Одержимые сердца - Анна Морион
Я молчу. Во мне борются два чувства: гордость и любовь к матери.
– Прости меня, – наконец, тихо говорю я.
– Не у меня ты должна просить прощения, а у сестры.
– Это свыше моих сил.
– Она – твоя сестра!
– Мама, пожалуйста! – настойчиво восклицаю я и оборачиваюсь к ней спиной. – Я обещаю, что больше не буду флиртовать с ним. Этого достаточно, Но не заставляй меня просить у нее прощения! Потому что этого никогда не случится!
– Почему ты так бездушна? Почему я настолько плохая мать, что не сумела привить моим дочерям любовь друг к другу? – Полным тоски голосом говорит мама.
Эта фраза заставляет меня обернуться к ней.
По щеке мамы скатывается слеза. Она смахивает эту влагу ладонью, обтянутой черной шелковой перчаткой.
Я вижу ее слезы в первый раз в своей жизни.
Невыносимо.
Мама плачет.
Меня съедает жуткий стыд.
Я беру ладонь мамы в свою и прижимаю ее к своим губам.
Не знаю, как утешить ее. Но давать клятву искать прощения Маришки не стану. Никогда.
***
Это воспоминание пришло ко мне с секундным ступором, заставшим меня в самолете.
Как странно. Раньше я никогда не думала о прошлом. И воспоминание было кошмаром. Кошмаром, жестокой правдой, настигшей меня через все эти годы.
Мое тело, душу, мозг заполнило то же ужасающее сильное чувство стыда, что и в тот вечер, более столетия назад. Я схватила лежащий на прикроватном столике смартфон и набрала сообщение маме: «Прости меня за все. Ты – лучшая мама на свете. Не твоя вина в том, что твоя дочь – худшая дочь в мире».
Одно прикосновение, и это сообщение полетит к матери, как голубь мира, как запоздалое раскаяние ее неблагодарной дочери.
Но моя гордость не дала мне сделать этот жест. И я стерла сообщение, кинула смартфон на колени и откинулась в кресло-кровать первого класса самолета, который нес меня на своих железных крыльях домой в Торонто.
«Не ты ли прокляла меня, Маришка? Теперь в твоем положении оказалась я! Но, в отличие от тебя, о моем несчастье буду знать только я. Я никому не позволю поступать с собой так, как поступила с тобой я! – с раздражением подумала я. – Мне нельзя оставаться наедине с собой… Поскорее бы уже приземлиться в Торонто!».
Ненавижу долгие путешествия и частые смены самолетов. Но добраться из Гданьска до Торонто – целая система. Гданьск – Берлин – Рейкьявик – Монреаль – Торонто. Двадцать девять часов. Просто выпали из моей жизни. Двадцать девять часов раздумий и бестолкового времяпровождения. Никакой пользы. Лишь потерянные часы.
Когда самолет, наконец-то, опустился в Торонто, оказалось, что мой чемодан с камерой и всеми моими вещами застрял в Рейкьявике и пребудет лишь через двадцать часов. В ответ на эту информацию я просто бессильно пожала плечами. Но я – заядлая путешественница, поэтому все мои чемоданы оснащены специальными бирками с моим именем и контактной информацией, и сотрудники аэропорта пообещали доставить мой чемодан прямо в мою квартиру, как только тот пребудет в аэропорт.
Но во всем этом каламбуре все же был один светлый пункт: несмотря на спонтанность и отсутствие других рейсов, мне повезло, и я прилетела в Торонто в десять вечера.
Мой автомобиль ждал меня на стоянке у аэропорта. Очень удобно.
Торонто! Здравствуй, мой любимый город! Полный жизни и огней! Как приятно рассекать твои дороги в это вечернее время! Как приятно слышать весь этот шум и гам, видеть всех этих многочисленных смертных! Как же я скучала по тебе, хоть и рассталась с тобой совсем ненадолго!
Поездка из аэропорта домой немного развеяла мои мрачные мысли, но, подъезжая к пентхаусу, я с неудовольствием обнаружила, что мой сосед, тот самый ловелас Трой, устроил у себя шумную вечеринку. Поэтому, не доезжая до стоянки, я резко развернула авто и направилась в ночной клуб. Но забыться мне не удалось. Едва я стала целоваться с жертвой, как меня вдруг объяло такое отвращение, что я отшвырнула от себя поклонника, и, ошеломленная охватившими меня чувствами грязи и презрения, почти выбежала из клуба, села в свой автомобиль и на бешеной скорости помчалась домой. Объятая чувством, которого до этого не знала никогда – отвращением к себе.
И плевать на Троя и его вечеринку!
Домой… Домой!
«Что мне делать? Что, черт побери, мне делать? Я схожу с ума!» – лихорадочно думала я по дороге, с силой впившись нервными пальцами в руль автомобиля. – Как мне сбежать от себя? Куда бежать? К кому?»
– Прочь с дороги! – раздраженно крикнула я, ударив по кнопке сигнала, а затем выехала на встречную, пронеслась мимо ряда автомобилей. – Идиоты!
Кто-то из них посигналил мне вслед, но мне было плевать. Затем я свернула на нужную мне улицу и постаралась направить свои мысли в нужное русло.
«Я знаю, с кем смогу забыть все, что тревожит меня. Миша. Моя милая Миша! – вдруг решила я. – Закажу билет до Стокгольма тотчас же, как доберусь до квартиры. Не стану предупреждать ее. И даже если Фредрик будет там – плевать! Плевать на камеру, которая лежит в чемодане, в Рейкьявике, плевать на все! Мне нужно обнять мою Мишу, мое солнце. Слушать ее, слушать, как птичку. Она залечит мои раны своим пением».
Доехав до пентхауса и получив солидный штраф от офицера дорожного патруля за превышение скорости, я за пару секунд настигла свою квартиру, включила макбук, который всегда был при мне, в моей сумке, и заказала билеты до Стокгольма. Ближайший рейс был через четыре часа. Бизнес-класс. Без багажа. Мне некогда было собирать чемодан. Да и запасного чемодана у меня не было. Странно. Я ведь так часто летаю. Нужно было бы обзавестись… А впрочем, не важно.
На мне – короткое в леопардовых пятнах платье, короткая кожаная куртка, черные ботильоны на высоком толстом каблуке. Сумка с документами, смартфоном и макбуком. Это все, что мне нужно.
Впереди – вновь потеря части моей жизни. Долгий путь назад в Европу. Вновь лететь через полмира обратно, за спасением. К Мише.
Торонто – Бостон – Рейкьявик – Стокгольм. Я буду там в двенадцать дня.
В аэропорту я проверила погоду в Стокгольме: будет ясно, тепло и солнечно.
Но мне все равно. К тому же это совершенно не проблема.
Приземлившись в Стокгольм, я написала Мише краткое: «Ты дома?».
«Мы в домике на Венерне» – лаконично ответила она.
Черт. Значит, они не в своем стокгольмском доме, а в домике, где жили до переезда в столицу. В домике у озера. Придется ехать туда.
«Ты в Стокгольме?!» – через пару секунд пришло новое сообщение от Миши.
Я остановилась у выхода из аэропорта, избегая солнечных лучей, падающих всего в метре от меня. Мне нужна была
