Вторая единственная - Ляна Вечер
Возмущение девочки можно понять. Петри — одно из самых злачных и опасных мест между мирами. Грубо говоря, этот город — один большой невольничий рынок. Там торгуют в основном девушками. Кто-то едет в Петри прикупить себе служанку, а кто-то любовницу.
— Тебе на работу надо или нет? — поворачиваюсь к лапе.
— Надо… — выдыхает обречённо. — Но это Петри, Раж!
— Думаешь, не смогу тебя защитить?
— Нет, но-о… Я в принципе нехочу ситуаций, в которых меня придётся защищать.
— Тогда придётся задержаться в Левенросе на неделю, — развожу руками.
По глазам лапы вижу — этот вариант её не устраивает. Решай, дорогая.
— Ладно, поедем через Петри, — соглашается без радости.
Так бы сразу. Девочке нечего бояться, когда я рядом.
* * *
Я до ночи мечтала, чтобы на вокзале открылся случайный портал домой. Я бы сейчас в игольное ушко пролезла, лишь бы не ехать в Петри. Отвратительное место. Но, увы, портал не открылся, а Раж выкупил билеты. Он разгрузил вагон с зерном, и ему неплохо заплатили.
Живот больно урчит. Надо бы поесть. Я такая голодная!
Сижу на лавке, жду оборотня. Раж сказал, что скоро вернётся, и куда-то ушёл. Блин, поезд отправляется через десять минут. Выглядываю волка — нет его. А может, опоздаем и никуда не поедем? На мгновение представляю, что со мной сделает Змеина Вульфовна, и становится дурно. Завтра надо быть на работе, или мне крышка.
О, идёт! На горизонте появляется Раж. В одной руке у него бумажный пакет, в другой — бутылка с водой.
— Быстрее! — машу оборотню. — Паровоз! — показываю пальцем на наш поезд.
Раждэн подходит ко мне и вручает пакет:
— Успеем, не кипишуй.
— Что это? — заглядываю внутрь.
Что-то похожее на большой пирожок с посыпкой. Пахнет вкусно.
— Пирог из бреддена с мясом. Немного островат, но очень сытный. Поешь в поезде, — берёт меня за руку и ведёт по перрону.
— Я бы дотерпела до Петри. Ненавижу есть в общем вагоне. Все смотрят, — объясняю на ходу.
— Не вздумай съесть или выпить что-нибудь из того, что предлагают в Петри. Ни крошки, ни глотка.
— Думаешь, нас могут отравить?
— Не думаю — знаю. Для меня яд, а для тебя снотворное.
Ну да, этот вариант исключать нельзя. Раждена могут попытаться убить, а меня усыпить, чтобы потом продать. Не город — преисподняя.
Мы с волком занимаем места в вагоне, и я с интересом разглядываю попутчиков. Здесь оборотни, дварфы, люди, но только мужики. Кроме меня и Ража, тут все едут на шопинг в Петри. Очень замечательно.
Паровоз даёт гудок, трогается, и я вынимаю из бумажного пакета шедевр кулинарии дварфов. Пахнет божественно. М-м, и на вкус отлично!
Раж достаёт из кармана пачку сигарет, закуривает. В поезде до Петри можно курить. Но я вообще-то ем.
— Ты не мог бы потушить сигарету, — морщу нос. — Аппетит портишь.
— Без проблем, — тушит бычок об стекло. — С такой женой, как ты, можно совсем отказаться от вредных привычек, — улыбается.
Опять. Что он за оборотень такой?..
— Давай кое-что проясним, — убираю пирог в пакет, отряхиваю ладошки. — То, что нас поженили в Пятом королевстве, ещё ничего не значит. Я собираюсь поговорить с Тамарой, чтобы выяснить, как развестись.
Раж мрачнеет. Нет больше улыбки на губах и искорки во взгляде. А чего он ждал?
— Мы даже не попытаемся? — спрашивает хмуро.
— Попытаемся — что? — гну бровь. — Трахаться без обязательств? Нет, меня это не устраивает.
— Причём тут это?! — оборотень снова достаёт сигарету, чиркает зажигалкой. — Я не знал, что ты моя жена, когда говорил это, — выдыхает вместе с сигаретным дымом.
— Отличная логика, — всплеснув руками, хлопаю себя по коленям. — То есть наличие брачного клейма у меня изменило твои чувства. Щёлк! — прищёлкнув пальцами, смотрю оборотню в глаза. — Чудо!
— Нет, лапа… Не так, — Раждэн нервничает. — Меня ломало и выворачивало наизнанку, я думал, что из-за Жанны. Оказалось, всё не так. Я ошибся.
— Я понимаю, — сложив руки на груди, киваю, — но и ты меня пойми. Я не могу просто взять и поверить, что ты за сутки разобрался в чувствах. Ты и сейчас можешь ошибаться. Не думал об этом?
Курит, молчит. Нечего ответить? Так и есть.
Невозможно страшно запутаться, а потом сразу распутаться. Если оборотня, выражаясь его языком, колбасит, то где гарантии, что он не выяснит о своём состоянии что-нибудь ещё?
Вчера Раж не мог никого полюбить, сегодня радуется, что я его жена, а завтра скажет, что ему меня мало и вообще семейная жизнь не для него. Заведёт любовницу или уйдёт в запой. Да что угодно может быть. Я хотела, чтобы между нами появились чувства, но получила плевок в душу. Волк слишком доходчиво всё объяснил. Я понятливая.
— Если тебе нужно время, чтобы убедиться в серьёзности моих намерений, я готов ждать. Только не отталкивай меня. Не надо разводиться, — докурив сигарету Раж, берёт следующую. — Дай мне шанс, лапа.
— Ты много куришь, — разгоняю рукой затуманенный никотином воздух.
Раждэн убирает сигарету в пачку. Передумал дымить.
— Ладно, буду курить меньше.
Ого, какой покладистый! Тогда я озвучу больше хотелок.
— И перестань, пожалуйста, вести себя так, будто я твоя собственность.
— Постараюсь, — стиснув зубы, соглашается волк. — Что-то ещё?
— Укольчик от бешенства? — прячу улыбку в уголках губ. — Не хочу носить передачки в тюрьму.
— Ты серьёзно? — Раждэн напрягается.
— Нет, конечно! — смеюсь. — Хочешь кушать? — снова достаю пирог.
— Не откажусь.
Подсаживаюсь к волку и даю ему откусить. Жуёт и сияет. Раж как пацан, честное слово. Дяденьке сорок пять, если что. Интересно, он сам об этом помнит?
Пейзаж за окном превращается в чёрную пустоту. Кусаем по очереди дварфский пирог и болтаем. Мужики в вагоне поглядывают на нас с интересом, а Раж на них с плохо скрываемой злостью. Но волк ни на кого не кидается — достижение.
Кто знает, может, у нас с Раждэном что-нибудь и получится. Да, он сильно старше меня и по возрасту мог быть моим отцом, но мне с ним легко. Жаль, что до Петри ехать всего час. Я бы с удовольствием продлила дорогу часов на пять или шесть.
Глава 14
— Всё запомнила? — с видом строгого учителя спрашивает волк.
— Всё, — киваю.
Поезд стоит настанции в Петри. Пассажиры покинули вагон, а мы остались. Оборотень проводил инструктаж. Я всё запомнила. Вроде.
— Повтори, — требует Раж.
— Мы выходим из поезда, идём к кассе. Я ни с кем не разговариваю, кроме тебя. Даже если будут провоцировать, я молчу. Говоришь только ты, — замолкаю, вспоминаю, что там дальше.
— Хорошо.
