сходили с него. — У вас разные жизни.
— Дали зарабатывал для своей женщины, — заявил серьёзно Михаил. — Думаешь, не имей я власти и денег, позволили бы мне тебя сейчас забрать? Звонил бы твой дед и просил бы официально заявить на тебя права, чтобы ты не получила высшую меру?
— Ты хочешь сказать, что это все было ради меня?
— Я даже подумать не мог, что ты не станешь меня искать, — усмехнулся он с горечью.
— И что вовсе сбежишь. Ты видела меня за решеткой каждый день, ты плакала у моей камеры каждый раз… но не смогла мне простить того, что я…
— Я просила тебя уйти тогда со мной, — перебила я решительно. — Я бы вытащила тебя. И никто бы не пострадал…
— Не вытащила бы, — оборвал он меня. — И прекрасно об этом знаешь даже сейчас. А я не мог рисковать твоей жизнью. Если бы с тобой что-то случилось, какой был смысл?..
— Со мной что-то случилось, — выпрямилась я. — И никто из нас никого не простил…
Он смотрел на меня, я на него. Очередной разговор не о том, слова впустую, и никаких решений. Что мне ему сказать? Что люблю? Глупее не придумаешь. Я не маленькая девочка, а Стерегову не нужны слова. Но поступки сейчас может делать только он. Я же могу лишь сверкать перед ним наготой и подчиняться.
— Одевайся. И позвони деду. Или напиши…
— Разберусь, — отвернулась я.
И мы снова разошлись по разным углам. А Дали остался в нейтралитете играть с пакетами.
***
Я будто стер её…
Сделал набросок и стер.
Но белый нетронутый лист — это не про Ринку. Ее хочется рисовать снова и снова.
Раньше это было просто. Как бы тяжело ни было расти за решеткой, я смотрел в Ринку и видел ее всю как на ладони. Мне было с ней легко и сложно одновременно. Отношения через клетку не назвать здоровыми. Как бы мы ни старались, обстоятельства определяли наши чувства за нас. Может, мы могли быть вместе только в лабораториях?
Теперь же я не понимал, что вижу. Но от этого хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь. Ринка стала непонятной, изменчивой, чужой. И очень желанной… Я захлебывался слюной каждый вдох, когда она была рядом.
А если бы я тогда положился на нее и дал шанс меня спасти? Ответ всегда был однозначным — нас бы поймали. Ринка этого не понимала, а я знал точно. Знал, что не верю в удачу, что пуст и слаб. И что не смогу защитить свою женщину, когда попадемся. Тогда я выбрал слабость. Оставил себе одну ночь с ней… чтобы потерять в следующую. Кто же знал, что зверь, которого сотворили эти из меня, способен на
