Алая сова Инсолье 2 - Ива Лебедева
Голос я не повышала, но тишина после моего выступления повисла мертвая. И по ощущению давления взглядов на кожу вытаращились на меня одинаково как муж, так и брат.
— Держись. Она в последнее время и не такое выдать может, сам порой обтекаю. — Инсолье успокаивающе похлопал Паоло по плечу, разве что в голосе все равно слышалась легкая издевка. — И нет, я ее этому не учил. Слово даю.
— Хватит уже болтать. — Сейчас я была неумолима и добавила в голос те нотки, которыми моментально устанавливала тишину в классе: — Ложись. Снимай.
— Дожили… Собственная жена мою задницу постороннему мужику на поругание выставляет…
— Не постороннему, так что успокойся. Он тебе сейчас самый близкий родственник, наверное. Ближе даже, чем я. Лег? Молодец. Паоло, посмотри и подумай, как это исправить. Потом будем разбираться, кто виноват.
— Чего это потом?! — снова взвился мой неугомонный муж. — Сразу надо мозги на место ставить, тем более если «не посторонний», мать его. Ты! Смотри давай.
— Тебе знакомы эти очертания? — Я села рядом с некромантом на землю и аккуратно погладила его по спине, заодно убедилась, что вся картина доступна взгляду.
— Да каждому, кто проходил курс противодействия темным, они знакомы, — непримиримо прокомментировал Инсолье с плаща. — А наш братец из первых учеников, наверняка помнит учебник дословно. Ну, железный, веришь, что я сам себе хлыстом на жопе такую картинку нарисовал? Откуда, по-твоему, командиру облезлых праведников известно, как чертить руну призыва на живом теле?
— Филипп проходил тот же курс, — медленно выговорил Паоло. — Он тоже все это знает.
— Он знает, как пентаграмма выглядит и что делать, если из нее демон вылез, — едко хмыкнул некромант, ерзая и пытаясь устроиться поудобнее. — А вот как чертить и как запитывать правильно — откуда, а?
— Он ездил на обучение в специальный отдел. И стажировался в столице, там… — Я понимала, почему Паоло защищал Филиппа. Но понимать — не значит смириться и принять.
— Там не проходят прикладную демонологию, дурак. Только способы борьбы, — настаивал Инсолье.
— Тебе откуда знать? Ты туда не ездил! И даже если ездил — у Филиппа могла быть совершенно иная программа. Он ведь не кто иной, как командир поисково-карательного отряда!
— И поэтому изучал разделы высшей демонологии, ага. Ты в курсе, чудак на букву «м», что для этого надо пройти все низшие ступени? А они, между прочим, предполагают человеческие жертвы.
— Ты некромант. Сейчас рассказываешь мне про демонологию. Сам-то хоть понимаешь, что говоришь? — Голос Паоло чуть дрогнул, но он все еще стоял на своем, как баран с выставленными вперед рогами.
— А я универсал, — отозвался Инсолье. — И читаю много! Но пентаграмму призыва рисовать не умею, живых людей для обучения не резал, только трупы потрошил. Я ее точно так же, как и ты, могу только опознать!
— Рассказать ты можешь все что угодно. Не факт, что это окажется правдой. Если ты так настаиваешь, то я опущусь до того, чтобы посмотреть в халифате темные трактаты. И не дай Пресветлый, твои слова не сойдутся с написанным. Я сам выпорю тебя, хоть в пентаграмму, хоть в цветочек. Чисто чтобы побольше унизить! — У паладина, похоже, скоро начнется истерика.
— То есть, как сломать эту дрянь прямо сейчас, ты не знаешь? — Я уловила главное и поспешила вмешаться, потому что Инсолье под моей рукой уже булькал, как закипающий чайник.
— Я знаю, как уничтожить пентаграмму призыва вместе с носителем, — вздохнул Паоло. — Это нам не подходит. Каким бы он ни был гадом, теперь он мой брат. Сволочь. Да и я не уверен, что это именно та пентаграмма. Если верить записям, такие призывают в тело постороннюю сущность. Но я не чувствую от темного одержимости.
— От сволочи слышу! Не можешь помочь — хватит пялиться на мою задницу, извращенец. — Некромант задергался, пытаясь натянуть штаны. — А насчет темной сущности — хрен тебе на блюде. Это тебя в нее призвали. Слава мертвым богам, ты хоть в мое тело не вперся, меня бы стошнило сразу. Но привязан ты к моей жопе накрепко. Филипп — скотина, но у него есть своеобразное чувство юмора.
— Чем ближе ты стоишь или сидишь к моему мужу, тем меньше болят его раны, — заметила я, вглядываясь внутренним зрением в мельтешение нитей между этими двумя. — Потому что сила как резинка, меньше натягивается. Когда Инсолье на тебе верхом ехал, у него болело только то, что на физическом плане не зажило, а дополнительного оттока не было.
— Э, погоди, — после пары секунд обалделого молчания прохрипел муж. — Мне теперь что, всю дорогу на нем верхом ехать? Я не согласен!
— Я то… — начал было Паоло, но я его перебила:
— Не надо ехать. Но если ты сейчас положишь ладони на пострадавшие места и немного подержишь, натяжение почти спадет, я смогу заживить тело, боль уменьшится, и дальше будет легче.
— Нет! — хором заорали эти двое и рванули в разные стороны от меня. Инсолье стартовал прямо из положения лежа, на ходу натягивая штаны, а Паоло не менее резво загромыхал кирасой на другой край поляны.
— Я лучше потерплю!
— Могу предложить заклинание высшего исцеления. Это максимум, чего темный от меня дождется! Касаться этого… — тут паладина, судя по заминке, аж передернуло, — не собираюсь.
— Можно подумать, тебе кто-то даст! — заполошно и зло отозвался беглый некромант. — Бегу и падаю… После вышки уже ты тут будешь трупом валяться. Не хочу тащить твою тушу, она раза в четыре больше любого из нас. Даже свиньи.
— Я здоров и полон сил. Если будет достаточно мяса и воды, быстро оклемаюсь, — огрызнулся паладин, но как-то без огонька. Видимо, им самим уже этот лай приелся.
— Вот и договорились! — радостно подытожила я, вставая и поправляя платье. — Сейчас мы с Хрюшей пойдем и добудем мяса, а вы сидите здесь, готовьте заклинание. Вернусь — будем варить питательный суп и лечиться.
И поспешила к ближайшему кусту, за которым пасся мой умный и умелый кабан. Сейчас, пожалуй, я с удовольствием кого-нибудь поймаю и убью в его компании.
— Мне кажется или она все это нарочно сделала? — спросили за спиной озадаченным голосом Паоло.
— Не кажется, — мрачно ответили ему. — Бабы — прирожденные манипуляторы. Особенно святые сволочи.
Глава 24
Инсолье
— Это было трудно, — вздохнул я, наконец глядя на те самые горы, зубчатой грядой оскалившиеся над
