Марина Кистяева - Я все снесу, милый (издательство)
Зоя снова разозлилась. Он ее не слышит! Что бы она ни говорила, пропускает мимо ушей. Для него существуют лишь его желания.
– Ты подходишь к людям с той же позиции: «все можно купить». Меня – нельзя, когда ты это поймешь?
– Но ты же полетела со мной!
– Полетела! Потому что твой отец заставил! – Она снова сорвалась на крик.
Лицо молодого человека потемнело, и на мгновение на нем проступила жесткость. Зоя напряглась. Тревога и неотвратимость надвигающейся беды проникали сквозь кожу и распространялись по крови.
Она не ошиблась.
– Значит, чтобы ты со мной легла, надо попросить об этом отца? – зло и едва ли не с ненавистью выплюнул мальчик Юра.
Как она сдержалась и не залепила ему пощечину – не понимала.
Да и неважно это было.
Важно другое.
Если Зоя еще тешила себя призрачной надеждой, что одержимость Юрия – лишь временное помутнение, прихоть избалованного парня, то в тот миг она разбилась на мелкие осколки.
Это не прихоть.
Это куда как серьезнее.
И если с мальчиком Юрой Зоя могла справиться, то против Виктора Валерьевича была бессильна.
Глава 10
Естественно, Варшавский не удосужился постучать, перед тем как войти.
Вошел и застыл в дверном проеме.
А Зоя готова была провалиться сквозь землю от стыда и неловкости.
– Стучать надо! – закричала она и ретировалась за высокую спинку кровати. Присела на корточки, после чего потребовала: – Отвернитесь!
– Зачем? – она нисколько не сомневалась, что он начнет иронизировать.
Еще бы! Застать за таким занятием!
Ополоснувшись под прохладным душем, Зоя вышла в спальню и не нашла лучшего занятия, чем подойти к зеркалу в полный рост и приняться себя рассматривать. Баловство чистой воды. Покрутилась так и этак. Живот втянула. Затем попу. Выпрямила спину. Да, так посексуальнее будет. И еще не стоит забывать об осанке. С прямой спиной и грудь интереснее смотрится.
Вот за этим занятием и застал ее Юлиан.
– Неужели непонятно? – злясь в первую очередь на себя за проявленную беспечность, прошипела Зоя. – Мне одеться надо.
– Зачем? – снова тот же вопрос, на этот раз заданный ленивым, протяжным тоном. – Можешь продолжать. Я тоже с интересом посмотрю.
Пришлось сцепить зубы, чтобы не наговорить гадостей.
Хотя…
Зоя медленно встала и вышла из-за спинки кровати. Не доставит она ему радости видеть ее униженной.
Что она перед мужчинами ни разу голой не ходила?
Встала напротив Варшавского и, как и минуту назад, гордо выпрямила спину.
– Давай, пройдись по недостаткам, – смело глядя ему в лицо, бросила вызов. – Унизь меня в очередной раз.
Ответом послужил прищуренный взгляд, медленно скользящий по ее телу. И этот взгляд был… иным. Зоя могла поклясться, что ни один мужчина еще не смотрел на нее с таким алчным неприкрытым вожделением.
Тем удивительнее был его холодный тон, шедший вразрез с жадным взглядом.
– Приведи конкретный пример, когда я тебя унизил?
Зоя стушевалась.
– Ты купил меня!
– Не я, так другой мрасс. Разница небольшая. Ты оплатила криосон. Ах да, извини, запамятовал, ты не желала погружаться в криосон, но каким-то чудесным образом оказалась в капсуле. Этот момент опустим. Как и твое утверждение о том, что я тебя якобы унизил. Жду дальнейших аргументов.
Зоя сжала руки в кулаки. Он хочет еще? Пожалуйста!
– Наш разговор в библиотеке, где ты угрожал вернуть меня в центр!
– Вынужденная мера.
– Вынужденная? – переспросила Зоя, закипая, уже перестав замечать свою обнаженность.
– Совершенно верно. Я несу ответственность за тебя и твои действия. В случае совершения преступления ширас, за него отвечает купивший ее мрасс. Так что и на этот раз твое замечание не учитывается. Ты была нестабильна, тебя необходимо было привести в норму.
– А сейчас я в норме?
– В большей, чем я ожидал.
Его слова явно не относились к ее адаптации. Серые глаза остановились на груди Зои. Соски невольно зажгло, они ответили помимо воли хозяйки: напряглись и превратились в две горошинки, дерзко торча. По коже побежали мурашки, но не от холода.
И в очередной раз Зоя поразилась собственной реакции при малейшем намеке на секс. Она втянула живот, пытаясь справиться с зарождающимся жаром между бедер.
– Как скажешь, – пошла на попятный Зоя, желая, чтобы он перестал на нее смотреть. Дура! Сама вышла голой. Любой нормальный мужик будет смотреть на обнаженную женщину. А Варшавский ее желал, чего греха таить, она хорошо помнила упиравшийся в нее эрегированный член.
– Струсила? – он раскусил ее.
– О чем ты? Не понимаю, – стараясь придать лицу невозмутимое выражение, Зоя направилась к шкафу, где развесили ее одежду.
И задохнулась, когда ее схватили и прижали спиной к мужской груди.
– Сначала я был против тебя, – жаркий шепот опалил чувствительный участок кожи в районе шеи. – Заказывал другой типаж. Но когда ты ворвалась полуобнаженной в мою комнату, понял, что заблуждался. Ты очень соблазнительная. И желанная. Твои формы женственны, я жду не дождусь, когда смогу прикасаться к ним, не наталкиваясь на сопротивление.
Поразили сразу несколько моментов.
Она желанна. Это первое.
Второе. Ее никто не собирается насиловать.
От осознания испытываемой мужчиной страсти и того, что ей дадут выбор – или иллюзию выбора, – тело Зои содрогнулось, кровь вскипела, гормоны взбунтовались. Стоять прижатой к Юлиану оказалось сложнее, чем она представляла. Разум и тело зажили отдельной жизнью.
Когда-то, в годы подросткового сексуального просвещения, черпаемого из книг и фильмов с отметкой «18+», Зоя с иронией относилась к сценам, где главная героиня, испытывая к герою отрицательные эмоции: презрение, ненависть, – сгорала от желания, стоило ему к ней прикоснуться. Задавалась вопросом: «Разве такое возможно?» Теперь знала ответ.
Да.
У нее задрожали ноги, и она всем телом ощутила, что обнажена. Доступна для его жадного взгляда.
Зоя причисляла себя к женщинам, относящимся к сексу как к естественной потребности. Есть секс – хорошо, нет – ничего страшного. Она не особо переживала, если у нее не было партнера по нескольку месяцев.
Сейчас же…
Сейчас возникло ощущение, что мир сузился до высокого мужчины, властно прижимающего ее к себе. Его пальцы по-хозяйски расположились на животе, не лаская, не спускаясь к треугольнику между ног. Вроде бы ничего сексуального. А Зою затрясло, залихорадило. К вискам прилила кровь и неудержимой лавиной понеслась дальше, к позвоночнику и ниже…
