Отложенный эффект - Салма Кальк
- Как наследница «Тиары» может быть зелёной? Не понимаю.
- Наследница – моя сестра. Она готовится управлять, и что там ещё положено делать. Я буду преподавать в Академии.
- Твой дед, наверное, в гробу перевернулся.
- Знаешь, если он будет это делать всякий раз, как кто-то заговорит о моём самоопределении, то ему придётся превратиться в вентилятор, - усмехнулась Марион.
Потому что пришлось выдержать не одну битву с мамой, та тоже всё никак не успокоится.
- Ну как же, твои предки это всё делали в том числе и для тебя! Как можно настолько их не уважать?
Марион рассмеялась.
- Ты знаешь историю Флювиалей?
- В каком плане? – насторожился он.
- Я тебя не экзаменую, если что. Но ты слышал о том, что мой прадед, да-да, тот самый великий Флориан Флювиаль, в юности бродяжничал, и прозвище у него было – Сиротка? При этом у него не было только отца – потому что он его и не знал, и кажется, именно от него получил свой дар менталиста, а до того в почтенном семействе сапожников Флювиалей магов отродясь не было. Но Флориан не хотел шить сапоги, и ремонтировать их тоже не хотел. Ушёл из дому и балбесничал, не удивлюсь, если подворовывал, а первый отель – тот самый, который сейчас «Рубин» – выиграл в карты. Вот удивился-то, наверное, когда на него оформили все бумаги, и оказалось, что всё серьёзно! Правда, я так понимаю, что он воспринял это как вызов, и разобрался в управлении, и вскоре купил ещё два отеля – после великой войны, когда ни у кого не было ни средств, ни возможностей, а у него почему-то были. Назвал «Сапфир» и «Изумруд». «Бриллиант» тоже выиграл, у конкурента. А «Янтарь» ему предложили купить, не дожидаясь, пока он придёт и съест. Вот и получилась «Тиара». Но его единственный сын, Огюст Флювиаль, вовсе не хотел ничего знать о гостиничном бизнесе довольно долго, правда, он окончил Академию, и потом ещё магистерскую программу в Другом Свете – как раз по управлению бизнесом, но возвращаться и браться за семейное дело не хотел. И женился не как ему отец сказал, а как сам решил. Правда, потом всё равно вернулся, потому что не было других наследников, и встал во главе «Тиары». И женился ещё раза три, после бабушки, которая рано умерла, но всё равно мама так и осталась единственным ребёнком и наследницей. Ну а мама у нас серьёзная и старательная, она выучилась и пошла, куда сказали. И до смерти деда была его первым заместителем и советником. И Люсиль у нас тоже правильная – после работы в «Республике» здесь ей не должно быть сложно.
- А ты?
- А во мне, наверное, пробудились гены прадеда Флориана, - усмехнулась Марион. – И я делаю только то, что считаю нужным.
- А купаться пойдём? – он смотрел лукаво.
Что? Купаться? Да делать ей нечего, только купаться ходить. Параграф недовычитан, потому что три дня уже бегает, как ошпаренная.
- Нет, Бернар. У меня есть планы на вечер.
- Может быть, твои планы можно как-нибудь изменить?
- Увы. Мне в самом деле важно вычитать тот параграф, и нужно написать план следующего, и работать.
- Хорошо, а завтра?
- А завтра будет завтра, но предварительно – всё равно нет.
Бернар и в юности не умел слышать слово «нет», похоже, что и сейчас не научился. Что ж, в таком случае его ждёт неприятный сюрприз.
Мысль прибежала неожиданно и очень удивила: что-то ей везёт на мужчин, которые не умеют слышать слово «нет». Саваж ведь был из таких же.
20. Субботние изыскания
- Скорпион! Да ответь же, Скорпион, немедленно ответь, пожалуйста, сейчас, вот прямо сейчас, ответь, немедленно, вопрос жизни и смерти, да Скорпион же, да где тебя носит, бабника проклятого, да ответь же!
Кусачка Маро долбился в магическую связь, не переставая, и Саважу пришлось ответить. Он надеялся, что тот поймёт – не время и не место, сможет – свяжется, но тот не понимал. Никак не понимал, совсем не понимал.
Саваж неспешно шёл по академическому парку с Кирстен и рассказывал ей о кардинале Вьевилле и о его друзьях – Жанно Саваже, Орельене де ла Мотте и Анри де Рогане. И о том, что в особняке на улице Сент-Антуан хранится старый карандашный рисунок на невероятно хрупкой бумаге, где тот самый Саваж изобразил всех четверых, он неплохо рисовал, тот Саваж, и ещё, говорят, отлично играл и пел. Как и его супруга, герцогиня Анжелика.
Его самого учили-учили, да не выучили, он не владел ни музыкальными инструментами, ни кистями-красками. Но может быть, он владеет чем-то ещё? Кирстен вот слушает уже который день, и просит добавки. Наверное, интересно рассказывает.
И вот посреди этой благости – Кусачка.
- Что случилось, неугомонный ты мой? – поинтересовался Саваж.
- Меня выследили, понимаешь? Выследили и чуть не поймали! Я боюсь возвращаться к тебе, вдруг проследят, куда я пойду? Тогда у меня не останется безопасного убежища!
Угу, у тебя не останется убежища, а у меня – моей любимой прекрасной квартиры!
- Где ты есть?
- Знаешь площадь Сен-Кло, где по субботам и воскресеньям барахолка?
- Знаю, и что тебе помогло оказаться там в этот час?
- Нужда заставила, - пробормотал Кусачка. – Тут таверна, в подвале, называется «Алый гриб». Вот, я там прячусь. Тут кабинеты с магической защитой. Я боюсь высовываться наружу, потому что меня там сразу же поймают!
Тьфу, дожил. Некромант, да не слабый некромант, боится высовывать нос наружу, потому что его поймают, безобразие.
Но Саваж уже понял, что на сегодня приятное времяпровождение закончилось.
- Кирстен, дорогая, я получил неожиданное известие, на которое вынужден отреагировать. Позвольте проводить вас?
- Неприятное известие? – откликнулась она.
- Скорее да, чем нет, - Саваж улыбнулся. – Но я думаю, что разберёмся, и всё будет в порядке. Прошу, - он подал ей руку.
Один шаг – и они оказались перед дверями квартиры, которую Кирстен сняла неподалёку от академического городка. Саваж коснулся губами пальцев, поймал взгляд серых, как северное небо, глаз – машинально, по привычке, он просто всегда так делал – и распрощался.
Вперёд, в таверну «Алый гриб».
Место это Саваж
