Зеркала - Дмитрий Арсеньев
– Очаровательный сотрудник, Очень располагающая к себе девушка. Да ещё и читавшая мои книги на бумаге, представляете?
Я чувствовал на себе его пристальный взгляд даже под маской этакой приветливой расслабленности хозяина, принимающего дорогого гостя.
– Позволю себе немного странный вопрос, вы уж извините. Ну а как мужчина, что скажете про Анну?
Что тут сказать? Что я перед кабинетом претерпел немного непривычное фиаско, попытавшись получить от Ани данные коммуникации (в старину это называли стрельнуть номер телефона).
«Дмитрий Анатольевич, мне так приятно, что такой мужчина, как вы, практически мой кумир, заинтересовался моей скромной персоной. И в других обстоятельствах я была бы безумно счастлива этим фактом, но у меня есть уже биологический партнёр, и срок нашего контракта пока мне не хочется сокращать. Вы уже извините»
– Ох, Владислав Робертович. Отвечу старинной поговоркой: «Хороша Маша, да не наша». Молода, сексуальна и обходительна. Просто девушка-мечта для нашей эпохи. Я как будто вернулся в славные времена до чипов.
– Прекрасно. Мы учли многие доступные нам данные о вас и смоделировали в Анне наиболее привлекательную модель поведения.
– Э-э-э-э. Вы хотите сказать, что Анна…
Мой собеседник закинул ногу на ногу, откинувшись на спинку кресла.
– Конечно, конечно. Вы совершенно правы сейчас в своих догадках. Помните, раньше на свадьбах говорили: «У вас купец, у нас товар?» Лучший способ развеять сомнения клиента – это показать, товар, так сказать, лицом. Анна – это искусственный интеллект, управляющий, хотя можно сказать, и живущий, в клонированном человеческом теле. Настоящая Анна погибла около шести лет назад. При достаточно трагичных обстоятельствах.
– Что с ней случилось?
– Одна из активисток-отказников. Сопротивление при аресте. Выбросилась из окна. В Зеленограде, знаете, ещё полно домов с обычными окнами.
– Как печально…
– Не спорю. Раньше утрата была невосполнима, а теперь представляете, какие открываются возможности с нашим проектом! Сколько людей захотят вернуть своих близких? Сколько детей снова обретут своих родителей? Сколько человеческих судеб не будет искалечено?
– Меня немного смущает, что детей будет воспитывать машина.
Глазок на потолке ожил. На голограмме проявилась заставка, эмблема НИИ – двойное изображение человека в круге. Золотое сечение великого Леонардо.
– Сейчас вы поймёте безупречность нашей системы. Итак, начнём пусть и с цифровой, но души.
Вы, безусловно, помните, что Господь создавал нас по своему подобию, и мы, его дети, создали когда-то цифровые алгоритмы, по сути копирующие наши мыслительные процессы. Конечно, у нас ушло на это больше, чем три дня. Понадобилось более полувека проб и ошибок.
Ребёнок рождается практически с чистым разумом, вбирая в себя по мере взросления опыт, учась взаимодействовать с социумом. Мы же формируем искусственную личность уже на основе поведения прототипа, его восприятия, когда он был ещё человеком. Сканирование памяти заказчика помогает собрать точные данные по поведению и мышлению. Конечно, они субъективны, и другому человеку покажется клонированная личность не похожей на настоящую. Но это, опять же, его личное мнение. Анализируются все причинно-следственные связи, генерируются сюжетные линии в тех пробелах, что наверняка будут. Дальше программа моделирует поведение, исходя из развития ситуации. Человеческие чувства – любовь, ненависть, равнодушие – также моделируются на основе анализа личностного поведения объектов схожего типажа.
Видя на моём лице скепсис, Владислав Робертович немного притушил мелькающие изображения на визуализации.
– Дмитрий Анатольевич, вы когда-нибудь встречали в жизни похожих друг на друга людей? Внешне.
– Безусловно. А к чему вы клоните?
– Клоните – это очень хорошее слово. Точное. Природа сама склонна клонировать людей. Когда уже набираешься жизненного опыта, то с лёгкостью определяешь типаж (конечно, должен быть опыт общения с ним). Как они себя ведут, замечали?
Ещё на первых фразах профессора я перебрал мысленно своих знакомых прошлого и настоящего, рассортировал их по группам по внешности. Да, в этом что-то есть, да.
– Да, в общем-то, типично себя ведут. Вроде бы всё индивидуально, но в то же время схоже. Как говорят, как поступают, что от них можно ожидать.
Айболит заёрзал на кресле, а руки его уже размашисто чертили графики эмоций в воздухе. Научные люди в беседе на любимые темы часто теряют контроль над первоначальным спокойствием.
– Вот! Наша база поведенческих данных огромна! Мы ее создавали порядка десяти лет. Вы можете смеяться над британскими учёными, но именно благодаря исследованиям очевидных вещей, по крупинкам, по кирпичику, мы всё это создавали. Поведенческие реакции объекта алгоритм вычисляет из базы типажей и моделирует его поведение.
Пластиковая дверь бесшумно утонула в стене. Роботизированный бар, чем-то похожий на культового в прошлом робота из джедайского кинофильма R2-D2, подкатился к нашим креслам, ожидая дальнейших команд.
– А не хотите ли выпить немного, дорогой мой? За встречу и приятное общение, как в старые добрые времена?
Если Айболит прописывает лекарства, не нужно отказываться. Я согласно кивнул.
– Давайте виски немного. У меня есть настоящий, ирландский. Ещё до распада Евросоюза был выпущен.
Боковины бара приподнялись, образовав две маленьких столешницы. Манипуляторы достали из технологического чрева настоящие артефакты: пару бокалов, нарезанный лимон и початую бутылку.
– Я, знаете ли, к ритуалам бережно отношусь. Сам вам налью. Пожалуйте. За знакомство.
Вкус был потрясающим. Терпким, горьким, полным той скрытой энергии, которая живёт именно в маленьких дозах спиртного. Начинаешь это чувствовать и ценить только уже в зрелости.
– Я ведь, дорогой Дмитрий Анатольевич, ознакомился с вашим творчеством. Почитал книги, смотрел ваши визуализации о прошлом. И надеюсь, не ошибся в своих предположениях о той, что привела вас сюда, в мой кабинет.
В центре кабинета проявилась картинка комнаты, которую я помнил досконально. Двухдверный шкаф из забытого уже всеми ламината. Туалетный столик напротив. Аккуратно застеленная кровать. Её силуэт на фоне окна, окрашенного розовым рассветом московского неба. Она что-то выцеливала в камеру мобильника. Я помнил ее коллекцию фото облаков, неба, расчерченного линиями проводов между крышами сталинских многоэтажек. Словно что-то почувствовав, обернулась. Её лицо озарила улыбка.
– Милы-ы-й, привет, а ты что так рано? А, да! Совсем забыла, что у вас там на два часа больше. Я уже в душ успела сходить. Небо сегодня такое красивое, видишь? – Она поправила «чалму» белого полотенца, закрывающую ее волосы, но подчёркивающую тонкую изящность шею.
– Ты молчишь, ты меня не слышишь?
Айболит выразительно кивнул мне в сторону голограммы. Если честно, это было даже не изображение, а настоящая реальность, как будто в пространстве кабинета проделали дыру в другое время.
– Привет, Марина…
Слова вязли на языке, стало очень сухо во рту. Я почувствовал липкую прохладу у себя подмышками.
– Как твои… дела? – Мой мозг, пребывавший почти в ступоре,
