Как не сдохнуть в любовном романе - Марина Орлова
Короче, подумав, я не нашла иного выхода, как наведаться на кафедру магической печати. Увы, Иванна была несведуща в данном вопросе и при создании артефактов пользовалась лишь регламентированным списком рун и печатей. Изобретать или усовершенствовать руны сама она была не в состоянии. Ну, следовательно, и я тоже.
Преисполненная решимостью, я пила утренний кофе в столовой, готовясь встретить сегодняшний день, сделав его продуктивным, как заметила, что меня буквально прожигают взглядом. Посмотрев на остальных адептов, я подозрительно прищурилась. Иванну, конечно, многие недолюбливали и любили перемывать ей косточки, но сегодняшнее поведение учащихся была еще более странным, а шепотки не смолкали.
Неужели уже прознали о моем намерении расторгнуть помолвку с кронпринцем? Откуда? Я пока об этом во всеуслышание не объявляла, а Роберт и подавно помалкивал бы, чтобы не испортить себе репутацию.
– Это она… – слышала я шепотки. – Серьезно? Ни стыда, ни совести! – продолжался гул, пока меня сверлили укоризненные и презрительные взгляды. – Имея жениха, прямо в стенах академии… Только вернулась, а уже такое…
– И что же такое? – не выдержала я, поднялась со своего места и обернулась на соседний стол сплетников, чьи голоса слышала лучше остальных. Сложив руки на груди, я смерила каноничную компашку сплетников высокомерным взглядом. – Хотите что-то мне сказать? Я с радостью послушаю, – усмехнулась я, найдя взглядом самую наглую физиономию, которая, в отличие от товарищей, с моим появлением не смешалась.
Ага, самая смелая, значит.
– Думаешь, раз ты дочь маркиза и невеста кронпринца, можешь нас запугивать? – ответила морда женского пола с вызовом в тоне. Понятно, главная зазывала и популярная стерва потока, наверняка какая-нибудь зазнавшаяся дворянка, раз ведет себя так высокомерно. – Я тебя не боюсь. Да и принц тебя защищать не станет. Скоро и твоей наглости настанет конец.
– Как поучительно, жаль, что мне плевать, на твое тяфканье, – фыркнула я. – Пока ты просто злобную собачонку мне напомнила, хотя я задала конкретный вопрос. Мнения болонок о себе я не спрашивала, так что хлебальник захлопни, пока я тебя не кастрировала. От твоего мерзкого голоса аж в ушах звенит.
– Да как ты смеешь?! Ты хоть знаешь, кто мой отец? – задохнулась она от возмущения.
– Если это не Его Величество или маркиз Варенн – мне глубоко плевать, – повторила я слова капитана и цинично усмехнулась. – Ты же не хочешь сказать, что являешься очередной моей нагулянной сестрицей? – выгнула я бровь.
– Я дочь графа…
– Тогда тем более, не имеет смысла разговаривать с дрянью, которая не ведает правил хорошего поведения. Как смеет дочь какого-то графа, что-то тяфкать в сторону законной наследницы маркиза и будущей кронпринцессы? – процедила я сквозь зубы, стараясь пойти на сделку со своей совестью, и козырнуть титулом невесты кронпринца. Пригодился-таки, хоть какая-то польза. – Шавки в последнее время совсем место свое забыли, – продолжала я морально издеваться. Это Иванна хоть и негодовала, но на открытый конфликт не лезла, терпела до последнего. А вот я не позволю о себя ноги вытирать всем, кому не лень. При необходимости и морально, и физически, и финансово уничтожу. – Чья ты там дочь, говоришь? – задрала я подбородок повыше, с превосходством и угрозой посмотрев на зарвавшуюся девку. – Мне прямо интересно, и я непременно запомню это имя на будущее.
– Пусть сейчас ты и невеста кронпринца, но и его терпение скоро иссякнет, и он тебя вышвырнет.
– Я буду с нетерпением ждать этого момента, – наклонилась я к дрожащей от гнева девке. – А до тех пор – знай свое место и отвечай, когда я у тебя спрашиваю. Что вы здесь с таким энтузиазмом обсуждали? – посмотрела я на нее взглядом маньяка и широко, с угрозой и кровожадностью улыбнулась.
Звезда местного разлива гневно поджала губы, но, несмотря на ярость, заставившую ее покраснеть от унижения, молча протянула мне свежий выпуск студенческой газеты, где на первой полосе светилась моя… физиономия в компании Бастиана, с подзаголовком: «Измена и предательство, или Семейные обстоятельства! Кронпринца предали родные?»
– Какого х*я?! – опешила я, сжимая в руках газетенку и чувствуя, как мои глаза наливаются кровью.
Глава 7
– Как это понимать, сучок ты хренов? – трясла я за грудки самопровозглашенного лауреата Пулитцеровской премии академического масштаба, отыскав того в кабинете типографии в административном корпусе. Этим журналюгой оказался такой же адепт академии, тщедушного вида очкарик, больше напоминающий богомола: высокий, тощий, с длинными руками и в очках с толстыми линзами. – Твоих шкодливых ручонок дело? – потрясла я выпуском академической газеты, а затем треснула ею же по лохматой башке парня. Не больно, но обидно, все же не хочу, чтобы меня еще привлекли за членовредительство.
– Я всего лишь написал правду! – визгливо заявил этот петух, явно храбрясь из последних сил, с видом невыносимой ноши правосудия, что носил на своих худеньких плечах. – Люди должны знать правду! – едва не плача, осмелился он мне высказать.
– Ах ты, лицемерная задница! – уже из последних сил сдерживаясь, рычала я. – То есть, ты обвиняешь меня в измене лишь за то, что я общалась с мужчиной, даже не прикасаясь друг к другу? Тогда, тварь такая, объясни-ка мне вот это? – указала я пальцем на «стену славы», разумеется самопровозглашенную, где висели разоблачающие Иванну Варенн статьи со всеми ее «злодеяниями». Тут и то, что я преследую несчастного принца, издеваюсь над ничем не повинной Алиссией, угрожаю другим студентам и прочее, в чем Иванну упорно обвиняли с момента появления в истории главной героини. Несколько статей я даже вспомнила, почерпнув знания из памяти Иванны. Там писалось о событиях, наподобие тех, где изначальная хозяйка моего тела проявляла закономерное возмущение поведением принца. Но, разумеется, злодейкой в этих ситуациях всегда становилась исключительно Иванна, и никого не интересовала ее правда, когда в газете преподносилась уже готовая версия событий. Думая сейчас об этом, я начинаю понимать, что столь стремительный спад симпатий к Иванне в академии внесла именно эта газетенка, выставляя события так, что лишь Иванна страдала. Подозрительно. –
