Студентка в подарок - Анна Викторовна Батлук
– Но ведь стрелочка не показывает, – начала было я, но, заметив, что глаза Радагата темнеют и на лицо опять словно бы наползает маска, замолчала. В конце концов, если прибор неисправен, то я просто не узнаю сейчас свой уровень силы, а если работает, но дело в проректоре… Пусть сам разбирается в своих проблемах.
Я протянула руку вперед, и Радагат положил в мою ладонь прибор. Стрелочка дрогнула, вернулась на ноль и медленно начала отсчет делений моего потенциала – преодолела две единицы, и я по привычке, оставшейся с детства, судорожно сделала вдох, с трудом осознавая, что не дышала; три, четыре, пять – я криво улыбнулась, но, когда стрелочка двинулась дальше, глаза мои просто достигли критического размера.
– Не может быть, – прошептала я. Шесть единиц… Уровень силы выше пяти единиц позволял своему обладателю использовать даже некоторые возможности других стихий – при должном обучении, естественно. К слову, у моей матери уровень силы пять единиц, а у отца – восемь. Может быть, с головой у меня и проблемы, но память отличная – я отчетливо помню: отец говорил, что потенциал мой пять единиц…
– И вы утверждаете, что раньше было меньше? – уточнил Радагат.
Я приподняла голову с подушки и закивала, даже не обращая внимания на головокружение. Проректор встал и отошел к окну, а я так и смотрела на Амагеттум, оставшийся в моих руках.
– Лилиана, честно скажу, что с таким мне еще встречаться не приходилось, но и не верить вам причины нет, министр Тиррос не допустил бы отсутствия у вас достойных учителей. При таком-то уровне силы. Мне известны случаи, когда потенциал с возрастом увеличивается на одну, на полторы единицы, но сразу настолько… Также никогда не слышал, чтобы сила была приобретенной. Возможно ли это вообще? Вы не общались с целителями на эту тему?
– Нет, – растерялась я.
– Я организую вам встречу.
– Нет уж! – я резко села на кровати, краешком сознания отметив, что головокружение уменьшилось. – Я не собираюсь участвовать в опытах или стать чьей-то дипломной работой!
– Я не говорю об опытах, – голос Радагата был очень мягок. – Просто пообщаться, например с Виктором. Возможно, он обследует вас и сможет пояснить, как такое вообще возможно.
– Мсье Виррас, – я вспомнила отца и постаралась максимально скопировать его самый холодный и отрезвляющий тон. – Я против того, чтобы сказанное мной вышло за пределы этой комнаты. Я не хочу общаться с целителями. Я виновата – накажите меня.
– Наказать? – резко развернувшись ко мне, протянул проректор, а я вдруг покраснела, подумав, что прозвучало это как-то неприлично.
– Да, накажите, – я взглянула на Радагата, но лицо его было, как всегда, непроницаемо. – Отчислите меня, пожалуйста.
Проректор хмыкнул:
– Насколько мне известно, устав академии вы изучали и знаете, что если смерти не было, то Совет я созывать не буду.
– А разбросанные панели нельзя засчитать за разрушение академии? – с надеждой уточнила я.
– Нет, – Радагат прошел к двери. – Раз уж вы против того, чтобы рассказать целителям о вашей проблеме, считаю, что вам нужно научиться владеть силой.
– Вы скажете мсье Симану, что я не умею магией владеть? – я напряглась. – Но он же сразу поймет, что что-то не так. Как можно было за всю жизнь не научиться даже стакан со стола поднимать.
– Нет, студентка Тиррос. – Бесстрастный, как прежде, проректор вернулся в строй. – Будем заниматься каждый день после обеда – уроками истории придется пренебречь, а также занятиями мсье Симана. Пускать вас на практику к людям пока нельзя.
Это был самый лучший для меня вариант. Я все-таки не переживу отношения ко мне как к подопытной лягушке.
– Но я же все-таки сорвала занятие, – кисло напомнила я. – Да и на преподавателя напала. Что теперь будет?
– Среди студентов вы, скорее всего, будете героем, – поморщился Радагат. – Боевики обожают такие истории. А мсье Симану я сам все объясню… разумеется, без излишних подробностей.
– Спасибо, – совершенно искренне сказала я и тут же спохватилась: – Вы не подскажете, сколько сейчас времени? Мне бы на тренировку не опоздать.
– Тиррос, – проректор покачал головой. Уже почти девять часов вечера, вы пропустили все сегодняшние отработки. Придется заняться ими завтра. За прогул – по одной дополнительной тренировке у мсье Риггола и уборке у мсье Оканя.
– Но я же…
– Вы сами запретили говорить кому бы то ни было об истинной причине вашего прогула. Так что…
– Хорошо, – недовольно буркнула я. – Одной тренировкой больше, одной меньше – на шаг ближе к разрушению этого адского места.
– Можете переночевать у меня, Тиррос, вы еще плохо себя чувствуете.
Так это что же, я в спальне проректора, что ли, нахожусь? От осознания данного факта я просто вылетела из постели, забыв про головокружение.
– Нет, что вы, я к себе пойду. Ой, а можете проверить коридор, чтобы меня никто не заметил?
Радагат недовольно закатил глаза, но коридор все же проверил.
* * *Поговорить с Лиссой и Таматином мне удалось только утром, за завтраком. Вечером я пришла слишком уставшая, да и головокружение прошло только после сна. Поэтому на все вопросы соседей я только кивала головой и говорила, что объясню завтра. Но вот завтра уже наступило, а рассказать мне все еще нечего.
– Ляля, – шептала мне Лисса, пока я лениво ковырялась ложкой в тарелке с кашей. – Боевики рассказывают совершенно ужасные вещи. Это правда?
– Многим уже рассказали? – я недовольно оглянулась. Судя по тому, что на меня чуть ли не каждый студент в столовой пальцем показывал, боевики сделали настоящее объявление и позаботились о том, чтобы его услышал каждый. Сочувствующий взгляд Лиссы подтвердил мою мысль.
– Не переживай. – Таматин аккуратно, следя, чтобы не пролилось ни капли, выпил молоко. – Они же просто смотрят. Не бросают в тебя мусором, не пинают, не плюют в твою еду.
Мы с Лиссой замерли и удивленно посмотрели на Таматина. Непризнанный гений заметил наше внимание и со стуком поставил стакан на стол.
– Если думаете, что у меня есть практический опыт таких издевательств, то вы глубоко ошибаетесь. Я с детства хорошо владел силой, и все мои обидчики так быстро жалели о своих поступках, что остановились на косых взглядах. Причем навечно.
– Смотри на него только прямо, – шепнула я Лиссе, и мы рассмеялись.
– Так что случилось? – уточнила Лисса, когда мы успокоились. – Зачем ты напала на преподавателя?
– Я не нападала на него, – я поморщилась. – Просто…
– Думаю, что Ляля просто невнимательно читала устав, – влез Таматин. Еда у него уже закончилась, и он совершенно наглым образом принялся за сырники, которые я еще не начала есть. – И решила, что если она нападет на Мароона Симана, то ее отчислят. Верно, Ляля?
– Я не понимаю, – я разозлилась и выронила из рук вилку. – Как вообще можно поддерживать учебную дисциплину, если никого не отчисляют? Вот поясните мне, пожалуйста, если я прямо сейчас приму решение не учить ничего из того, что нам старательно рассказывают
