Неистинная (СИ) - Шнайдер Анна
— Ой, она рыжая! — перебила Арчибальда Леона, широко улыбнувшись. — Ярко-ярко рыжая! В маму нашу пошла, а я…
Дальше его высочество уже не слушал, привычно отсекая от себя ненужную информацию. Но невольно вспомнил аньян детей Арена — София Тали тоже была рыженькой. Правда, гораздо старше и, на его вкус, намного симпатичнее сестры Леоны.
— Прошу прощения, — сказал Арчибальд, когда Леона наконец замолчала, чтобы перевести дух, — я не договорил с Бастианом. — Он невозмутимо отвернулся от обескураженной девушки и поинтересовался у своего усмехающегося заместителя: — А по новым боевым амулетам какие в итоге результаты утренних испытаний? Какой коэффициент поражения движущейся цели?
Позади громко расхохотался Гарольд Ров.
— Да-а-а, Леонка, — пошутил он и, судя по звуку, хлопнул девчонку по плечу, — самодисциплина у тебя явно хромает!
— И субординация, — ехидно продолжил кто-то, но дальше Арчибальд уже не слушал, поскольку Алтериус начал отвечать на его вопрос, а это было гораздо интереснее бытовых разборок в отряде Рова.
.
Арчибальд пробыл в ставке почти до самого спектакля, даже обедал в местной столовой в сопровождении Бастиана. Готовили там более чем сносно, а его высочество, несмотря на высокое происхождение, никогда не стремился к роскошествам. И был вполне способен есть то же самое, что и рядовые охранители, и спать в тех же комнатах для отдыха, и мыться в тех же ванных. У него действительно не было в ставке ничего личного, даже отдельного кабинета. В управлении был, хотя Арчибальд считал эту комнату общей с заместителями, — а в ставке не было. А зачем? Все насущные вопросы решались в штабе, а держать отдельный кабинет только для того, чтобы там спать, — глупые капризы. А капризные среди охранителей долго не живут.
Алтериус с самого утра, ещё когда докладывал Арчибальду о результатах испытаний, выглядел задумчивым, то и дело словно уходя в себя и собственные мысли. На всегда собранного Бастиана, который умел принимать решения за долю секунды, благодаря чему и стал заместителем Арчибальда, он сегодня был не слишком похож. Не в правилах его высочества было лезть в душу коллегам, но Тиана он всё же считал другом, поэтому поинтересовался за обедом:
— У тебя что-то случилось? Ты как будто в облаках витаешь.
У Алтериуса нервно дёрнулась щека. А потом он усмехнулся и потёр ладонью лоб — так, как делал это лишь в минуты особенной растерянности.
— Вы с Ареном не представляете, что совершили, приняв этот закон… — прошептал Бастиан, на мгновение прикрыв глаза, а когда вновь открыл, Арчибальд заметил в них столько застарелой боли, что ему даже стало немного неловко. Словно он не слушает сейчас друга, сидя в столовой ставки охранителей, а подглядывает за ним же в туалете. — Вы даже не представляете…
— Почему ты так решил? Представляем. Я, как ты помнишь, хотел жениться на нетитулованной.
— Да, я помню, Арчи. Но посмотри правде в глаза — даже если бы ты не женился на своей Эн…
— Я и не женился. И она не моя. И не была, и не будет.
— Хорошо, — кивнул Алтериус. — Так вот, ты мог бы быть вместе с ней и просто так, без свадьбы. Я никогда не поверю, что у тебя не получилось бы соблазнить её. Подожди! — почти воскликнул Бастиан, заметив, как Арчибальд зло сузил глаза. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Да и видел я её пару раз, когда приходил к тебе в госпиталь три года назад. Она слишком честная для подобных отношений, а ты слишком благороден для того, чтобы их предлагать. Я понимаю. Я говорю о другом. В молодости и я был сильно влюблён… нет, не влюблён — я любил одну девушку и мечтал жениться на ней. Она даже магом не была, обычный человек, крестьянка, хоть и образованная. Однако мой отец, который был, как ты помнишь, главным дознавателем до Гектора Дайда, просто уничтожил бы и её саму, и её семью, если бы я стал настаивать на своём. Мне пришлось уйти из её жизни.
— Она жива? — уточнил Арчибальд. Алтериус был немного старше его самого, а значит, этой девушке должно быть уже больше шестидесяти лет. Для не-мага — приличный возраст.
— Жива. Пока ещё да. И моя жена… она знает о ней, всегда знала. Предлагает развестись, чтобы я мог вернуться. Понимаешь, о чём я говорил, когда упоминал, что вы с Ареном не представляете, что совершили? Вы подарили нам возможность осуществить давнюю мечту. Причём в моём случае настолько давнюю, что я не уверен…
Арчибальд понимающе улыбнулся и с иронией протянул:
— На поле боя зачастую проще, да?
— Да, — кивнул Тиан, отразив его улыбку. — Особенно если командуешь операцией ты, а не я. Так можно меньше думать.
Его высочество фыркнул, решив не озвучивать мысль, которая вертелась у него в голове с того момента, как Алтериус сказал про мечту.
Осуществлением чужой мечты занимался в большей степени император, и ему это настолько дорого давалось, что в последнее время Арчибальд даже стал сомневаться — а стоило ли оно того? Особенно после пятничного покушения на Агату.
Но за Бастиана он тем не менее был рад.*
(*История Алтериуса описана в книге «Осенние цветы».)
.
В театре сегодня был аншлаг, как и накануне. Причём, насколько Арчибальд мог судить по мельком услышанным разговорам окружающих, спектакль, на который он пришёл, был одним из самых популярных, несмотря на то, что премьера состоялась два года назад.
Романтичная история о маге, превращённом в жуткое чудовище и спасённом только силой любви прекрасной девушки, заиграла для Арчибальда иными красками, когда он осознал, что в главной роли выступает сам владелец театра. И… да, если бы он не прочитал досье дознавательского комитета, то, возможно, и поверил бы в слухи насчёт Айрин и Говарда Родерика. Уж очень правдоподобно они играли. Девушка смотрела на Родерика с откровенным обожанием и такой трепетностью, что Арчибальд даже немного приревновал. Особенно когда снял эмпатический щит и моментально обнаружил, что это никакая не игра — Айрин на самом деле так относилась к хозяину театра. Да и Родерик не отставал, источая нежность и гордость по отношению к ней, правда, в эмоциях обоих не было и намёка на чувственность. Словно они были не чужими друг другу людьми, а отцом и дочерью.
Осознав это, Арчибальд немного успокоился и смог всё-таки насладиться спектаклем, особенно песнями. Родерик и Айрин несколько раз пели дуэтом, и их голоса так чудесно сочетались, а сами они при этом испытывали такой сильный восторг от совместной работы, что у его высочества невольно повышалось настроение и возникала улыбка на лице. Которая, правда, погасла, когда спектакль закончился, и Родерик, и без костюма чудовища не слишком красивый, однако очень харизматичный мужчина, подхватил Айрин на руки и, закружив её по сцене, поцеловал под свист и хохот публики. Судя по реакции и актёров, и зрителей, это была какая-то традиция, но Арчибальду всё равно стало не по себе. Он, как человек абсолютно другой профессии и, соответственно, совсем иного склада характера, не очень понимал подобного лёгкого отношения к поцелуям. Как будто они совершенно ничего не значили.
Овации и поклоны длились несколько минут, во время которых актёров, особенно Айрин и Говарда, задарили цветами, а потом занавес наконец начал закрываться. И перед тем, как ткань скрыла сцену из виду, Родерик посмотрел на его высочество — впервые за всё действие.
Взгляд мужчины оказался неожиданно острым и предостерегающим, и настолько, что Арчибальд моментально осознал: владелец театра не так прост, каким хочет казаться.
.
В гримёрную его высочество отправился минут через пятнадцать, дав Айрин немного времени, чтобы переодеться. Хотя никаких особенных костюмов в этом спектакле у неё не было — обычные светлые платья и цветочные венки поверх распущенных кудрявых волос, как символ чистоты и нежности. Ей даже играть ничего не нужно было — она и сама была такой, светлой и беззлобной девушкой. И несмотря на то, что Арчибальд ещё очень мало знал Айрин, он был уверен, что не ошибается.
Когда его высочество зашёл в гримёрную, девушка моментально отвернулась от трюмо, перед которым сидела, и Арчибальда окатило целой волной ярких противоречивых эмоций. Страх… нет, его было мало. Преобладало волнение, а ещё нетерпение, и отчего-то неловкость. Но и радость в этом удивительном эмоциональном коктейле тоже была.
