Я не была твоим врагом - Юлия Арниева
Зато лорд Гавин и вдруг разговорившийся Бойд развлекали нас своей болтовнёй, сплетнями о соседях и такими курьёзными случаями, произошедшими с ними на балах, что даже я порой не могла сдержать смех. Это, конечно же, не осталось незамеченным мужем и, кажется, ему моё веселье пришлось не по душе…
– Таллия, ты хотела обсудить фасон платья, – после продолжительного молчания заговорил Алан, как только обед подошёл к концу. Не дожидаясь моего ответа, он помог мне подняться, чем тут же заслужил недовольный взгляд от любовницы, но, кажется, это его сейчас мало обеспокоило, и первым устремился к выходу. Мне же оставалось только повыше вздёрнуть подбородок, расправить плечи и гордо проследовать за мужем.
Но стоило нам покинуть малый зал, Алан, крепко подхватив меня под руку, чуть ли не силком потянул на второй этаж. Своей грубостью он перепугал меня до смерти, так что в спальню я заходила готовая защищаться до последнего.
– Твои рубахи были сшиты из ткани, в которую добавлен волос. Я знаю о вашем стремлении носить такую одежду в знак смирения и бренности плоти, но в моём замке этой дряни не будет, – процедил сквозь зубы муж, как только мы зашли в его покои.
– Волос? – с недоумением пробормотала. Не до конца понимая, о чём идёт речь, я с опаской и настороженностью следила за каждым движением мужчины.
– Волосы убитых вами одарённых! – яростно рявкнул Алан, ринувшись было ко мне, но резко остановился и, глубоко вздохнув, продолжил, – туфли тебе малы, дабы ты не забывала о страданиях. А платья украшены нашими знаками силы, которые ваши церковники вывернули наизнанку, и теперь они несут только злость и туманят разум.
– Откуда ты… – не смогла договорить, с ужасом представив, что я надевала эти рубахи, которые… вот почему я на следующий день до ссадин расчёсывала свою кожу.
– Знай своего врага как себя, – равнодушно ответил Алан, пытливо в меня вглядываясь.
– Я не знала, – глухим голосом произнесла, обессиленно опустившись на кровать, и лихорадочно шарила по уголкам памяти Таллии, но ничего, совершенно ничего об этой жуткой одежде не находила. Не верить словам мужчины я тоже не могла, слишком ужасно всё это звучало, и причин для выдумки такой страшной истории я не находила.
– Не знала? – переспросил муж, удивлённо вскинув бровь. Он продолжал нависать надо мной мрачной глыбой, однако страха я перед ним не испытывала, наоборот, от нахлынувшего чувства глубокой благодарности хотелось броситься к нему на шею, но я сдержалась.
– Нет, мои сундуки собирали служанки, их проверял дядя Лавастин, – ответила, продолжая дрожать всем телом. После услышанного меня трясло, лоб покрылся холодной испариной, а кожа, словно в назидание, вновь зачесалась.
– Граф Лавастин недобр к своей племяннице, – заметил Алан, всего в два шага преодолел разделявшее нас расстояние, подхватил за моей спиной огромное покрывало и заботливо меня им укрыл.
– Да, – коротко ответила я, не желая вдаваться в подробности, о которых не слишком много знала, и перевела разговор на другую тему, – в твоём замке есть книги о магии? Я хочу узнать о ней…
– Есть, – вполголоса проговорил мужчина, снова пристально в меня всматриваясь, и, внезапно криво усмехнувшись, добавил, – в моём кабинете. Ты можешь приходить туда в любое время.
– Спасибо, – настороженно поблагодарила мужа, его странная реакция меня немного встревожила, но пока я не видела ничего опасного в своей затее.
– Я приготовлю список книг, чтобы тебе было легче освоить знания, – проговорил муж и, более не произнеся ни слова, вышел из комнаты.
Я же, устало опрокинувшись на спину, некоторое время бездумно пялилась в потолок, борясь с прорывающимися рыданиями, но всё же не выдержала и расплакалась. Судорожно всхлипывая, слезами я смывала накопленные обиды, страх, непрекращающуюся настороженность и тревогу, жалость к себе, боль и неимоверное одиночество. Не знаю, сколько времени я пролежала на кровати, сжавшись в комочек. За окном по сумеречному небу неспешно плыли красные кружевные облака, солнце уже зашло, однако свет ещё догорал, озаряя угол комнаты.
Спустив ноги с кровати, я некоторое время отрешённо смотрела, как ползут по стене последние отблески заката, и только когда крохотный лучик, дважды мигнув, погас, наконец осмотрелась. В спальне было тепло и неожиданно уютно, в камине весело потрескивал огонь, масляная лампа горела ярко, прогоняя из углов мрачные тени. На столе стоял поднос с лёгким, как мне нравится, ужином, и я внезапно осознала, что пока я предавалась слезам, в комнату заходили слуги и видели мою слабость. Но не успела себя накрутить, как дверь вдруг резко распахнулась и в спальню вошёл Алан.
– Я приказал слугам не беспокоить тебя, – произнёс мужчина, словно догадавшись, о чём я сейчас размышляла, и, проследив за моим взглядом, тотчас добавил, – ужин принёс я.
– Спасибо, – поблагодарила, невольно подумав, что за такую заботу Сесиль точно устроит ему истерику.
– Я сегодня уезжаю, меня не будет три дня, – будто сомневаясь, нехотя заговорил мужчина после затянувшей паузы, – Эйли останется в замке, она может ночью прийти сюда…
– Буду рада её компании, – промолвила, удивляясь необычному сочетанию: суровой грубости и непонимания, что перед ним маленький ребёнок, и тревожной заботы и нежности к малышке.
– Не прикасайся к ней, – предупредил меня мужчина, то ли беспокоясь, что девочка неловко может меня снова обжечь, то ли опасаясь, что я могу сотворить что-то дурное с его дочерью.
– Хорошо.
– Твою охрану я удвоил, за пределы замка не выходить, – приказал мужчина и, чуть помедлив, продолжил, – в кабинете на столе лежат книги по магии.
– Спасибо, – снова поблагодарила, решив не реагировать на его слова, и как можно дружелюбней улыбнулась, но муж лишь ещё больше сдвинул брови к переносице и хмуро добавил:
– За тобой всё время следят, не забывай об этом.
– Кхм… такое не забудешь, – усмехнулась, но успев заметить промелькнувшую досаду на лице мужчины, я поспешила сказать, – хорошей дороги.
Алан ничего не ответил, лишь подозрительно сощурив глаза, некоторое время пристально в меня всматривался, и наконец, круто развернувшись, покинул спальню.
Я тоже не стала долго задерживаться в покоях, быстро привела себя в порядок и, убедившись, что лицо не слишком опухшее, а глаза не красные после стольких пролитых слёз, расправив складки на платье, вышла из комнаты. Мне не хотелось, чтобы слуги, а тем более Сесиль, думали, что послеобеденный разговор с мужем стал причиной моего затворничества.
Как всегда гордо вскинув голову,
