Моё желтоглазое чудо (СИ) - Кира Оксана Валарика
— Так что? Мир, дружба, взаимопомощь? — он протянул руку через стол, напомнив недавнюю сцену с новеньким и его «ритуалом знакомства».
Я посмотрела на раскрытую ладонь и протянула свою. Пошла на поводу у брюнета, так почему отказывать сейчас? Вдруг я действительно получу друга, которого мне так не хватает?
— Хорошо. Я попробую тебе поверить.
В результате мы просидели в том кафе еще часа два. Благо у меня был выходной. Большую часть времени говорил парень, рассказывая о себе всякие мелочи, и заставляя меня невольно проникаться к нему более теплым отношением чем раньше. Так выяснилось, что ему двадцать два, а в полной версии его зовут Эдуард, и он не любит свое имя, редко признаваясь в нем. Так же ему не слишком нравится и сокращение, но оно все же лучше полного. Хуже имени ему всегда казались только клички, даваемые в школе. К примеру Рыжий («Это не рыжий, — трагически хватая себя за волосы, провозглашал он. — Это — медь»). С четвертого по шестой класс он ходил в музыкальную школу, пытаясь научиться играть на флейте. Не получилось. Тогда он с головой ушел в теннис, в котором даже добился некоторых успехов, но в восьмом классе повредил запястье. Не сильно, но когда прошло, желания возвращаться уже не было. Появилось новое увлечение — театральный кружок. Даже сейчас, поступив к нам, он стал участником уже нашей самодеятельности, из-за чего сейчас готовился выступать в небольшой постановке, что они придумали к юбилею колледжа. Его любимый цвет зеленый, а время года — весна…
И одиночество отступило. Пускай лишь чуть-чуть, но мне стало легче. Он больше не спрашивал, что со мной. Он просто говорил, отвлекая меня от депрессивных мыслей и своих внутренних проблем. Мы пили кофе, ели пирожные, и я даже смеялась.
— И когда я уже почти вхожу, меня окликают, и я останавливаюсь, автоматически продолжая тянуть створку на себя. Ловушка приходит в движение и ведро опрокидывается! К тому моменту я уже оборачиваюсь обратно… Ты когда-нибудь видела, чтобы перед твоим носом вдруг материализовался поток воды? Это конечно зрелище, но в тот момент мне было некогда любоваться — я уже был в прыжке назад с матерным криком. Такого хохота наш кружок не слышал, наверное, даже во времена самых удавшихся комедий.
— А ты что?
— А я отомсти-ил! — Эд гордо выпятил грудь. — Каждому лично! И каждый раз по-новому!
Мы шли по направлению к моему дому. Спокойным, прогулочным шагом, болтая о пустяках. Пустившийся во время наших посиделовк в кафе дождь снова закончился, и сумрачный вечерний воздух был на удивление прозрачен и чист.
Парень рассказывал подобные случаи, широко жестикулируя и… ну, сразу видно, что он не первый год играет во всяческих представлениях и сценках. Он отыгрывал каждого участника рассказа, голосом и мимикой, разворачивая передо мной события в лицах. И его было действительно интересно слушать. Я словно оказалась на уникальном концерте, поставленном специально для меня.
— Меня даже вызывали к директору с просьбой прекратить эти издевательства. Но я пришел туда с истинным покер-фейсом и попросил предъявить доказательства, что это я. Нет, ну, правда, вы видели хоть раз, чтобы я мастерил ловушки? Да я вообще ангел во плоти! Вот когда вы принесете мне… ну фотографии, видео или свидетеля, тогда и обвиняйте в чем-либо. А так… обман и клевета. Несправедливость везде!
— Это жестоко, не находишь? — поинтересовалась я, поправляя шарф, поднимая его выше.
— Жестоко, — согласился кареглазый, засовывая руки в карманы. — Но зато больше никто не смел меня трогать. Этот мир жесток и нужно найти в себе силы показать ему, что ты тоже не пустое место.
Я кивнула, повторяя его жест и пряча руки от вечерней прохлады. В чем-то он прав. А взгляд сам собой поднялся вверх — мы подошли к моему подъезду.
— Я не буду насильно лезть к тебе в душу, — Эд неожиданно стал очень серьезным. — Но знай: ты всегда можешь прийти ко мне. Я вижу, что с тобой что-то происходит, но… только тебе решать, имею ли я право это знать.
Я просто кивнула:
— Спасибо. Просто… спасибо.
А он усмехнулся, отступая:
— Обращайся.
После чего махнул рукой и ушел. Спокойно, уверенно. Он был бы хорошим другом.
Квартира встретила меня тишиной и темнотой. Кажется, звук положенных на тумбочку ключей прокатился по комнатам эхом. И боль в груди начала возвращаться. Пришлось зажечь свет везде, где есть лампы, словно это облегчило бы накатывающую тоску. Что же со мной творится?
Так и не найдя ответа на данный вопрос, пока справлялась с домашними делами, типа готовки и уроков, забралась в кровать, отмечая еще одну новую привычку: спать в обнимку с подушкой, до того просто валявшейся рядом для симметрии. Теперь же, если я не прижму ее к груди, уткнувшись в ткань носом, меня всю ночь будут мучить кошмары, заставляя просыпаться в холодном поту, с криком отчаянья, застрявшем в горле.
А еще мне казалось, что эта подушка пахнет несколько иначе, чем моя. Что было уже совершенно откровенной глупостью.
***
— На что ты надеешься? Беартис забрал ее воспоминания о тебе. Она больше не твоя девочка.
Тэссра подошла ближе, овила его со спины руками, положила голову на плечо. Нейтан развернулся в ее руках, заглянул в глаза. Склонился ближе, заставив девушку приоткрыть губы, и мрачно покачал головой:
— Она и не была моей девочкой.
После чего выпутался из ее объятий и ушел на балкон, закрыв за собой дверь.
Ему так хотелось просто вернуться туда. Домой.
