Бабочки улетают в рай - Вероника Тутенко
Последнее и произошло с женой Луи Альберта, несмотря на то, что она окончила факультет естествознания и вообще казалась особой вполне образованной.
Они встретились в Москве на конференции по палеонтологии. Красивая, совсем ещё юная кандидат наук отнюдь не была книжной дамой и сразила Луи Альберта наповал пышным бюстом и приятным грудным тембром, которым она рассказывала забавный случай из жизни Дарвина о том, как к нему подошла одна прекрасная дама и обиженно спросила: «Неужели и я произошла от обезьяны?». «Несомненно, — не растерялся учёный. — Но уверяю, от очень прелестной обезьяны».
Луи Альберт слышал эту историю много раз, но хохотал от души: так своеобразно и на хорошем английском прозвучала она из уст очаровательной коллеги, ещё недавно просто незнакомки.
Незнакомку звали Галина, и, несомненно, она тоже произошла от очень даже прелестной обезьяны. В комплекте к объёмной груди прилагались пышные светлые волосы, голубые глаза и очаровательный чуть вздёрнутый носик.
На конференцию Галя приехала из Одессы, а через пару месяцев уже прогуливалась с мужем по Карловым Варам, где медовый месяц прошёл довольно скучно, зато все родственники, коих в Чехии у Луи Альберта наберётся с добрый десяток, единодушно согласились, что самые красивые девушки живут на Украине.
Мать Луи Альберта, чешка по национальности, с детства привила ему любовь к славянской культуре, особенно к Достоевскому, поэтому поговорить с Галей им было о чём…
Впрочем, насчет ума жены палеонтолог здорово ошибся: первый признак глупости спорить с гораздо более осведомлённым человеком о вещах, в которых тот разбирается лучше. А Галина дерзнула пару раз вступить с ним в палеонтологические споры, чем моментально уронила себя в глазах супруга. Глупость Луи Альберт не переносил в любом виде.
Ненароком вспомнив о бывшей жене, аристократ на секунду помрачнел, но тут же пришёл в своё обычное расположение духа.
Что ж! Прошлого не изменить, вот уже полгода он разведён и свободен. А грудь у хохлушек, действительно, шикарная. Но найти другую украинку не составит труда.
День Луи Альберта, как всегда, был расписан даже не по минутам — по секундам.
Как говорят перфекционисты, успех — значит «успел». Луи Альберт привык быть лучшим всегда и во всём. Иначе он не построил бы свою Вавилонскую Башню — один из самых высоченных небоскрёбов на земле.
И как приятно долго-долго подниматься на лифте так высоко, что если бы не был так разряжен воздух за окном, можно было бы коснуться даже звёзд.
Здесь, недосягаемый для живущих по законам гравитации, Луи Альберт чувствовал себя полновластным хозяином мира среди облаков, в небольшом банкетном зале, две стены которого были абсолютно белыми, как сознание учёного, только что исторгшего новорожденное открытие. Да и что такое вошедшее в историю «Эврика!», как не первый плач существа, вновь пришедшего на свет путём счастливого совпадения ограниченного во времени и пространстве огромного числа атомов?
Белые стены образовывали меньшие стороны прямоугольника, который, на взгляд Луи Альберта, являлся куда более многозначительной фигурой, чем банальный квадрат.
Итак, одна из больших стен была по сути одним сплошным окном, за которым безмятежно парили облака, спешили куда-то потомки летающих ящуров — птицы, а иногда в опасной близости пролетали самолёты. В опасной для железных потомков ящуров, конечно, потому что конструкции из стеклометалла не страшны не самолёты, ни ракеты.
Всю стену другой, противоположной стены, занимала картина в рамке из чистого золота, достойной шедевра.
Творению, видимо, уготована судьба пережить своего автора, хотя самого творца это, кажется ничуть не волнует.
Впрочем, в отличие от многих непризнанных гениев, он совершенно беззлобен из-за полного отсутствия амбиций. Даже странно, что второй его, Луи Альберта, брат напрочь лишён честолюбия.
Тем не менее, Луи Альберт находил особое удовольствие в том, чтобы наслаждаться удивительным творением он мог один или в кругу таких же избранных за изысканным вином, одна лишь бутылка которого стоит как целая машина и дом для какого-нибудь обывателя.
На картине был изображён Ниагарский водопад, вернее, лишь его часть в натуральную величину. Но как изображена! Никакие D 5 не могут передать так достоверно действительность. Да, вода будет объёмной, нестатичной, холодной и мокрой, но никогда искусственная реальность не передаст, как волнуются духи воды и камней в своём извечном споре, что появилось раньше во Вселенной. Песчинка или капля была той самой первой точкой, из которой разлилась и размерцалась бесконечность.
ДУхи — это, конечно, антинаучная фантазия и выдумка, но каково впечатление!
В этот вечер Луи Альберт снова ждал гостей, один из которых был ему особенно интересен, причём сразу с двух сторон, что вообще случается редко, а именно: с точки зрения науки и бизнеса. Могла состояться интересная сделка.
Гостей ожидалось немного.
…Одна из приглашенных дам была малоизвестной, хотя и весьма привлекательной актрисой. Две другие — скорее эффектны, чем очаровательны, но очень органично вписывались в общество избранных. Одна — профессор палеонтологии полячка София Скобровских, коллега Луи Альберта по новому проекту, который также планировалось обсудить за ужином.
Мужчин было больше, в основном партнёры по бизнесу и один режиссёр. К последнему и было приковано внимание собравшихся под крышей Вавилонской Башни, так что хозяин то чувствовал себя слегка уязвлённым (всё-таки это он, Луи Альберт, правит бал), то испытывал особую гордость, что такие уникальные экземпляры собрались в этот вечер за одним длинным столом — единственным предметом мебели (кроме стульев, конечно), находившихся в банкетном зале.
Ничего лишнего — Луи Альберт безжалостно выбрасывал из своей жизни лишние предметы, мысли, людей — всё, что мешало наслаждаться сполна каждым бесценным мгновением, ведь жизнь, случайный подарок никого из ниоткуда, так коротка…
Женщины щеголяли, скорее, больше друг перед другом, чем перед мужчинами, оголёнными спинами.
— Значит, вы будете играть в фильме женщину-профессора? — едва сдержал язвительную усмешку Луи Альберт, обращаясь к актрисе.
— Полагаете, я недостаточно похожа на профессора? — обиженно сложила она губки в ответ.
— Почему же? — ухмылка сменилась дежурной улыбкой. — Умная и красивая героиня — вам даже не придётся играть…
— В фильме я ношу очки, — зачем-то поставила в известность актриса. — А правильно подобранная оправа придаёт основательность любому лицу, как вам всем известно.
Встретившись с удивлённым взглядом Иалу, актриса поняла, что с её языка сорвалась явная глупость.
— То есть если лицо умное и без очков, тогда, конечно, это не имеет особого значения, — продолжала она нести сумятицу, смущаясь от понимания того, что, вероятно, повторного приглашения в наивысшее общество уже не последует. Понял это и режиссёр и недружелюбно поглядывал на актрису. Вечер не задался с самого начала.
Луи
