Муж-озеро - Ирина Андрианова

был замечен в заботе о личных вещах. Потом просто бродил туда-сюда, поскрипывая снегом, мурлыкал песенки, которых якобы не знал, курил сигареты, судя по громкому кашлю, и снова вспоминал «проклятые рудники, хе-хе». Танюша лежала и диву давалась, как можно быть таким расточительным к своему комфорту. Ведь все это время у него были сырые стылые ноги! Наверное, даже более сырые и стылые, чем у всех, потому что он совершенно себя не берег, залезая по пояс в снег, чтобы спилить сушину, и носясь туда-сюда по лагерю, чтобы прийти всем на помощь. Свою пуховку он с Танюши так и не снял («пусть пока у тебя будет, хе-хе, вечером отдашь»), и пребывал на двадцатиградусном морозе в одной флисовой кофточке и ветровке. Танюша с самого утра считала часы, когда можно будет сменить дневные носки на ночные, сухие и теплые, а все сырое, включая ботинки, развесить в шатре на сучках центрального шеста. Кстати, шест этот по ее просьбе был сделан из сухой елочки. Когда она взмолилась, чтобы для этой цели не рубили живое деревце (как поступали обычно), Ион поспешно взял топор из рук не успевшего опомниться Игорька (тот, конечно, и не подумал бы следовать столь абсурдному пожеланию) и поспешил в лес, приговаривая «сейчас-сейчас, не боись, найдем суше некуда», и спустя всего несколько минут притащил готовый обчищенный «фикус». Игорек ворчал, что сухое дерево менее гибкое и прочное, и потому для опоры шатра не подходит; но Ион, видно, сумел отыскать какую-то уникальную сушинку, которая подходила для всего. Помимо строительных и природоохранных достоинств, у нее оказалось изобильное число сучков, что позволило развесить на ней свои ботинки-носки-варежки всем желающим. Как известно, теплый воздух поднимается вверх; по этой причине крепить что-либо на просушку к низким стенкам шатра практически бесполезно. В конце концов даже Игорек перевесил свои вещи на сухой «фикус». С этого момента спор о выборе шеста был закрыт, ответственным за его добычу раз и навсегда был негласно определен Ион и, к великой радости Танюши, ни единое живое деревце в лесу от их группы больше не пострадало.

А сейчас он почему-то не торопился воспользоваться плодами своих трудов. Шест был так плотно увешан вещами, что походил на новогоднюю елку. Все свободные углы в шатре были заняты чьими-то ботинками, калошами, рюкзаками, посудой и прочим нужным барахлом. Но Ион палец о палец не ударил, чтобы застолбить себе мало-мальское местечко для хранения и сушки. Он словно был выше этого, предпочитая свободу на морозе суетной борьбе за материальные блага. Наконец, забеспокоился даже Серега (сегодняшний день многому научил его).

— Ио-оныч! Ты там часом не уснул на холодке, а? — крикнул он, приоткрыв дремотные глаза.

— Серега! Ну вот умеешь ты прервать на самом интересном месте! — донеслось издалека. — Я только-только решил уединиться, и на тебе…

Еще не спавшие товарищи дружно захихикали. Спустя несколько минут в шатер осторожно пролез Ион. Скинув ботинки — он и не подумал повесить их сушить — он присел на корточки около «фикуса» и оценивающе оглядел плотный ряд лежащих куколок.

— Мда, похоже, местов-то больше и нет, — весело сказал он. — Кондор, прилетевший поздно, пролетает мимо!

Серега, услыхав его, со вздохом приподнялся.

— Так, народ, сдвигаемся. Ионычу лечь некуда.

Послышались обычные по такому поводу шутки.

— Некуда сдвигаться. Оныч, ложись вторым рядом!

— Похоже, придется кому-то на улице спать.

— Ионка, слышь, есть такой метод: разбегаешься и прыгаешь сверху. И постепенно выдавливаешь себе место…

— Разговорчики! — недовольно пресек Серега. — Мишаня, у тебя же с краю еще есть запас. Подвинься.

— Серж, какой запас? Только разве на улицу вывалиться.

Однако же Мишаня зашуршал, пытаясь вмяться в стенку шатра. Серега пристально осмотрел шеренгу лежащих коконов, ища потенциальный пространственный резерв.

— Так, Данила, двигайся к Мишане. Петя — к Даниле. Ксеня… Оксана, ты спишь? К Петру сдвигайся. Таня, Игорек — вы в другую сторону. Освобождаем место посередине. Ну, шевелитесь! Охренели совсем? Человек вас через перевал провел, хотя мог бы уже на пути домой быть. А вам задницы не поднять?

Это было сказано в шутку, однако обитатели спальников ощутили укор совести и принялись шевелиться. Правда, это носило характер скорее показной суеты, потому что двигаться действительно было некуда. Мишаня и Игорек, спавшие по краям, не сообразили, что этой ночью в шатер добавится еще одно спящее тело — пусть и весьма худое — и по привычке проложили между собой и стенками утепляющую прокладку из рюкзаков, мешков, пакетов и прочего. Вопрос нужно было решать радикально — выбрасывать все это к ногам лежбища, туда, где на чурбачке у печки притулилась дежурная Оля. Мишаня уже сообразил, что без этого не обойдется, и раздумывал, с чего начать, чтобы не очень резко подставлять свою тушку морозной ночи, ожидающей его за тонкой тканью, как вдруг… был неожиданно спасен.

— Ого, кажется, щелочка появилась! Ребят, спасибо, уважили бездомного. Начинаю вклиниваться. А ну-ка, все быстренько выдохнули…

В надежде, что, может, все и обойдется, Мишаня замер на месте, не дыша. То же сделал и Игорек, которому тоже не улыбалось оставаться с краю без теплоизоляции. И Ион, наметанным взглядом заметив щель между Серегой и Танюшей, начал ее расширять: вставил сначала одно острое колено, потом другое, а потом вклинил свои тощие, но твердые, словно из металла, бедра.

— Чувак… Локоть отдавил, — обреченно заохал Серега.

Пока Ион укладывался, над лежбищем зашелестела новая серия шуток.

— Ой, а когда начинать дышать можно будет?

— Ну ты и жирный, Ионыч! Только косишь под дрыща, я смотрю. А на самом деле, как слон…

— Ай-ай, меня раздавили! Спасите!

— Извиняйте, ребята, хе-хе, — оправдывался Ион. — Грешен, имею некоторый положительный объем. Но я ж сюда только на ночь. А утром я встану и уйду, честное слово!

— Ладно, народ, хватит ржать. У нас уже отбой, вообще-то, — пресек Серега дальнейшую эскалацию веселья. — И завтра новый перевал. Вы в курсе? Да-да, и на двести метров выше сегодняшнего. Все, баиньки.

Народ, почему-то только сейчас осознав масштабы завтрашних задач (хотя планы на каждый день маршрута были всем известны), умолк и тревожно засопел, словно этим усилием надеялся ввергнуть себя в необходимый здоровый сон.

«Хорошо, что сегодня хоть дрова есть, — думал про себя Серега. — Печку топим, дежурный сидит. А если бы не было дежурного, то было бы еще плюс одно лежачее тело. И куда бы мы его втиснули? А с другой стороны, без Ионки сегодня было некуда. Эхх…»

Это была его последняя мысль за сегодняшний день. Он не успел додумать ее до конца: