Мой Истинный Альфа (СИ) - Игорь Толич
Сава устало вздохнул:
— Я не виноват, что ваш вид настолько слабо живуч.
— А сколько живёте вы?
— По-разному. От многих факторов зависит. В основном генетических. Чистокровные обычно живут меньше, полукровки — дольше.
— То есть как? Типа, когда из разных кланов папа и мама?
— Да, так тоже бывает.
— А ещё как бывает?
— По-разному, — Саву в очередной раз разозлило моё любопытство. — Некоторые волколаки жили до двухсот пятидесяти лет.
— Ого!.. Но, блин… Ты, конечно, старый, но в целом не очень смахиваешь на дедулю, — я снова не сдержалась и захихикала. — Хорошо сохранился.
— Мы стареем медленнее, чем люди. Даже наши старики обычно выглядят, на ваш взгляд, не старше пятидесяти-шестидесяти лет. Но у нас мало стариков.
— Почему?
— Потому что, как и люди, к старости мы слабеем. И война не пощадила в первую очередь старшее поколение.
— Война?.. — от этого слова по спине забегали мурашки. — А давно она была?
— Она никогда и не прекращалась. Сейчас она тоже идёт, только расстановка сил резко переменилась.
Я почувствовала, как за моей спиной сжались кулаки Савы. Наверное, ему был неприятен разговор, но ведь мне как-то нужно было входить в курс дела, раз уж я оказалась посреди поля боя на войне, о которой я не имела ни малейшего представления.
— Расскажи мне об этом, — тихо попросила я. — Пожалуйста.
— Это… это слишком долго.
— Ну, хоть чуть-чуть. Хоть в общих чертах. Получается, Белые воевали против Чёрных?
— Не совсем, — Сава вновь тяжело вздохнул. — Кланов было больше. Все воевали со всеми. Иногда происходило, так скажем, «водопойное перемирие», но обычно ненадолго.
— А почему вы воевали?
— За территорию, разумеется. Последние года снова установился условный мир. Столичная Вотчина была поделена между тремя Кланами — Белых, Чёрных и Серых. Серые были самыми сильными и многочисленными. Но затем они потеряли своего Альфу. Для любого Клана это большая утрата — остаться без вожака. Если нет лидера, остальные становятся очень уязвимы. Так и получилось, что самый могущественный Клан Серых фактически перестал существовать. Часть переметнулась к нам, часть ушла к Белым, другие либо погибли, либо разбежались по лесам.
— А что случилось с твоим Кланом Чёрных?
Прикрыв глаза, Сава надолго замолчал.
Мне стало его немного жалко. Или даже много. Я ведь тоже потеряла семью. А если я хоть что-то начала понимать в этом волколачьем мире, то Клан для волколака — всё равно, что семья. Одному в любом случае совсем нездорово.
— Ладно, — я обняла Саву посильнее, — потом об этом поговорим. Ты такой тёплый… А когда ты волколак, а не человек…
— Я — всегда волколак, — прорычал Сава недовольно.
— Ну, ты ж понял, о чём я. Вот когда ты в другой шкуре, назовём это так, ты всё по-другому чувствуешь и видишь?
— Конечно. Память и сознание сохраняются, но инстинкты работают по-другому.
— Как, например?
— Например, если бы прошлой ночью я смог до тебя добраться в самый пик голода, то съел бы тебя.
Я отпрянула в испуге. А Сава вдруг… рассмеялся.
— Тьфу ты! Дурак! — но тут и мне смешно стало.
Кажется, я начала понимать этот странный юмор, в котором кто-нибудь кого-нибудь обязательно жрёт с голоду.
— Всё-таки у вас такой жестокий мир… — проговорила я, наконец, совладав со смехом.
— Не более жестокий, чем мир людей. Наши расы намного больше схожи, чем кажется на первый взгляд.
— Ну, не скажи! — принялась я спорить. — Люди помогают друг другу. Иногда.
— Люди — иногда. А волколаки из одного Клана — всегда помогают друг другу. Мы даже слышим мысли собратьев. У нас становится как бы такое общее клановое сознание. Потому практически не случается интриг, сплетен и всего остального, что нормально в человеческом мире.
От обиды за такое мнение о людях я надулась и замолчала.
Возможно, Сава понял, что его слова неприятно задели меня, и заглянул мне в глаза.
— Я не сказал, что люди плохие, — произнёс он без обычной едкости.
— Угу. Мы же всего-навсего — ваш корм, — не желая мириться, я отвернулась.
— Обычная пищевая цепочка, — сказал Сава и притянул моё лицо обратно за подбородок. — Это законы природы.
— Так может, ты просто решил держать меня здесь про запас? — вскинулась я. — Как консервы — на чёрный день? Люди ведь держат поросят, а потом делают из них колбасу.
— Видишь, — проговорил Сава вкрадчиво, — люди ещё более жестоки. Сначала приласкают, а потом отправят на убой.
— А ты, значит, не такой?
— По крайней мере, тебе я ничего плохого не сделаю. Никогда.
— Никогда?..
— Никогда.
— Почему?..
Мы разговаривали уже почти шёпотом. А наши лица находились в каких-то миллиметрах друг от друга. Я совсем успокоилась. И обида, и раздражение, и все прочие нехорошие чувства покинули меня. Откуда-то я знала, что Сава не врёт. И даже объяснений мне, в общем-то, никаких не требовалось. Если он сказал, что не причинит мне зла, значит, так и есть.
— Потому что… — выронил он и увёл своё странный взгляд, пугавший меня вначале, но теперь ставший даже отчасти приятным.
Однако договаривать Сава не стал. Через секунду он вылетел из кровати и ринулся к двери.
— Что происходит?! — переполошилась я, не понимая, мне тоже надо куда-то бежать или лучше лежать неподвижно.
— Кто-то приближается, — бросил он на ходу.
А в следующий момент я впервые воочию увидела, как это происходит: как вроде бы обычный человек за какой-то миг превращается в зверскую машину для убийств.
Глава 26. Сагарт
Где-то близко… Совсем рядом…
Может, семьсот, может, пятьсот метров…
В обозримом пространстве ничего не наблюдалось. Лишь деревья мерно покачивались в отдалении. Скрипели ставни заброшенных домов. Почти все они истлели и сильно покосились от времени. Ветер подвывал в проржавевших и прохудившихся бочках, срывал с крыш обломки черепицы и рубероида.
Любопытные лисы, часто выходившие по ночам на охоту, ещё не проснулись или скорее попрятались, учуяв неподалёку зверюгу куда крупнее их.
Нет, это был не Дилар. Его дух я бы ни с кем не спутал. Но однозначно кто-то из его шайки. Если это разведчик, то либо я его уничтожу, либо не пройдёт и нескольких часов, как уничтожат нас — по крайней мере, со мной точно долго возиться не станут.
Уж не знаю, что прежде удерживало Дилара от расправы. Сомневаюсь, что он поддался едва ли знакомому ему чувству отдалённого родства, но теперь, когда я стащил у него из-под носа интересную игрушку, он наверняка передумает быть столь милосердным. Я бы на его месте уже давно устранил все мешающие факторы.
