Я (не) ваша мама (СИ) - Иконникова Ольга

Мне хотелось ее погладить, но я понимала, что она и так уже намучилась за этот день, и не решилась пугать ее еще больше. Она съела хлеб, мотнула головой, словно благодаря меня за помощь, и скрылась в чаще.

Альти нетерпеливо переминался с ноги на ногу и всем своим видом выказывал мне свое неодобрение за то, что я подходила к Эйнари сама, но не позволила ему сделать того же.

— Прости, дорогой, — я потрепала его по холке. — Ей нужно сейчас прийти в себя, успокоиться. Если получится, мы приедем сюда завтра.

Но он дулся до меня до самой конюшни, и только когда я отдала ему остатки яблок и моркови, что не решилась скормить Эйнари, он положил мне морду на плечо.

29. Поездка в Карис

Его высочество нанес нам визит по дороге в Карис.

— Я подумал, ваша светлость, что будет замечательно, если мы отправимся на скачки вместе. Этот портовый город не очень спокоен, и молодой женщине с детьми путешествовать небезопасно.

Я не стала напоминать ему о том, что вместе с нами едут и мистер Грант, и Теодор Керр, и Джон Марлоу — более чем достойное сопровождение. Я лишь улыбнулась и поблагодарила его за такую заботу. Мне действительно было приятно, что он подумал о нас, хотя я понимала, что совместная поездка приведет к дополнительным расходам.

Если бы мы путешествовали одни, то остановились бы в какой-нибудь скромной гостинице, сейчас же нам наверняка придется заселиться в лучшую из тех, что есть в Карисе — ведь именно там остановится сам герцог и не позволит нам удовольствоваться чем-то меньшим.

Он не знает о наших финансовых затруднения, и мне придется делать вид, что подобная роскошь нам вполне по карману.

Но я всё равно радовалась как ребенок. Мы с детьми ехали в карете, а мужчины сопровождали нас верхом. Одежда его высочества была как всегда элегантной, но без претензий на шик — я уже заметила, что в нарядах он предпочитал простоту и удобство, что тоже мне импонировало.

Герцог Анзорский ехал с той стороны от кареты, где сидели мы с Нэйтаном, и это давало нам возможность вести беседу. Я еще раз убедилась в его остром уме и эрудиции, и я не сомневалась, что даже такое короткое общение с ним пойдет Нэю на пользу.

По другую сторону ехал мистер Керр — он забавлял разговором Шарлотту. С некоторых пор моя падчерица в его отношении наконец-то сменила гнев на милость, и я замечала, что ей стало нравится его внимание. Как ни странно, но это не радовало меня — Лотта была в том возрасте, когда барышни легко и безрассудно влюбляются, а зная ее отношение к титулам, можно было не сомневаться, что увлечение человеком, который столь ниже ее по происхождению, не принесет ей ничего, кроме страданий.

Хотя я сама испытывала к Теодору искреннюю симпатию — он был умен, образован и хорошо воспитан. Из него мог получиться отличный муж и отец — его спокойствие и рассудительность уравновесили бы любые не самые хорошие черты его избранницы.

И он был явно влюблен в Шарлотту, и я уже жалела его, понимая, каким болезненным будет для него разрыв их так и не случившихся отношений. Я не сомневалась, что он сумеет выдержать дистанцию и никогда не сделает ничего, что повредило бы репутации Лотты. Более того, он уже предупредил меня, что по окончании сезона скачек вынужден будет отбыть в столицу, где ему предлагают продолжить научные исследования в университете. Он заявил об этом с такой грустью, что я поняла — это лишь предлог для того, чтобы уехать из Карлайл Холла, не вызывая лишних пересудов.

Он был превосходным ветеринаром, и его отъезд станет для нас проблемой, но я и сама не видела другого выхода из этой ситуации. Их дальнейшее общение не пойдет на пользу ни Лотте, ни ему самому.

Я никогда прежде не была в Карисе, и когда мы въехали в город, я смотрела по сторонам с большим любопытством. Он был больше Литона и Бэрстона и куда грязнее и суетливее. Здесь было много рабочих кварталов, и даже центр города не отличался ни чистотой, ни красивой архитектурой.

Признаться, сейчас я была рада, что его высочество ехал рядом — в его присутствии я чувствовала себя куда спокойнее.

Мы остановились в гостинице, при которой была хорошая конюшня. Поужинали в общем столовом зале, где было тихо и уютно, и отправились по своим комнатам — требовалось хорошо выспаться перед скачками.

Ипподром в Карисе тоже был вместительнее, чем в Бэрстоне, и зрители там были самые разношерстные — аристократы в накрахмаленных рубашках и блестящих фраках сидели вперемешку с публикой попроще. Мы тоже купили билеты и расположились на одной из трибун.

Его высочество намеревался сохранить инкогнито, но ему это не удалось — мэр города признал его и настоял на том, чтобы он поучаствовал во вручении призов. Герцог долго отнекивался, но сдался под напором градоначальника и даже учредил свой собственный приз — для жокея, который одержит самую впечатляющую победу.

Мы сделали несколько ставок на первые забеги, и Нэйтан горячо болел за своих фаворитов. Одна из лошадей нас не подвела, и мы выиграли несколько арелей.

Я заранее предупредила и Нэя, и Лотту, чтобы они не расстраивались, если вдруг Альти проиграет. Я объяснила им, что ни к чему загонять лошадь на мало что значащих скачках — нам важно было подойти в хорошей форме к Анзору.

Но когда Альтаир, в начале скачки державшийся в голове пелотона, к ее середине стал заметно отставать, Нэйтан едва не расплакался. Дети были чужды тонкого расчета, и Нэй, и Лотта принялись кричать, пытаясь хоть так подогнать Альти.

— Вперед, Альтаир, вперед! — Шарлотта вскочила с места и замахала шелковым платочком.

Сидевшие впереди молодые мужчины оглянулись и не постеснялись выразить свое недовольство — они ставили явно на другого участника.

— Барышня, должно быть, плохо разбирается в лошадях, — хмыкнул один.

А второй поддержал, гоготнув:

— Барышня польстилась на красивый вид жеребца, как это обычно и бывает.

Замечание вышло двусмысленным, и Лотта покраснела.

Я напряглась, не зная, как следует действовать в этой ситуации. Мы были на чужой территории, к тому же, зная впечатлительность падчерицы, мне не хотелось устраивать скандал и привлекать к себе внимание. А его высочество был далеко — в центре круга, рядом с мэром.

Но прежде, чем я приняла решение, раздался голос Теодора Керра:

— Сэр, извольте немедленно извиниться перед леди!

Мы все уже поднялись с лавок — и я, и Нэй, и эти мужчины в несвежих сюртуках, — и стояли друг против друга. Мистер Керр словно совсем не волновался — он только передал Нэйтану свою шляпу, освобождая руки. Его поза выдавала в нем человека, который занимался боксом или еще каким единоборством, и должно быть, поняла это не только я — потому что один из мужчин толкнул локтем другого, а тот нехотя, но сказал:

— Прошу простить нас, мисс, ежели чем обидели.

Не знаю, удовольствовался бы этим мистер Керр, если бы Шарлотта торопливо не ответила:

— Ничего страшного, сэр.

Она сразу же отвернулась от них и смотрела сейчас только на Теодора, и кажется, в этом взгляде была не только благодарность.

Тут как раз прозвучал сигнал, возвестивший окончание забега — Альтаир первым пересек финишную черту.

От неожиданности я потеряла дар речи. Но как такое могло случиться? Ведь мистер Грант всё подробно объяснил Марлоу. Мы не должны были выигрывать этот забег, тем более, с таким преимуществом.

Но дело было сделано, и я расслышала в шуме толпы, как наши соседи признали:

— Вот видишь, Джейсон, выходит, в лошадях барышня разбирается лучше нас.

Мы спустились с трибуны и подошли к тому месту, где уже чествовали победителя. Мне как владелице вручили кубок, который я тут же передала хмурому конюшему.

А Джон Марлоу тоже не остался без награды — именно ему достался приз герцога Анзорского. На его худенькой физиономии были одновременно отражались и чувство вины, и неожиданная радость.

— Ох, и устрою я ему взбучку дома, — негромко сказал мистер Грант.